Я Распутин. Книга третья - Алексей Викторович Вязовский
— И как же правильно? — усмехнулся Ханжонков
— Масштаб мелкий. Мне таковые судороги не интересны — осадил я режиссера — Масштаб подавайте
Щекин тяжело вздохнул, предчувствуя крупные расходы.
— Пять съемочных павильонов минимум. Круглогодичных — начал загибать пальцы я — Лучше, конечно десять. Своя фабрика по производству пленки, камер, кинопроекторов. Своя сеть синематографов по всей стране.
— И сколько же вы готовы вложить в такой огромный проект??
Ханжонков мигом стал серьезным, переглянулся с Щекиным.
— Миллиона полтора, два. Но при условии, что вы перенесете все в Крым, в Ливадию. Я поговорю с Его Величеством — он выделит земли.
Упоминания царя тоже впечатлило режиссера, он задумался.
— Почему Крым?
— Во-первых, длинный съемочный день. Во-вторых, любые виды, что называется в пешей доступности. Хочешь море? Вот тебе море. Даже с кораблями. Горы? И они есть? Города? Полно. Знаете, как сейчас расцвели Ялта, Севастополь? Прямо Европа — бери, снимай. Есть и античные развалины. Под исторические фильмы.
— Я смотрю вы разбираетесь в нашем деле…
— Сходил в Германии в синиматограф. Також в Англии полюбопытствовал. Грядет новая эпоха. Сейчас вы снимаете немое, статичное кино общим планом. Но скоро придумают звуковые фильмы, будут крупные планы актеров, потребуются совсем другие актриссы — я усмехнулся, вспоминая увлечения царя и великих князей балеринами. Теперь поди переключится элита на русских “мерлин монро”.
Тут Ханжонков сломался. Достал из пиджака записную книжку, быстро что-то почеркал в ней:
— Феноменально! Откуда у вас такие знания?? Я был в Европе, там ничего подобного нет!
— Ежели нет, значит будет. Надо снимать много фильмов. Десять картин в год минимум. Лучше двадцать. Сколько у нас недель в году? — внезапно спросил я
— Э… пятьдесят — неуверенно ответил режиссер
— Пятьдесят две — аккуратно поправил его Щекин
— Каждую неделю должен выходить новый фильм. Да, знаю, знаю. Сейчас это кажется фантазиями, но поверьте, так и будет!
Своим напором я увлек Ханжонкова. А заодно пятью чеками по двадцать тысяч рублей. На гранты под создание новых художественных картин. Одну “фильму” обязательно историческую. Вторую — военную. Обязательно любовное кино и детектив. Наконец, что-то в жанре комедии. Куда уж без нее..
Договорится о выкупе доли московских купцов удалось довольно легко. Те, сначала задирали цену, но я на званном ужине повспоминал о перипетиях своей войны с Поляковым и те сдались. Документы оформили быстро, спустя день я уже ехал в Питер. А там…
*****
Столица встретила меня ненастьем. С Балтики нагнало туч, не по летнему похолодало. Пошел сильный дождь. Публика вылезала из экспресса, ощетинившись зонтиками.
— Все неладно — вводил меня в курс дела по дороге в Таврический мрачный Стольников — Беда за бедой.
— Начинай с главной — осадил его я, присмотрелся — Погодь, ты чего такой смурной? Все по этой шлюхе грустишь??
— Она не шлюха — набычился капитан — Несчастная женщина, у нее такое детство было…
Ну да… Прямо Соня Мармеладова. И откуда это у сильных мужчина такая тяга к падшим женщинам? Ведь у Стольникова есть супруга — субтильная брюнетка в очочках. Конечно, ни разу не Мата, но десять лет брака в унитаз не спустишь… Плюс дети.
Стольников начал рассказывать про Мату Хари. Я его опять прервал:
— Ежели влюбился, так и скажи!
— Нет, как можно, просто…
Никодим задумался. В руках у него были черные четки, шарики так и метались среди сильных пальцев.
— Ладно, не куксись. Скоро едем в Германию, а там может и во Францию заглянем. Глядишь, может и увидишь свою Мату
Лицо капитана просветлело. Потом на лоб опять набежали тучи. Прямо как над нами.
— Булгаков уходит.
— Почему?
— Антоний его подговаривает новую партию создать. Православную. Ребятки твои, Григорий, разнюхали. Да… Будет из сынка толк — далеко пойдет.
Булгаков давно волком смотрел на меня из-за конфликта с Антонием. Тут все ясно.
— Отпускаем. Пущай попробует зарегистрироваться — а мы посмотрим, получится ли — коротко хохотнул я
— Кого же вместо него? Нужен кто-то из дворян бывших. Для балансу.
— Графа
— Орлова-Давыдова?
— Его. Дельный человек, партии будет полезен. Ежели Булгаков хочет уйти — пусть передаст свой мандат графу. Его оформим в “небесники” задним числом.
— Разве так можно??
— Передавать мандат? Разумеется, можно.
Я усмехнулся. Вот они гримасы российской избирательной системы. Независимых депутатов у нас в Думе нет — ибо нет мажоритарных округов, где можно избраться минуя партийную иерархию. Хочешь уйти из партии? Автоматом теряешь мандат.
В Таврическом меня порадовали уже на входе. Самохвалов, сам, безо всяких подсказок ввел систему цветных пропусков. В зависимости от уровня доступа. Нужно тебе в секретариат? Получай зеленый. К депутату? Получи желтый. На входе всех записывали, провожали охранники. И да. Появился досмотр. Сколько я с ним бился, просил, требовал прекратить проходной двор… И вот, это случилось. Не иначе, в Сызрани на капсюльном производстве тоже его рук дело. Или наоборот, там подсмотрел — ну не верю я в то, что в двух “моих” структурах одинаковые решения рождаются совсем независимо. Так оно и хорошо, перекрестное опыление или, как любили говорить в мое время, “синергия”. Пусть идеями делятся, лишь бы на пользу.
Но Самохвалов даже догадался сделать систему “шлюзов” — просто так боевики не ворвутся. Кроме того, депутатам и сотрудникам Думы раздали пропуска с фотографиями. Европа!
Впрочем, это светлый луч был единственный в темном царстве проблем. Следующим вывалил на меня свои беды Янжул.
Ну как свои… Страны. Бухнул на стол две папки, одна другой толще, сам умостил в кресло свое дородное тело и мрачно сообщил:
— Не выходит.
Каменный цветок, ага. У меня в голове сплошная Сызрань, ну можно же как-то поконкретнее? Что я не менее мрачно сообщил министру финансов. Он вздохнул и снизошел до объяснений:
— Волго-Донской канал.
— Почему?
— Как показали расчеты, — он постучал пальцем по верхней папке, — потребный наряд сил и средств на сегодняшнем уровне
