Скверная жизнь дракона. Книга пятая - Александр Костенко
Под конец трапезы я ощутил себя наполненным едой шариком. Я даже не понял, как добрался до комнаты, закрыл дверь и глубоко уснул. Последней моей мыслью стала надежда, что завтра всё пройдёт самым лучшим образом и сегодняшнее предчувствие — лишь глупое наваждение.
На следующее утро завтрак из пшеничной каши на жирном овечьем молоке с изюмом и крепкого чая отказывался лезть в глотку. Причина этому — страх. Всё моё нутро орало, что что-то не так. Но каша и чай не отравлены, да и вчера я еду проверял.
Сжимавшее сердце до холодного пота на спине, это противное чувство разбудило меня задолго до завтрака. Я целый час простоял в центре комнаты, сжимая посох в руках и готовясь сразиться за свою жизнь. Дверь должна была слететь с петель, а в комнату ворваться мои убийцы и я бы поставил на кон всё, что у меня есть. Но единственно, что произошло с дверью — в неё постучал хозяин гостиницы, будя постояльцев и приглашая их к завтраку.
Сидевшие за столами разумные сонно жевали вполне вкусную пищу и не обращали на меня внимания. Казалось, им вообще нет дела до ксата с дрожащими от нервов руками и постоянно мелком озиравшегося, словно стараясь вовремя заметить нападающих. Пришлось с силой заставить себя доесть завтрак: у меня имелось дело к Еларону и слишком опрометчиво брезговать его едой.
— Одежду вашу сейчас принесут в комнату, — стоявший за стойкой мужчина мельком посмотрел на сидевшего рядом с ним пацана. Тот всё понял и сразу же юркнул за дверь в подсобные помещения. Я напрягся, но маслянистое чувство тревоги не усилилось.
— Мне хотелось бы узнать о нескольких местах.
— Конечно, — Еларон услужливо достал из-под стойки карту районов города.
Уже через пять минут я поднимался в комнату зная, какое здание посещу первым. Надо лишь пройти полгорода, но оно того стоит, потому что рядом первым местом находится ещё одно важное место. И хоть мне предстояло пройти рядом с одной из площадей, явно выходящей к церкви, но беспокоило не это. Крайне странно выглядело изображение главной магистрали города, его центральной дороги.
Казалось бы, если у города два входа с северо-восточной и юго-западной стороны, то проложить прямую сквозную дорогу — вполне адекватное решение. Вот только планировавший строение города архитектор не слышал о такой вещи, как адекватность.
Главная дорога петляла зигзагами как змея-клофелинщица. Вчера по приезду в город я как-то не обратил внимания, что повозки каравана слишком часто заворачивали. Да и после гильдии торговцев, когда я сошёл с главной артерии города, прошёл по узенькой боковой улочке и вышел на ещё одну вполне просторную дорогу — думал, что это две разных дороги. Город пересекали дополнительные улочки, соединявшие зигзаги между собой и где могла проехать телега, да и народа на них было гораздо больше.
Ещё озадачивали камни, коими вымощена главная дорога. Некоторые из них не меньше полуметра длиной, обтёсанные и сровненные. Иногда два таких камня соприкасались концами под прямым углом между ними, как остатки бывшего фундамента, будто в старые времена город несколько раз разрушался до основания и отстраивался вновь, и каждый раз расположение дороги менялось. И в один день архитекторы, чтобы не напрягаться — решили вести дорогу по остаткам старого фундамента.
Но не считая этих странностей — Магнар казался вполне процветающим городом. Война словно обошла его стороной и на многих полукруглых балкончиках хозяйки держали горшки с отцветшими цветами. Хотя отдельные здания выбивались из общей композиции города, будто нарочно перекрашенные из приятных для глаза бежевых и жёлтых оттенков в красные и зелёные тона. Притом балконы красных зданий обязательно покрашены в зелёный, а балконы зелёных — в красный. К чему такое старательное подражание флагу города? Тем более, если всё это выбивается из общего фона. Неужели на время войны местный царёк уехал в столицу, а когда всё улеглось, и он вернулся — то период бурной деятельности начал с перекрашивания домов? Камень — кати, дерево — толкай, круглое — шпаклюй, а квадратное — покрась, и прочие бредовые бредни облечённых властью идиотов.
Рассматривая здания, мостовую и кидавших на меня презрительные взгляды разумных — я вышел к просторной площади перед церковью и сначала не понял, зачем рядом с ней воздвигли высокий деревянный подиум с крестом и шестом на ней. Но стоило подойти чуть ближе и присмотреться, как в груди у меня похолодело, сердце пропустило удар, рука до скрежета костей сжала посох.
