Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых - Ольга Белошицкая
Она падала еще несколько раз, пока наконец не научилась держать равновесие с распахнутыми крыльями.
— Смотри: на пульте четыре уровня тяги, — он пощелкал тугими рычажками. — Зависят от высоты, на которой ты собираешься лететь. Сейчас нам нужен первый. Вот так, — он показал ей, как установить гравитатор на нужную мощность.
— Теперь приподнимись на цыпочках, легко — слышишь, очень легко — оттолкнись кончиками пальцев и сделай шаг вперед двумя ногами. Когда будешь приземляться — чуть согни колени.
Юлька рассмеялась.
— Шаг двумя ногами — это прыжок.
— Именно шаг, а не прыжок! Не вздумай прыгнуть — унесет! — загорячился лэйсе.
Но у нее получилось с первого раза. Неожиданно для себя, стремительно и плавно дорожка ушла вниз, потом приблизилась обратно, и ноги сами ощутили толчок — и твердую землю под ними — только уже на другом конце дорожки. Ощущение полета было таким… захватывающим, волнующим, волшебным, что она «шагала» снова и снова, пока, наконец, от непривычных усилий не начали дрожать руки и ноги, не заныли судорожной болью нетренированные плечи. Впрочем, ее учитель и сам решил, что на первый раз хватит.
— Ну что, сильно разочарован? — спросила она, плетясь за ним по направлению к замку. С крыльями не хотелось расставаться, но сил тащить их на себе уже не было, и Брес великодушно предложил поднести их за хозяйкой. Отказываться Юлька не стала.
— Не-а, — ухмыльнулся Брес. — Тебя легко учить — ты способная.
— Да ну? — Юлька перевела дух. — С чего бы это? Я ж старая, сам ведь сказал.
— Не говорил я такого, — буркнул он. — А ты с первого раза полетела. У нас большинство на первом занятии разбивают себе колени, локти и носы. Мало кто хватает полет с первого раза. Ты завтра приходи с утра прямо сюда же, мы продолжим.
Глава 9. Анг Мирт
Лучшее лекарство от хандры — работа. Старая, давно известная, избитая истина.
Особенно работа такая нудная и трудоемкая, как зарядка зеркал и визоров. Зеркала нужны для наблюдения за пространством и за людьми, их делают только у нас в Элезии, и технология строго охраняется Детьми Ворона. Так же, как и технология «паучьих глаз» — маленьких переносных или карманных визоров, способных передавать информацию даже со Старой Земли. Визоры могут не только наблюдать, но и записывать и воспроизводить информацию, как звук, так и картинку. Само устройство визора предельно просто, но для его активации требуется дар, а значит, тут не обойтись без элементала, специалиста по силам и стихиям. Для зеркал нужны мастера высшего класса, для бытовых визоров хватит и рядовых специалистов.
Но есть такие случаи, когда заряжать Зеркала и визоры предпочитаю я сам. Сложные, высокоточные приборы, предназначенные для работы под водой, под землей, или в других неблагоприятных условиях. Визоры для нашей разведки, заряженные лично Вороном, становятся во много раз надежнее и дольше служат. Зеркала для наших собственных служб, ну и те, которые представляют особый коммерческий интерес. Поэтому время от времени я вынужден откладывать все менее срочные дела и запираться у себя в башне над грудой больших и маленьких стекляшек. День, считай, пропал полностью. Эта работа требует терпения и выносливости, и к вечеру от меня обычно остается апатичное, брюзгливое и голодное человеческое тело, способное только на бездарные шутки и язвительные замечания.
Вчера Глава Пауков, явно недовольный моим подавленным настроением и уклонением от своих прямых обязанностей, с невинно-непроницаемым выражением лица принес мне груду визоров, варварски свалил их на стол в моем любимом кабинете, аккуратно положил на край кипу отчетов и, злорадно ухмыльнувшись на прощанье, сообщил, что отправляется в Элласар. На пару дней. Отдохнуть и повеселиться.
А я с чувством стыда остался разгребать свои же бумаги и заряжать визоры.
Так… осталось, в общем-то, совсем немного. Два больших зеркала, кстати, предназначены как раз для Северной Стражи, пострадавшей при последнем памятном прорыве через Грань, и с десяток «глазок». Собираю все «глазки» в горсть, концентрируюсь… Огоньки пробегают по моим ладоням, когда я начинаю работать с эгри и джив, пальцы колет все сильнее, и постепенно, один за другим, безжизненно-серые «глазки» разгораются все ярче и ярче, потом вспыхивают как звезды, и тускнеют, пряча свет от посторонних глаз. Я расслабляюсь и откладываю их в сторону. Эти готовы.
Теперь зеркала. Они сложнее, хотя бы потому, что требуют многократно больше энергии. Поднимаясь из-за стола, я чувствую изнеможение, как от длительного физического труда, но результат налицо: упадочное настроение улетучилось, словно дурной сон.
Распахиваю окно. Ночь. Скоро рассвет. Небо сегодня ясное, иссиня черное, но при этом прозрачное, с яркой россыпью звезд. В кабинет врывается холодный воздух, насыщенный солью и йодом. Рабочий кабинет под крышей Северной Башни всегда был моим самым любимым — он круглый, камень стен — очень светлый, почти что белый. Камин с полустертой причудливой резьбой огромен, кажется, что он вырублен целиком из куска стены; пол из толстых дубовых досок старше, чем я сам. В изголовье такого же тяжелого, огромного стола, черного от старости, стоит массивное, невероятно удобное кресло-глыба, и еще два размещены напротив камина, вместе с чайным столиком на гнутых ножках в форме львиных лап. Камин я топлю дровами, хоть он и имеет гнезда для аэров. В башне есть единая система отопления, тут всегда тепло, даже в самую холодную зиму, но мне нравится живой огонь. Мой предшественник, Хэйген Ант, аэрами вообще не пользовался, и от него мне досталась огромная коллекция старинных подсвечников из всех материалов — металлов, камня, стекла, даже из драгоценных камней. Говорят, он умел зажигать огонь взглядом…
Камин уставлен разными милыми безделушками вперемешку с ценными артефактами и забавными статуэтками. Больше всего в этой коллекции, собранной моими предшественниками-Воронами именно статуэток — необычных, порой нелепых изображений Вечных. Чего стоит, например, Кошка в полосатых носочках и шапочке с помпоном, Саламандра на мешке с золотом и с банкнотой в пасти, испражняющаяся золотыми монетами, Пардус, вывернувшийся кверху брюхом, с Рысью, это брюхо почесывающей, или Зубр — пьяненький такой бычок на кривых ножках, с глазками, смотрящими в разные стороны, и колокольчиком на шее.
