Валентин Егоров - Переворот
Кабинет начальника управления полиции генерал-полковника Низами, который, как я знал, был доверенным лицом Императора Иоанна, располагался в торце здания и занимал треть площади восьмого этажа. Когда полковник Герцег получал информацию о том, что седьмой и девятый этажи здания Городского управления зачищены и находятся под нашим контролем, то он вопросительно взглянул на меня. Я на секунду призадумался, представляя, какое впечатление на Низами произведет мое внезапное появление, но отступать уже было нельзя, речь шла о спасении генерала, который уже спасал и защищал меня сегодня днем.
Мои отношения с Императором Иоанном носили весьма специфический характер. Мы уважали и во всем помогали друг другу, но старались делать все возможное, чтобы курируемые нами дела не соприкасались и не пересекались, по крайней мере, чтобы они не входили в противоречие с друг другом. Принцесса Лиана полюбила меня и стала моей женой. Неожиданно для самого себя я вошел в состав императорской семьи, стал зятем самого Императора Иоанна и отцом наследного принца и принцессы. Или, как часто говорил об этом своей любимой принцессе Лианке, вынужденно стал членом императорской семьи на правах «бедного родственника». Это был выбор дочери, с которым Император был вынужден согласиться и смириться, как говорил мне позже сам Император Иоанн. А я в свою очередь особо не претендовал на какое-либо другое понимание Императором Иоанном и Императриссой моих с принцессой Лианой отношений, я очень ее любил и люблю, так же как и наших детей. Недавно Иоанн все ночь пробеседовал со мной и рассказал о назревающем заговоре, он наделил меня значительными полномочиями, чтобы я разобрался с заговорщиками и вернул покой и порядок в Кирианскую Империю. А сейчас, когда он заболел, то я стал вроде как бы его заместителем, получил неограниченное право предпринимать и осуществлять любые шаги во благо Кирианской Империи и Императора Иоанна.
Так, не доведя до конца размышлений о бренности своего существования в рамках императорской семьи, я посмотрел на полковника Герцега и утвердительно кивнул головой. Гном моментально вытянулся в струнку и взял под козырек, чего до этого момента он в жизнь не делал из-за глупого принципа, что гномы не обязаны и не должны тянуться перед кирианами. Бесшумно распахнулись двери главной полицейской приемной, через секунду секретари, дежурные полицейские офицеры лежали на полу и с кляпами во ртах. Вскоре обитатели приемной начальника Городского управления полиции были аккуратно связаны и также аккуратно переложены в дальний угол, чтобы не мешались под ногами. Когда спецназовцы сгруппировались, готовясь к прорыву в кабинет начальника полицейского управления, то полковник Герцег встал на острие штурмующего клина спецназовцев и первым влетел в распахнутую сильным ударом гномьего сапога дверь генеральского кабинета. Вслед за ним в кабинет влетели и шесть других его бойцов.
Дав несколько секунд для того, что спецназовцы навели в кабинете соответствующий порядок, я перешагнул порог кабинета и замер на месте от удивления, когда перед моими глазами во всей красе и одновременно пошлости раскрылась незабываемая картина. Три кирианский генерала застыли под дулами фазерных автоматов и карабинов гномов. Генерал полковник полиции Низами, генерал полковник и начальник Генерального штаба Шафер сидели в удобных кожаных креслах и держали в руках бокалы с янтарным напитком. Бригадный генерал Мольт сидел перед ними в специальном кресле с высокой прямой спинкой, к которой его тело было притянуто ремнями, а руки и ноги были закованы в стальные браслеты этого кресла. Мои гномы появились в кабинете именно в тот момент, когда первые два генерала, по всей очевидности, вели сердечную беседу с бригадным генералом Мольтом. Но тот в отличие от своих собеседников не получал наслаждения от такой беседы, под глазами у него наливались цветом огромные синяки, а губа генерал была только что разбита, из нее сочилась кровь, которую он слизывал языком. Два молодых здоровяка майора в форме имперских десантников боролись со спецназовцами, всеми силами пытаясь вырваться из их стальных объятий, но это уже были последние потуги их сопротивления моим маленьким богатырям.
Взглядом я поблагодарил полковника Герцега за проделанную работу и также взглядом попросил его, освободить от кандального кресла нашего бригадного генерала Мольта, что было тут же претворено в жизнь его бойцами.
