Unknown - i 4482073125d660f2
«Вон чего, она даже его не папой называет, а по имени-отчеству… Домострой. Ужас», – подумал он и сказал вслух:
– М-да, Наталья. И как же тебя в биатлон занесло?
Наташа догадалась по выражению лица Гвоздева, что он неодобрительно отнесся к Егору Ивановичу. Ей захотелось еще больше рассказать о жизни в любимом лесу, вылазках на охоту, о том, как Тобуроков показывал ей все, что знал сам, и как ей нравилось у него учиться. Но, глядя в холодные глаза нахмурившегося Гвоздева, девушка поняла, что не может поведать ему настолько личные вещи. Он просто не сможет их понять. И Наташа начала выдумывать.
– А ко мне тетка из Новосиба как-то приехала, преподаватель спортивной школы. Она сказала Егору Ивановичу, что он из меня дикого волчонка делает, и забрала меня с собой. Я потом жила с ней в Новосибирске, было скучно, не хотела учиться, прогуливала и убегала гулять. И тогда тетка отвела меня в спортивную школу, там как-то получалось учиться биатлону. А там я уже поняла, что больше ничего не умею. И что хочу заниматься только спортом. Тобуроков звал обратно в лес, а мне хотелось попробовать – вдруг я смогу поступить куда-нибудь в институт. Мы с ним поругались, я уехала и сама поступила.
– Так почему уехать-то хочешь? – Гвоздев решил подойти к самому главному.
«Вот так характер у этой девчонки, – думал он. – Росла в глуши с каким-то сумасшедшим дедом, который над ней издевался, потом как-то догоняла школьную программу, сюда вырвалась… Вот это нрав, вот так сила характера…» Ему очень хотелось неодобрительно отозваться о Наташином воспитателе, но он сдерживался, понимая, что может этим разрушить все то хрупкое доверие, которое возникло между ними.
32
Дальше Наташе уже не нужно было врать, и она с облегчением рассказала обо всех своих ссорах с соседями по общежитию, о недопонимании в группе.
– Та-ак, – снова протянул Гвоздев. – Ну смотри, Наталья. Уговаривать тебя я не буду, но вот что скажу. Тут у тебя есть спорт. Возможность развиваться, расти, побеждать, в конце концов. С общагой можно все уладить, это не такая уж гигантская проблема. Я тут могу помочь. А что тебя ждет в твоем лесу? Снова лыжи и белки? – он решил уколоть Наташу этим воспоминанием. – И потом, ты же хотела тут себя попробовать. Ты сможешь вот так бесславно вернуться домой? Правда сможешь? И сможешь помириться с отцом? Объяснить ему, почему вернулась?
Наташа смотрела в пол. Злость на себя – за то, что пришла с этим рассказом и что наврала, на соседок, на тренера росла в ней все больше. Гвоздев заметил, что слишком задел девушку, и поспешил продолжить:
– Понимаешь, у тебя есть талант. Не способности, а талант. Но его нужно развивать. Ты можешь выигрывать, ты можешь идти вперед. Я очень рад, что ты у меня тренируешься, я хочу помочь тебе стать лучшей. А с этими твоими соседками в общаге я разберусь – обещаю, честно. Если ты решишь остаться, конечно.
– Правда? – подняла глаза на тренера Наташа.
Тот кивнул:
– Разумеется. Это же бытовые, рабочие моменты. Через такое много кто проходит. Вот если бы ты кататься не умела – это была бы проблема. А ссоры – это не проблема, – улыбнулся он. – Придумаю что-нибудь. В общем, решай. Пообещай мне, что завтра утром придешь и скажешь, что решила.
– Угу, – кивнула Наташа. – Спасибо за чай.
– Да не за что.
– Тренировка сегодня будет? – спросила девушка. Гвоздев критически на нее взглянул.
– Ты же почти не спала и не в форме. Давай ты лучше сегодня отоспишься, а завтра утром придешь – и тогда мы или потренируемся, или попрощаемся.
Глава тридцать третья
Гвоздев не стал откладывать дело в долгий ящик. Он поговорил с куратором Наташиной группы, узнал ее историю, наслушался про взрывной характер и про блестяще сданные экзамены. «Талантливая, но сложная», – так отзывались о девушке, поразившей его утром. Заглянул он и в общежитие, к самому надежному источнику сведений о студентах – уборщице. Зоя Никифоровна, матриарх общежития, казалось, была там вечно. Выпустившая не одно поколение студентов, она знала все про каждого и охотно делилась знаниями с очаровательным молодым тренером.
План возник внезапно. Поговорив с уборщицей, Гвоздев поднялся к коменданту общежития, бывшему борцу Юрию Опалову, одному из немногих счастливцев, кому довелось на Олимпиаде 1980 года нести на вытянутых руках знамя Советского Союза. Среднего роста, коренастый, с намечающимся животиком мужчина встретил Виталия с улыбкой. Он в молодости хорошо знал отца Гвоздева: они вместе учились и сохранили связь, даже когда их раскидало по стране.