Вот о чём кричала паранойя. Вот причина липкого чувства, преследовавшего меня уже второй день. Вот что интуиция подсказывала мне. Что разумные в этом городе — больные психопаты, аморальные уроды, кровожадные упыри, ибо на подиуме чётко обозначена причина вчерашнего праздника. А может, разумные такие не только в этом городе, но и всюду? Скорее всего — да, ведь в воспоминаниях Изулисы они радовались, когда парню с птичьими ногами перерезали глотку.
Радовались они и вчера, когда избитую несчастную девушку привели на подиум и жестоким образом убили, насадили на копьё её голову с золотистыми волосами, а полуголое тело распяли. Широкие бёдра, аккуратная маленькая грудь, тонкие руки — всё её тело покрывали старые затянувшиеся шрамы, так и свежие ссадины и порезы. Лицо несчастной превратилось в сплошное месиво, а на макушке едва угадывалась причина столь ужасной смерти — пара милых пушистых кошачьих ушек. Вокруг подиума и на нём самом лежали камни, и многие из них покрывали кровавые пятна.
Фантазия нарисовала картину вчерашнего безумия и меня всего передёрнуло от отвращения. Неужели эта бедняжка заслужила такую судьбу лишь потому, что родилась немного отличной от всех остальных? Плевать что её фигура мне крайне симпатична, а звериные ушки придают ей шарму… Не, скверна бы их всех побрала, не плевать. Они убили прекрасную кошко-девушку! Твари!
Скверно на сердце. Липкое чувство пропало, оставив после себя сожаление. Если бы я приехал на день раньше, или даже два; если бы знал о происходящем; если бы… Слишком много «если бы». Смерть этой несчастной — уже просто свершившаяся часть действительности.
К гильдии авантюристов и вольных наёмников я добрался быстро, миновав местный рынок. Изначально планировалось посетить его перед гильдией, но происшествие на площади выбило меня из равновесия. Всё моё негодование отражалось на лице и разумные вместо презрительных взглядов смотрели на меня с опаской, и даже обходили стороной как прокажённого.
Только я подошёл к каменной лестнице перед дверьми гильдии, как те открылись, и на улицу вывалились двое ушатанных вдрабадан тел. Они слетели с лестницы на мостовую, брякая ножнами о камни и о чём-то невнятно бормоча. Их языки заплетались, а от стойкого запаха спиртного у меня слезились глаза.
— Вы в гильдию? — где-то сверху раздался голос.
Из дверей на меня смотрело пятеро разумных. Четверо из них отёрли руки об кофты, больше походя на вышибал в дорогом ресторане: с квадратными плечами и мечами на поясах.
Пятый же, кому принадлежал голос, более чем подходил под словосочетание «важная шишка». Накрахмаленный воротник куртки взвивался торчком, пуговицы блестели серебром, рукоять кинжала узорчато обмотана кожаной верёвкой с синим драгоценным камнем на конце рукояти, а рядом с кинжалом на отдельном кольце висели короткие чётки из двенадцати деревянных пластинок, одна из которых поблёскивала будто металлическая.
— Совершенно верно.
— Проходите, у стойки сейчас свободно, мы быстро оформим ваше задание.
— Я немного за другим.
— Простите? — нутон с чётками хищно прищурился.
— Сейчас я собирался не давать задания, а стать тем, кто их берёт.
— Вы хотели зарегистрироваться? — я кивнул. — Этого с вами не произойдёт.
— Почему?
— Вы сами должны знать ответ, — человек беззлобно улыбнулся.
— Вы уверены?
— В том, что вы знаете, или что ответ существует?
— Второе.
— Конечно.
— Вы уверены?
Я с насмешкой уставился на нутона. Тот молчал, улыбка сошла с его лица, взгляд стал пронзительно-острым.
— Прошу дать мне минуту, возможно, моя память подводит меня. Подождёте?
— Конечно. Внутри.
Надеясь, что блеф удастся, я поднялся по ступенькам и подошёл к двери — но преграждая мне путь один из амбалов выставил руку. Я секунду смотрел на неё, потом ещё секунду на самодовольное лицо.
— Ты это сделал сам, или тебя гильдия попросила?
— Госока ру…
— Опусти руку, — скомандовал нутон в дорогом костюме. Амбал заиграл желваками, но послушно исполнил приказ. Настал мой черёд