Только в этом момент я реально начал понимать, что натворил этим вторжением в кабинет высокого полицейского начальника и какую затронул струну паутины кланового заговора. Шафер и Низами были высокопоставленными Ястребами. Я подошел к столику, рядом с которым в креслах рассиживались близкие друзья и приятели Императора Иоанна. С большим трудом мне удалось согнуть свои колени, которые совершенно не гнулись и не желали этого делать, в принципе, из-за внезапно охватившего меня страха, Когда мне все жу удалось это сделать, то секунд двадцать мы молча сидели, внимательно разглядывая друг друга. По выражению лиц своих визави можно было бы сказать, что мое появление в этом кабинете и вторжение спецназовцев не произвело на них большого впечатления, оно их не испугало и даже не смутило. Сейчас высокопоставленные генералы сидели, рассматривая меня через донышки своих бокалов, изредка делая маленькие глоточки. Генерал полковник Шафер первым нарушил молчание:
— Принц Барк, какими судьбами! Наконец-то, вы решились встретиться с нами в неофициальной обстановке. Теперь мы можем и поближе познакомиться. А то без предварительного уведомления являетесь на заседание Генштаба, просидели все это время среди рядовых офицеров и ушли, не попрощавшись, и не представившись, как положено. Так, в вооруженных силах Кирианской Империи высокопоставленные офицеры не поступают, следует всегда в предварительном порядке представиться начальству, а затем уж поднимать вопросы, которые вас беспокоят. — Было заметно, что генерал полковник тянул время, надеялся на помощь с других этажей здания.
Генерал полковник Шафер прекрасно понимал, что в данную минуту его жизни ничто не угрожает, мои гномы не посмеют поднять на него, одного из столпов Империи, карающую руку. Но генерал полковник чувствовал себя чуть-чуть неуверенно, все-таки было неприятно, даже несколько минут, ему находиться под стволами фазерных винтовок и автоматов спецназовцев, которые ему не подчинялись и могли случайно нажать на курок. Это обстоятельство несколько приободрило меня, но я продолжал хранить молчание, так как своей речью не хотел прерывать того, что мне говорил сейчас Шафер. Мне было нужно, чтобы оба генерала заговорщика, как можно больше, рассказали бы о себе и своих планах на ближайшее будущее.
— Ты зачем со своими паршивыми гномами появился в этом кабинете? Без году неделя новичок в жизни нашей Кирианской Империи! Чего ты хочешь получить от нас? Мы и только мы являемся истинными хозяева этой Империи и этой планеты. Здесь мы можем делать все, что захотим или пожелаем, а тебе не место среди нас. Неужели ты этого не понял, мальчишка! Ты ведь достаточно взрослый кирианин, чтобы это понять, а если не сможешь этого принять, то мы поможем тебе разобраться и правильно оценить ситуацию. Император Иоанн давно превратился в старого маразматика, который не справляется со своими обязанностями, поэтому должен покинуть этот мир, а вслед за ним должны уйти и все его «родственнички». Если Император не способен сделать этого самостоятельно, то мы, вооруженные силы Кирианской Империи, поможем ему принять окончательное решение. А ты, щенок, не мешайся под ногами, ты уже ничего не можешь изменить. А то привязался к этому старому маразматику в генеральских погонах, — генерал полковник Шафер кивнул подбородком в сторону бригадного генерала Мольта, — и теперь думаешь, что этот он провинциал тебе что-нибудь поможет. Ни твой Император, ни твой бригадный генерал в этой ситуации ничего сделать не смогут, машина заговора запущена и скоро она сделает первый оборот, после которого заговор никто не остановит…
Послышался звук двух негромким щелчков, речь бывшего генерал полковника и бывшего начальника Генерального штаба Кирианской Империи прервалась на полуслове. Во лбу генерал полковника Шафера расцвела маленькая звездочка, из которой не вылилось ни капли крови. Аналогичное отверстие появилось и во лбу генерал полковника полиции Низами, который за все это время так и не сказал ни одного слова. Оба высокопоставленных имперских сановника остались сидеть в своих креслах, но их головы упали к груди, а янтарная жидкость медленно полилась из бокалов.
Генерал полковники Низами и Шафер были мертвы!
В мерзавцев от власти стрелял я, небольшой ручной фазер все еще находился в моей правой руке, с которой я забыл снять тонкую кожаную перчатку. Я разжал пальцы руки, фазер с глухим звуком свалился на пол. Затем я посмотрел на полковника Герцега, который правильно понял значение моего взгляда. Посерев лицом, трудно преодолевать себя, когда приходится убивать невинных жертв, но обстоятельства дела сложились таким образом, что свидетелей нельзя было оставлять. Гномы, присутствующие при экзекуции, связанные по рукам и ногам клановой порукой, промолчат, но в кабинете генерал полковника Низами находились и другие свидетели. Тяжело шаркая сапогами по ковру, полковник Герцег побрел к спецназовцам, удерживающим имперских майоров десантников. Эти два кирианских солдата оказались настоящими имперскими офицерами десантниками, они правильно оценили ситуацию и достойно встретили смерть, глядя ей прямо в глаза. Полковник Герцег два раза взмахнул десантным ножом, в кабинете начальника полиции стало на два трупа больше.
