Лорд Системы 19 - Саша Токсик
Впрочем, столь резкий карьерный взлёт не изменил его характера. Алекс остался, с одной стороны, таким же основательным и аккуратным, а с другой, столь же лишенным пафоса и близким к народу.
Бах! Тяжёлый снаряд гигантской баллисты врезался в стену, осыпав крышу галереи каменной крошкой.
— Чуть тушёнку не опрокинули! Ну что за манеры, а⁈ — возмутился мужчина, осторожно возвращая жестяную банку в пазы артефактной горелки.
— Невозможно уже это терпеть! — вторили Алексу операторы огнемёта, устроившиеся в углу. — Ни поесть толком, ни вздремнуть после обеда!
— Да уж, к грохоту баллист ещё можно привыкнуть, но эти вопли штурмовиков…
— И не говори, — проворчал седой ветеран, прислонившись к стене. — Всё атакуют и атакуют. Хоть бы передышку взяли, что ли… Перегруппировались там, или как нормальные люди.
— Встань на их место, что им ещё остаётся? — усмехнулся молодой солдат, поправляя перевязь. — Это у нас стены сами затягиваются, сколько их не долби.
Он похлопал ладонью по стене галереи, где прямо на глазах исчезали свежие сколы. Магия во всей красе, да не чья-нибудь — их собственная!
— Как осада закончится, надо господину Тому ящик лучшего вина выставить, — задумчиво протянул Алекс. — Без него торчали бы в подвалах при свете факелов.
— То ли дело тут — свежий воздух, птички поют, кузнечики стрекочут…
— И парижане орут! Да сколько можно⁈ — не выдержал парень, высунувшись наружу. — Потише нельзя, нет⁈
Ответом послужил новый болт баллисты. Галерея вздрогнула, банка с тушёнкой опасно качнулась, но Алекс, уже привыкший к такому, успел её подхватить. Хорошо хоть в перчатках, высокая Выносливость от ожогов, может, и спасёт, но боль-то никуда не денется.
А он не настолько мазохист, чтобы проверять. Так что перчатки — святое. Всегда и везде, хоть на парад, хоть на штурм.
— Не дразни их лишний раз, — покачал головой старик. — Легионеры обидчивые, злопамятные. Ещё один штурм устроят, а нам под их вой опять не спать.
— Точно, меньше провокаций — меньше истерик, — хмыкнул Алекс, осторожно помешивая тушёнку. Главное не дать мясу пригореть. Были, конечно, любители горелой корочки, но он к их числу не относился.
Когда обед, наконец, дошёл до готовности, Алекс с довольной ухмылкой выудил из набедренной сумки пачку галет, ещё одно чудо пищепрома Спартанского Королевства.
— Эх, сейчас бы чаю с мёдом. Да с лимончиком, м-м-м, — закатил глаза от удовольствия старик, похрустывая галетой с тушёнкой.
— А я бы от энергетического батончика не отказался, — вздохнул молодой парнишка. — Раньше вот совсем не ценил, а сейчас…
— Не-не, я слышал, он скоро в армии появится! — Алекс многозначительно ткнул вилкой в собеседника. — Лось обмолвился, что после захвата Константинополя местные начали активнее экспериментировать с экспортом.
— А это ягоды, орехи, фрукты, — понимающе хмыкнул старик.
— Именно! — Алекс отставил банку с тушёнкой. — Их же не только свежими можно возить. Джемы, варенья, повидло, в выпечку добавлять, в батончики, галеты, печенье. Одним словом — вкуснота!
— И почему нам не прислали тестовую партию⁈ — возмутился парнишка. — Я бы им отчёт по каждому продукту в трёх листах настрочил! С мельчайшими подробностями и рекомендациями!
— Мечтать не вредно, мелкий, — хохотнул старик.
Парень насупился, скрестив руки на груди:
— И ничего я не мелкий! Мне двадцать пять уже стукнуло!
— Доживёшь до моих лет, поймёшь, — отмахнулся старик и покосился на Алекса. — А ты что там химичишь?
— Вы же не думали, что у нас сегодня одни галеты? — хитро сверкнул глазами темнокожий.
Операторы переглянулись, пытаясь заглянуть за его спину, но Алекс ловко заслонил наплечную сумку. Спустя томительные полминуты он извлёк небольшую круглую банку.
— И что это? — почесал голову молодой солдат.
А вот старик сразу узнал форму консервов. Невольно сглотнув, он недоверчиво уставился на Алекса:
— Это ведь не то, что я думаю…
— Именно она, старый, — рассмеялся тот. — Килька в томатном соусе!
— Сегодня и вправду праздник! — расхохотался старик. — Вот удивил, так удивил!
— Дефицит, между прочим, — важно заявил Алекс. — Первую партию на фабрике за пару часов разобрали. Хорошо, знакомый работает, приберёг пару банок.
— Чего ждём тогда! Давай открывай! — потирал руки старик.
Молодой переводил взгляд с одного на другого и вздохнул:
— Опять в ностальгию ударились. Ну сколько можно⁈
— А ты слишком мелок, чтобы ворчать! — возразил седой оператор. — Вот поживёшь с моё, тогда разрешаю. А то бубнишь, как старый дед. Это мне тут за шестьдесят, а не тебе!
— Всё-всё, молчу, — виновато улыбнулся парень. — Но хоть попробовать дадите вашу еду заморскую?
— Да какую заморскую, — хохотнул старик. — Самая что ни на есть родная!
Так под пересуды, споры и болтовню обо всём и ни о чём проходил рядовой обед их команды, одной из сотен точно таких же на постах вдоль крепостной стены.
Снаружи гремели взрывы, свистели арбалетные болты, звенели крюки-кошки и доспехи штурмующих легионеров. Город отбивал один натиск за другим уже полторы недели. Париж не думал сдаваться, их солдаты засыпали ров на нескольких участках.
Теперь дошла очередь до штурмовых лестниц и осадных башен. Последние служили больше для обзора стрелковым командам гигантских баллист. Ведь, как оказалось, не так просто подвести столь грандиозное сооружение под стены города, защищённого настоящими пушками и огнемётами. Сколько бы Легион ни использовал рун для защиты, слаженный огонь Техаса разрушал одну осадную башню за другой.
Их остовы падали в ров, рассыпались на головы собственных солдат, создавали непроходимую преграду для собственных сил. Оттого Железный Легион достаточно быстро отказался от их использования в качестве классического способа преодоления крепостной стены.
Нет, враг нашёл для них иное применение. Теперь башни служили платформами для гигантских баллист, откуда стрелкам уже было куда как комфортнее вести огонь, а главное — безопаснее. Ведь, как оказалось, до самых башен уже требушеты и катапульты, расположенные в черте Техаса, просто не доставали.
Печально, хоть и терпимо.
Вот, Легион перешёл в новую атаку. В руках легионеры несли деревянные шесты с десятками поперечных перекладин по бокам.
Стремительный рывок к стене, яростный рёв парижан. Шест прислонился к камню под сорок пять градусов, не доставая до вершины метра три-четыре. Впрочем, штурмовиков это не останавливало, в новых доспехах они получили такую прибавку
