Как я учился в магической школе 5 (Избранный поневоле) - Александр Олегович Курзанцев
Элеонора вскинулась, пристально вглядываясь в меня, затем с лёгкой угрозой спросила:
— Что тебе известно про Конклав?
Но тут во мне проснулась моя инквизиторская сущность и жахнув для острастки антимагическим полем, я, в свою очередь, с нажимом произнёс встречное:
— Нет, это ты мне скажи, что тебе известно про Конклав!
Та посидела с минуту, буравя недобрым взглядом, но наконец сдалась, со вздохом произнесла:
— Ладно, ты, всё-таки, наш, как ни крути, да и инквизитор, к тому же. В общем, есть Ведьминский ковен, это, грубо говоря, вся общность ведьм Империи, всех зарегистрированных ведьм. А конклав, это, — она задумчиво пожевала губами, — это двенадцать самых сильных ведьм. Ко они, никто не знает…
Тот она подняла руку, не давая мне высказать обоснованные сомнения:
— Сразу предупрежу, глава твоего ордена в курсе и, скажем так, у инквизиции с конклавом взаимовыгодный договор. Но болтать об этом не нужно.
— Да понятно, — ответил я, понимая, что тот сон точно был какой-то непростой, — а мной ковен, случаем, не интересовался?
— Интересовался, — подтвердила Элеонора, — когда существовала возможность, что ты станешь аватаром. Как-никак, основная цель конклава всегда была получить своего аватара проклятий.
— Слушай, — я прищурил один глаз, разглядывая девушку, — ты так много знаешь, да и ведьма сильная, ты, случаем, не одна из них?
— Я — нет, — качнула та головой, — пока только кандидат в конклав, как только освободиться одно из двенадцати мест, так да, войду в конклав полноценно.
— А есть кто-нибудь из конклава, кого я знаю?
— Есть, в приемной сидит, — заулыбалась вдруг ехидно магесса.
— Снежанна Дракусовна, что ли?
— Она самая, можешь сам спросить. Между прочим, жена вашего верховного инквизитора.
— Ага, — произнёс я обличительным тоном, — понятно какой договор у конклава с орденом — постельный.
— В том числе, — кивнула Элеонора, — традиция у инквизиторов жениться на ведьмах не на пустом месте возникла.
В этот момент на пороге возникла сама членша тайного ведьминного конклава и пристально оглядела кабинет. Увидев, что мы оба сидим в креслах и просто разговариваем, тут же заулыбалась и произнесла:
— Чувствую, антимагией накрыло, дай думаю посмотрю, что тут у вас происходит.
— Да вот, Снежанна Дракусовна, — спокойно ответил я, — конклав ведьм обсуждаем.
— И давно ты знаешь? — мигом посерьезнела та.
— Честно? — я прищурился, — да вот уже года три как. Во сне название пришло.
— Во сне, говоришь, — бабка почесала бородавку на носу, — нда, удивил. Ну ладно, — движением руки очистив соседнее кресло, ведьма уселась тоже и спросила:
— Так какая тебе нужда в конклаве появилась, что ты о нём сейчас заговорил?
— Про конклав к слову пришлось, у меня к Элеоноре просьба была.
— Какая?
— Помочь вернуть магическую силу.
— Это вернём, — кивнула ведьма, — чай не импотенция.
Захохотала тут же, своей скабрезной шутке.
Дождавшись, когда она успокоится, заново рассказал, теперь уже обеим ведьмам, что у меня нашел Иквус, и какие последствия ожидаются. Шутливое настроение у бабки по мере рассказа пропало, а лицо, потеряв благодушное выражение, заострилось.
— Тьфу, — сплюнула Дракусовна, дослушав рассказ, — девки, не доучатся, а уже дипломированных ведьм из себя строят. Творят что хотят. И ты хороша, — обвиняюще ткнула она пальцем в Элеонору, — не проследила, что твои студентки творят.
— Война была, — начала оправдываться завкафедрой проклятий, но старая ведьма только махнула рукой, цыкнула, прерывая на полуслове.
— Ладно, что теперь. Натворили уже делов. Это же надо, так перекачать резерв.
Поднявшись с кресла, ведьма шустро приблизилась ко мне и стала водить руками над моим тело, что-то внимательно разглядывая. Затем, вздохнула, снова, сплюнула на пол и кивнула Элеоноре, — прав это Иквус, если ничего не сделать, пропадёт мальчик, без вариантов.
Мальчика я воспринял спокойно. Бабке, что так вольготно себя вела в кабинете магистра проклятий, могло спокойно быть и полтысячи лет, раз она одна из двенадцати самых сильных ведьм, куда уж мне, со своими детскими тридцатью восемью.
— Где эти… — Снежанна Дракусовна проглотила вертящееся на языке нецензурное слово, — девки? Зови сюда, разбираться будем.
Стоило моим девчонкам появиться на пороге кабинета, как они тут же радостно загалдели:
— Паша, Паша!
Но тут же замолкли после грозного:
— Цыц!
В исполнении Дракусовны это звучало как приказ и ведьмочки испуганно скучковались, под её гневным взглядом.
— Ну признавайтесь, — строго сказала она, — кто придумал Павла лечить?
Девчонки переглянулись, а затем хором ответили:
— Мы!
— Понятно… — процедила старая ведьма, — круговая порука, значит, одна за всех и все за одно? Так что ли?
— Так, — снова хором кивнули те.
Дракусовна покосилась на меня, хмыкнула с лёгкой досадой:
— Воспитал, понимаешь. Ладно, важно другое, мне нужно знать, сколько раз и какой объём силы вы в него вкачивали. Хотя бы примерно. Знаю, что вспоминать не так легко, но нужно постара…
— Не нужно, — ответила Эльза, порывшись в сумке, достала блокнот, — у нас всё записано. Вот.
Взяв тот у девушки из рук, Дракусовна полистала, потом снова почесала нос, а затем сказала уже с уважением:
— Ты смотри, действительно. Всё записано. Одно не пойму, что за пометка — “с”, то у одной, то у другой фамилии, — ведьма полистала ещё, — как по очереди.
Мои ведьмочки внезапно дружно покраснели, а я, мигом сообразив, что это за пометка, кашлянул и негромко ответил:
— Это секс.
— Что ещё за секс? — нахмурилась бабка, заставив покраснеть уже меня.
— Ну… — протянул я, не зная как ещё объяснить, с лёгким смущением сложил ладонь трубочкой и указательным второй руки потыкал туда, стараясь показать наглядно, — это в общем, вот это.
— А! — воскликнула та, — трах, что ли?
Буркнула:
— Так бы и говорил. А то напридумывали. Не было в моё время этого вашего секса. А вот трахаться трахались, врать не буду.
Снова посмотрела на пунцовых уже ведьмочек, скабрезно хихикнула, затем спросила:
— Трахались-то до или после перекачки резерва?
После секундной заминки те отрицательно покачали головой, опустив взгляды в пол:
— Во время…
Дракусовна сначала застыла в полной прострации от услышанного, а затем ошарашенно выпалила:
— Вы чё, девки, совсем что-ли сбрендили?!
— Так ощущения совсем другие были, — совсем тихо, не поднимая