– Аааа, Виталька! Давненько тебя не было! – Голос был под стать внешности – густой и низкий. Этот голос знал каждый студент института, а заодно и рассказы, как пару лет назад пожилой комендант за полторы секунды уложил пьяного стотридцатикилограммового выпускника-боксера, который вздумал приставать к первокурсницам, сломав ему нос, челюсть и четыре ребра, и ничего ему за это не было!
– Да, Юрий Палыч, весь в делах, бегаю, суечусь.
– Да ясно-ясно, не оправдывайся. Сейчас же наверняка тоже по делу пришел?
– По делу, Юрь Палыч. Прошу вас о комнате отдельной.
– Ты чего, Виталь? Какая комната, у вас же квартира трехкомнатная. С матерью, что ль, поссорился?
– Юрь Палыч, да вы чего! Я еще не настолько заработался, чтоб в общежитие переезжать. Я для студентки. Проблемная она, не уживается с соседками. Но талантливая! Очень ей нужна отдельная комната, для «творческого покоя в целях подготовки к соревнованиям», ну вы сами все знаете, все формулировки эти официальные.
– Виталик, ну какая комната! Учебный год начнется через две недели, все распределено.
– Юрь Палыч, ну вы поймите, я бы просто так просить не стал. Дело крайней степени важности. Чую будущую звезду.
– Звезду?
– Звезду, Юрь Палыч. Настоящую. Не такую, как я был.
Комендант задумался, пошевелил усами, что-то про себя проговаривая. Уход сына из спорта непросто дался отцу Гвоздева, да и всем его друзьям. Так что сейчас Виталий безошибочно уловил, куда стоит надавить, чтоб добиться желаемого.
– Виталь, ты иди. Я тебя услышал, подумаю, что можно сделать.
Комнату Наташе дали через два дня. Кроме того, Гвоздев знал, что девушке как бюджетнице положена была стипендия. Так что теперь его предложение заниматься по-серьезному приобретало весомые аргументы.
Наташа была счастлива, наконец, жить в одиночестве. Ее никто не будил громкой музыкой, никто не мешал спокойно заниматься, не тревожил, не дразнил. Теперь девушка сама могла наладить свой быт так, как ей хотелось. Впрочем, заниматься этим у Наташи не было желания. Аккуратностью она никогда не отличалась, а сейчас на уборку времени совсем не оставалось: сказывались большие расстояния и часы, потраченные на знакомство с городом.
Постепенно беспорядок поглотил ее комнатку, но девушке достаточно было знать, в каком углу находятся лыжи, а в каком – учебники. Сваленная в горку на столе посуда, тетрадки в самых неожиданных местах, учебники, одежда, бумаги – все это ничуть не заботило Наташу. Она сама могла ориентироваться в своей комнате, а насколько красиво выглядит окружающее пространство, ее не волновало.
Однажды к Наташе с дежурным визитом зашел Гвоздев. Тренер решил проверить, как живется его подопечной в комнате без соседей. Он постучался, и из-за двери раздалось удивленное:
– Кто там? – гости к ней не заходили.
– Привет, Тобурокова! – отозвался Гвоздев. – Впустишь?
Дверь распахнулась, на пороге стояла Наташа в великоватой тельняшке и спортивных штанах.
– Здравствуйте, – улыбнулась она. – Заходите, только у меня не убрано.
Гвоздев вошел, осмотрелся и присвистнул.
– У тебя тут что-то взорвалось, что ли? Что все накидано?
Наташа пожала плечами.
– Мне без разницы, – ответила она. – Главное, я знаю, где у меня лыжи.
Тренер бросил взгляд в угол у двери – и вправду лыжи, ботинки и снаряжение стояли вместе и относительно аккуратно. Зато на кровати лежала груда одежды, перемешанная с обрывками тетрадок. Наташа перехватила взгляд тренера, сгребла все с кровати и закинула под стол.
– Садитесь, – кивнула девушка на кровать. – Уж простите, у меня стул сломался немного.
Она махнула рукой на остатки деревянного стула, у которого отвалилась спинка.
– Как же ты так живешь?! – поразился тренер. – Тебе совсем неважно, что кругом бардак?
– Ну, вообще, да, – признала Наташа.
– Так быть не должно, Наташа, – покачал головой Гвоздев. – У спортсмена все должно быть четко. Как есть распорядок дня – все по плану, так и вокруг должен быть полный порядок. Знаешь, если у человека не убрано в доме, значит, и в голове все вперемешку. А у спортсмена так быть не должно. Лыжи смазаны по погоде, винтовка в порядке, в жизни все по расписанию и в шкафу все по полочкам. Иначе, если ты не знаешь, где у тебя что лежит, то и в жизни не знаешь, что и как должно быть. А ты должна знать.
