По невидимым следам - Матвей Наумович Медведев
О своем участии в истории с Галей М. она показала:
— После того как я договорилась с Галиной Федоровной, мы встретились с Галей на улице, и я повела ее на Литейный. Галя очень трусила, но я ее успокаивала: ничего, мол, страшного не будет, по собственному опыту знаю. Галина Федоровна сама открыла нам дверь. Затем она провела Галю в комнату, а я осталась ждать в прихожей. Через некоторое время Галя вышла. Я проводила ее, а сама поехала домой. Вот и все.
— Корыстной заинтересованности у вас в этом не было?
— Корыстной?
— Ну, да! Николаевская вам, как своей пособнице, не платила?
— Ой, что вы! Какая же я пособница?
— Пособница не пособница, тем не менее привели все же Галю. А за сводничество знаете что бывает?
Опустив голову, Лидия молчала.
Одни из женщин, которых Федосеева вызывала к себе на допрос, были словоохотливы, даже чересчур, рассказывали что нужно и что не нужно, сообщая всякие подробности из своей жизни, вплоть до интимных. Другие же, наоборот, были сдержанны, немногословны. Дальше скупого изложения фактов, связанных с Николаевской, не шли.
Если Федосеева видела, что женщина уклоняется от правдивого ответа, не хочет помочь следствию вскрыть истину, она не настаивала, быстро отпускала такую женщину, но предупреждала, что обязательно вызовет ее еще раз. Так что пусть подумает! Это был тактический ход. Может быть, в следующий раз женщина будет более искренней. А двух-трех пришлось даже припугнуть: «Не будете говорить правду, вызову вашего мужа, родителей».
Так обстояло, в частности, с Надеждой С. Против нее была улика: записка, с которой она ходила к Николаевской. Записка была написана некоей Валей. Но на все предложения сказать, кто такая Валя, Надежда С. упорно отвечала: «Не знаю». «Вы правду говорите, что не знаете?» — допытывалась Федосеева. «Да, правду!»
Пришлось показать записку мужу Нади. Тот повертел записку в руках и сказал: «К сожалению, ничем вам помочь не могу. Почерк мне незнаком. Ни родственницы, ни знакомой по имени Валя ни я, ни моя жена не имеем».
Надя, увидев, что следователь не отступает, продолжает поиски, в конце концов не выдержала, призналась: «Записку к Галине Федоровне дала мне моя сослуживица — Валя Л.».
«Популярность» у Николаевской была большой. Одна женщина посылала к ней другую. Татьяне М. показалось, что она забеременела. Этими своими опасениями она поделилась с сослуживицей своей сестры — Б., и та незамедлительно направила ее на «консультацию» к Николаевской. После этого Татьяна, в свою очередь, составила «протекцию» родственнице одного из своих знакомых. Валя Р. повстречалась на улице с подругой, с которой не виделась долгое время. Встреча закончилась тем, что подруга получила адрес Николаевской.
Почти всех «клиенток» Николаевской удалось выявить Федосеевой. И только тогда, когда у нее скопилось достаточное количество фактов, она вызвала Николаевскую.
Уже первые ее ответы на вопросы следователя показали, что у этой женщины чрезвычайно узкий кругозор. Ее взгляды, суждения выдавали в ней человека ограниченного, обывательницу до мозга костей. Главным в жизни Николаевской были деньги. Пользуясь безвыходным положением, в которое попадали некоторые женщины, по тем или иным причинам не желавшие обращаться в больницу, она обирала их без стыда и совести. Брала за аборт двадцать, тридцать, сорок и больше рублей. Женщины же, боясь получить отказ, беспрекословно отдавали ей деньги. Иные буквально на коленях слезно умоляли Николаевскую «помочь» им, соглашаясь на все ее требования.
А требования у Николаевской росли. Аппетиты увеличивались. В конце концов она стала брать по восемьдесят рублей. Чтобы набить себе цену, придать солидный вес в глазах «клиентуры», Николаевская выдавала себя за врача, работающего «на одной из кафедр Военно-медицинской академии». На самом же деле никакого отношения к медицине, за исключением того, что она была женой врача, Николаевская не имела. Правда, по ее словам, она окончила в 1932 году акушерский техникум в Новгороде, работала в родильных домах, но никаких документов, подтверждающих это, у нее не было.
Муж Николаевской большей частью пребывал вне дома, так как работал где-то на Крайнем Севере. Он не знал, что жена берет у него из письменного стола чистые бланки, выписывает рецепты и по ним получает в аптеке препараты, которыми пользовалась при производстве абортов. Ничего не знали и две дочери Николаевской — одна из них замужняя, имеющая ребенка, другая — еще школьница-десятиклассница. Николаевская скрывала от семьи не только преступные действия, но и «заработки».
Соседи тоже ничего не знали. Планировка квартиры, где жили Николаевские, была такой, что три комнаты, которые они занимали, были как бы изолированы от остальных. Правда, кое-кто из жильцов обращал внимание, что к Николаевской часто звонят по телефону какие-то женщины. Но мало ли почему они могли звонить, тем более, что Галина Федоровна была человеком общительным, с необычайной легкостью заводившим знакомства, особенно такие, из которых можно извлечь выгоду. В числе ее знакомых были продавщицы, портнихи, парикмахеры, и со всеми из них Николаевская была знакома не просто так, а «на всякий случай», чтобы что-то достать, получить.
Николаевская любила «красивые» вещи. Она приобретала люстры, диваны. Одевалась пестро, крикливо. «Клиенток» встречала в ярком китайском халате с большими цветами, а потом уходила в другую комнату и переодевалась в белый, медицинский. Это действовало на женщин убеждающе, заставляло думать, что она и в самом деле специалист в области гинекологии.
А затем она опускала плотные, темные шторы, которые завела, чтобы из окон расположенного напротив дома ничего не было видно, и строго приказывала: «Только не кричать!..»
Без малого десять лет продолжалась ее преступная деятельность.
— Назвать всех женщин, которым я делала аборты, не могу, так как почти не общалась с ними, — говорила Николаевская на следствии. — Фамилий своих они мне не называли. В общем, всех женщин не помню. Много их было…
Галя М., как мы знаем, после искусственного прерывания беременности, сделанного Николаевской, попала с заражением крови в больницу. Не миновала больничной палаты и Ираида Д., причем это случилось уже во Владимирской области, по пути в деревню, куда она поехала, чтобы провести там отпуск. Попала в больницу и Лира Р. Анастасия К. после аборта долгое время чувствовала себя плохо. Ольга М., которая побывала у Николаевской, больше уже не может иметь детей.
Однако Николаевская ни в чем не хотела признаваться сама. Лишь когда Федосеева сообщала изобличающие ее факты, она говорила со вздохом: «Да, в этом я сознаюсь». А потом опять шли запирательства, сопровождаемые слезами. Вот вам и «несложное» абортное дело!
Николаевскую пришлось арестовать еще во время следствия. Уж
