Филипп Янси - Где Бог, когда я страдаю
Поначалу Джони получала море писем, в которых ей советовали молиться об исцелении. Другие ругали ее за недостаток веры. Конечно, она молилась об исцелении. Летом 1972 года, после служения исцеления в узком кругу, где присутствовало пятнадцать человек, она получила уверенность, что в течение следующих нескольких недель ее позвоночник чудесным образом восстановится. Она даже звонила друзьям и предупреждала: «Скоро я постучусь к тебе в двери: я буду исцелена».
Но исцеление не пришло. И в своих книгах Джони объясняет, почему она вынуждена была прийти к заключению, что физического исцеления она не получит. Теперь Джони называет свою болезнь «славным вторжением» и говорит, что это лучшее, что могло произойти в ее жизни. Бог использовал эту болезнь, чтобы она обратила внимание на Бога и направила свои мысли к Нему. Если бы не паралич, считает Джони, она была бы типичной американкой среднего класса, дважды разведенной к этому времени. Жизнь была бы удобной и бесцельной.
Но болезнь все изменила. С течением времени Божья благодать в жизни Джони стала настолько явной, что сама она превратилась в живой символ, усмиряющий ребяческие споры о вере. «Если нет исцеления, то, значит, нет веры? А как же тогда быть с Джони Эрексон Тада?» Более того, на примере Джони можно наблюдать, как человек использует страдания во благо. Добившись успеха как писательница, актриса, певица, художница, она решила в конечном итоге посвятить себя делу, о котором знает не понаслышке: заботе об инвалидах. Сегодня Джони является руководителем миссии «Джони и друзья», которая спонсирует семинары и конференции, а также финансирует мероприятия по оказанию помощи инвалидам. Мечта Джони — показать церкви нужды инвалидов и помочь христианам стать носителями исцеления в обществе. Сегодня ее выступления посещает меньшее количество людей. Намного легче собрать людей, чтобы поделиться личным свидетельством, чем для того, чтобы рассказать им о нуждах инвалидов. Но Джони, шаг за шагом, приносит инвалидам поддержку, а здоровым — просвещение. Слава Богу, что только немногие из нас пройдут путем Джони или Брайана. Но они живут, каждый по-своему, являя истинность слов, записанных в 9-й главе Иоанна: «Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божий». Идя по следам слепого времен Иисуса, двое парализованных наших дней — один Из Сиэтла, другая — из Балтимора — яркое свидетельство Дел Божьих.
Глава 11
Другие свидетели
«Страдальцами движется мир».
Лев Толстой
В своей книге «Творческое страдание» швейцарский врач и психолог Поль Торнье вспоминает, насколько его удивила статья под названием «Сироты управляют миром». В этой статье, напечатанной в уважаемом медицинском журнале, были приведены данные исследования 300 личностей, имеющих большое влияние на мировую историю. Пытаясь найти между ними что-то общее, автор статьи обнаружил, что все эти лидеры были сиротами (либо в действительности, в связи со смертью или разводом родителей, либо эмоционально — в результате лишений в детстве). В этот список вошли Александр Македонский, Юлий Цезарь, Робеспьер, Джордж Вашингтон, Наполеон, царица Виктория, Голда Майер, Гитлер, Ленин, Сталин и Кастро. «Мы, — пишет Торнье, — читаем лекции о том, насколько важно для развития ребенка иметь отца и мать, которые гармонично выполняют свои функции по отношению к нему. И вдруг обнаруживаем, что самые влиятельные люди в мировой истории этого не имели!»
Сам Торнье был сиротой, и он размышлял над этим вопросом вскоре после смерти жены, когда почувствовал себя сиротой еще раз, будучи уже стариком. Ранее он оценивал каждое веское событие в жизни — успех или трагедию — как добро или зло. Но теперь он стал воспринимать обстоятельства — и удачи, и несчастья — морально нейтральными. Важно, как мы ведем себя по отношению к ним. Добро и зло, в плане морали, никогда не содержатся в событиях, но всегда — в личностях.
Понимание этого изменило подход Торнье к медицине и привело его к теории «целостности личности». «Очень редко мы контролируем ситуацию, — говорит он, — но (вместе с теми, кто нам помогает) мы несем ответственность за нашу реакцию на происходящее... Страдание само по себе не несет пользы, с ним всегда нужно бороться. Важно, как человек ведет себя в страданиях. Это настоящее испытание личности: каково наше отношение к жизни, к переменам и случайностям? Вот человек, который болен или пережил трагедию и открывает мне душу: что он скажет об этом жизненном ударе? Какова будет его личная реакция? Позитивная, активная, творческая реакция, которая поможет его личности развиться, или негативная, которая затормозит развитие?.. Правильная помощь в нужный момент может определить курс его дальнейшей жизни».
