Замок Пастыря - Demonheart
Но мало придать форму, нужно еще и оживить конструкт. В более подходящих условиях Георгий бы поместил в него душу крысы или вороны, которые в изобилии водились повсюду. Он тоскливо посмотрел в окно на пролетающие мимо поля. До остановки пять часов, и до этого времени фамилиар уже должен быть готов.
- Тихон! – позвал он.
- Да, вашбродие! – слуга немедленно засунул голову в купе.
- Ночью собачонка какая-то тявкала или мне показалось?
- Не показалось. Через купе барыня едет, а с ней мелкий такой кутенок. Меньше кошки, а морду будто об стену расплющили.
- Мопс это. Вот тебе задание – добудь мне эту собачонку. Сейчас. И так чтобы тихо.
- Эээ… - Тихон, обычно расторопный, начинал напряженно думать, когда речь шла о чем-то не слишком приличном или просто преступном. – А зачем?
- Надо.
- А без этого никак?
- Никак, - железным голосом отрезал Георгий.
- Эээ… ладно, сейчас…
Все еще недоумевающий слуга вышел наружу, а маг достал из саквояжа карандаш и прямо на столике принялся чертить два круга, соединенных между собой линиями-каналами. Кровь невинных дев, свечи из жира некрещеных младенцев и прочие неаппетитные ингредиенты практиковались исключительно адептами ведовства и весьма нечасто. Отчасти от того, что найти невинную деву было той еще проблемой.
Отчасти потому, что Тайный Синод к использованию людей в качестве сырья относился нервно, и с пустившегося во все тяжкие мага с великим удовольствием содрал бы кожу. Конечно, если бы это раньше не сделали его коллеги, за подставленное под угрозу Таинство.
Тихон вернулся через пять минут, держа собачонку под мышкой. Та тихо и злобно рычала, но не лаяла, поскольку была слишком занята тем, что грызла палец слуги. Георгий сомневался, что она своими мелкими зубами сможет хотя бы прокусить кожу, но от Кудрявцева пахло медведем в той же мере, что и человеком, и собаки его очень не любили.
- Вашбродие, добыл.
- Угу, клади сюда, - маг указал на левый от себя круг.
- Не отцепляется, - пожаловался Тихон и в подтверждение слов тряхнул рукой. Мопс так и остался висеть, впившись в палец как петербуржский чиновник – в свое кресло.
- Ты клади, клади.
Георгий взял мопса за тело и заглянул ему в маленькие, злобные глазенки. Карикатурная пародия на нормальную собаку жалобно всхлипнула, выпустила многострадальный тихонов палец и принялась еле слышно, жалобно подвывать. Она съежилась на поверхности стола, будто пыталась слиться с ней, и даже не пыталась удрать. Георгия собаки тоже не любили. Точнее, боялись до ужаса. Настолько, что от его соседей на три улицы в каждую сторону они удирали с привязи в первую же неделю.
- Садись сюда, смотри внимательно. Видишь, два круга?
- Ага.
- Скажи, для чего они?
- Эммм… - Тихон напряженно задумался и принялся водить пальцем по контуру. – Ага, вижу, вот стрелочки вовнутрь смотрят. Они чтобы наружу ничего не просочилось.
- Верно. А вот эти линии между ними для чего?
- Не знаю. Не видел таких еще.
- Попробуй сообразить.
- Эммм… не, не знаю.
- И даже ничего знакомого не замечаешь?
- Эммм… о, вот эти стрелочки на линиях – они как на кругах, только в одну сторону направлены. То есть, чтобы только в одну сторону текло, да?
- Правильно. А именно, из правого в левый. И вот справа у нас будет вот эта псина, а слева – мой паучок.
- Ой… - лицо Тихона приобрело беспокойное выражение. – Вот это ведь… кутенка этого…
- Ага, - флегматично согласился Георгий. – Именно это.
Он заклинанием замкнул контур из двух сообщающихся кругов, и привычнымдвижением свернул мопсу шею. Блеклая, слабенькая душа животного, вместо того, чтобы впустую рассеяться в пространстве, оказалась заперта