В своей медицинской практике Торнье ежедневно встречался с травмированными людьми и признавал, что зачастую страдания сгибают человека, а не помогают ему вырасти. Именно поэтому он отошел от традиционного способа диагностики и лечения и стал уделять основное внимание эмоциональным и духовным нуждам пациентов. Он считает себя обязанным помочь им превратить страдание в трансформирующую силу.
Жизненные катастрофы, возможно, разрушат нашу внешнюю предохранительную систему. Они причинят нам страдание, но не для того, чтобы разрушить нас. Наоборот, если создать правильную атмосферу, трагедия может вызвать творческий рост: когда все известные способы выживания не срабатывают, пациент, стоящий под ударами судьбы, вынужден искать новые пути. Роль доктора, медсестры, социального работника, священнослужителя или друга заключается в следующем: не дать страдающему сломиться, но помочь ему увидеть, что даже самые страшные трудности открывают возможности для роста и развития.
Движение за творческое страдание
Мартин Лютер Кинг говорил: «То, что меня не разрушает, делает меня сильнее». В течение нашего столетия Кинг, Ганди, Солженицын, Сахаров, Туту, Мандела и многие другие своей жизнью продемонстрировали теорию Торнье о творческом страдании. Посредством обстоятельств, которые должны бы просто разрушить их личность, эти смелые люди потрясали целые нации. Мартин Лютер Кинг, например, умышленно выбирал для конфронтации наиболее жестоких шерифов южан, Он был готов принимать побои, тюрьму и другие издевательства, так как считал, что дремлющая нация только тогда станет его поддерживать, когда увидит мерзости расизма в наиболее экстремальных ситуациях.
«Христианство, - говорил он, - всегда утверждало: сначала крест, а потом – венец. Быть христианином – значит взять свой крест, со всеми его трудностями, со всем мучительным и сложным его содержимым, и нести до тех пор, пока он не оставит на нас свой след, не выведет нас на тот превосходнейший путь, к которому выходят только посредством страданий».
В конечном итоге именно это принесло долгожданную победу движению за гражданские права. Именно действия борцов за гражданские права, маршировавших, невзирая на жестокость полицейских, пробудили нацию. Всего через неделю после столкновений на мосту в Селме Конгресс проголосовал за закон 1965 года о праве на голосование. После каждого кровопролитного столкновения Кинг становился сильнее, не слабее.
Принцип, действовавший в жизни таких видных людей, как Мартин Лютер Кинг, также действовал в жизни «маленьких людей», которые поддерживали его в маршах за свободу и справедливость. Я вспоминаю одного неизвестного героя в деревенской части Миссисипи, человека, фотографии которого в журналах не печатались. Я брал интервью у господина Бакли в начале 70-х, в то время, когда большинство жителей Юга были настроены против движения за гражданские права.
Покидая дом господина Бакли, я чувствовал, что покидаю дом святого. Дом господина Бакли — один из наиболее красивых домов, в которых живут чернокожие в районе Симпсон: обложенный кирпичом снаружи и деревянными панелями внутри. В нем было четыре или пять просторных комнат. Господину Бакли исполнилось девяносто лет, и он, похоже, не обращал особого внимания на то, что его окружало.
Большую часть времени старик проводил в кресле напротив камина. Так же когда-то он любил сидеть в небольшом деревенском домике. Вот таким я его и увидел - господин ракли раскачивался в кресле, почесывал покрытый седы-ми волосами затылок, смеялся и вспоминал... Глаза его были влажные, а кожа -- жесткая, закаленная жгучим солнцем Миссисипи на протяжении десятилетий.В одной из наших бесед Бакли поделился со мной своими детскими воспоминаниями. Проговорив три с половиной часа перед диктофоном, он остановился, попросил воды, прополоскал рот и объявил: «Итак, мы добрались до 1901 года».Между отменой рабства и рождением Бакли - целое поколение. Он рос в нелегкие годы реконструкции, жил в жуткие времена разгула ку-клукс-клана, видел горящие кресты, слышал угрозы и рассказы об избиениях и поджогах. И после 75-ти лет жизни под запретом — нельзя было посещать рестораны для белых, гостиницы для белых, туалеты для белых и кабины для голосования для белых — господин Бакли в середине 60-х присоединился к движению за гражданские права. Веря, что может быть полезен Богу, он стал помогать пастору Джону Перкинсу в передвижном центре по регистрации избирателей. В районе, где проживало около пяти тысяч взрослых чернокожих, были зарегистрированы только пятьдесят.
