Демон против демона Том 2 - Сергей Вылегжанин
— Побила и выгнала, приревновав к кому-то? — Предположил мэтр Шектон обычный сценарий похождений друга.
— Не.– Галиот возмущённо хмыкнул. — Чуть ли не до утра меня мучила. Разговорами. До моего угла новости столицы доходят с большим опозданием, но это же не значит, что мне надо рассказывать все новости за последние тридцать лет?
— Нет, то, о чём ты говоришь, было раньше, до бала Межсезонья. — Терпеливо пояснил мэтр Шектон. Он давно знал своего друга, и никогда не обижался на него за то, что тот очень плохо разбирается во всём, кроме женщин. — Наш Федосиний про случай на самом балу Межсезонья говорит. Или чуть позже Бала Невест, тут я тоже не очень уверен.
— До, после. Не важно. — Отмахнулся Галиот. — Я вообще не понял другое. Точнее, про другую. Про ту девочку, как там её… Её что, насильно выдали замуж за этого… Как вообще зовут её жениха, который теперь обгорелый?
— Теперь уже мужа. — Заметил император. — Барон де Телио. По договорённости дочь герцога после свадьбы передала ему свой титул.
— Да и не важно. — Беспечно махнул рукой Галиот. — Ты мне просто скажи, они действительно мага огня пытались выдать замуж насильно? Нет, я знал, что нынешнее поколение тупое, но не настолько же!
— Не насильно. Это было распоряжение герцога, её отца. — Пояснил император. — С Литессией он договорился, девочка сама согласилась. Избавляться от ребёнка Литессия отказалась категорически. Вот и согласилась, по настоянию отца, на этот формальный брак. Чтобы её ребёнок родился благородным.
— Вот, зря ты так. Герцоги не бывают такие глупые, чтобы магов насильно замуж выдавать. — Заметил нравоучительно Шектон. Потом нахмурился и повернулся к императору. — Только, я тогда сам не понял, почему она своего мужа пыталась сжечь, раз сама замуж за него вышла.
— Горячая женщина потому что! — Восхищённо покачал головой Галиот, откидываясь на спинку кресла с бокалом в руках. — Ты меня с ней познакомь. Так и быть, утешу бедную вдовушку. Сжечь своего собственного мужа, это же такой стресс! Меня она сжечь не сможет, мы отлично поладим, уверяю! Когда ей там рожать?
— Ты же не любишь неопытных, сам говорил. — Заметил Шектон. — Ей всего семнадцать.
— Какая же она неопытная, если и мужа имеет, и любовника, ещё и беременная при этом? — Уверенно возразил Галиот. — Любовника не скрывает, ребёнка собралась от него рожать. Люблю таких решительных. — Он поцокал языком. — Такому темпераменту нужен настоящий мужчина. Я тебе не рассказывал, вот совсем недавно, буквально пару-тройку десятков лет назад…
* * *
Пока два архимага трепали языком, император вспомнил, как к нему заглянула его кузина Таис. Забежала пару дней назад, и как всегда, была в курсе всех сплетен, курсирующих в благородных салонах города. После этих новостей император и решил пригласить архимагов на разговор, который давно откладывал.
— В салонах все судачат, что младшая дочка Грейвена — не его дочь вообще. — Поведала кузина тут же напрягшемуся Федосинию.
— С чего пошли такие абсурдные слухи? — Смог спросить он спокойно, хотя сердце начало стучаться сильнее. Он же убрал всех, кто знал об этой тайне! — Жена герцога очень благочестивая женщина.
— Старшая дочь герцога была свидетелем, как младшая спалила своего мужа.
— Застала с другой?
— Нет, натурально спалила, огнём. — Пояснила Таис. — Не насмерть, потому об этом Аэри предпочли не распространяться. Правда, девочка этим не ограничилась. Высказала всё, что думает, герцогу де Аэри. При свидетелях. Так и сказала: «Вы, герцог, не умеете держать своего слова. Клянусь кровью своего настоящего отца, следующего, кто полезет ко мне своими потными ручками, я сожгу дотла».
— Какое слово он не содержал?
— Обещал, что свадьба — лишь формальность для передачи титула барона её мужу, да прикрытие беременности. Но муж в одну из ночей пришёл за супружеским долгом. Не известно, с подачи ли герцога, или этот новый барон сам почему-то решил, что он может наплевать на договоренности, раз теперь Лита уже его жена. Представляешь, нагло навестил спальню Литессии, хотя обещал этого не делать! — Таис покачала головой от такой вопиющей наглости. — Где и был прожарен до хрустящей корочки, словно вон тот кусок мяса на твоём столе. Если бы не амулет лечения третьего уровня, девочка стала бы вдовой на следующий день после свадьбы.
— Не испугался божества, что защищает всех женщин Летоно? — Искренне тогда удивился император. Он не сильно был впечатлён тем, что кого-то там обожгла чья-то жена. Таких историй Таис могла принести десяток каждый день. Его больше смутило сравнение с мясом на его столе, которое император в тот момент ел. Кузина специально его упомянула, отбив аппетит. Никак не могла отказаться от своих шуточек в его сторону.
— Тупой. — Коротко охарактеризовала кузина мужа Литессии. — Божество не успело вмешаться, девочка всё сделала сама. Жаль, не убила. Вернула бы себе титул баронессы.
— Заявила, что клянётся кровью своего настоящего отца, надо же. — Если об этом судачат в салонах, информацию скрывать поздно. Как говорила в своё время кузина: что известно двум в салоне столицы, то известно и крестьянину на границе. — Что герцог на это ответил?
— Отправил жену с дочерью в дальнее имение, полученное в приданое. Доказательств не потребовал, значит, и раньше знал. Или догадывался. Наверное, ещё раньше проверил Литессию на свою кровь. Кто отец девочки, он, похоже, не знает.
— Ты-то знаешь, кто на самом деле отец Литессии?
— Нет. — Покачала головой Таис, успокоив императора, который уже начал считать, что пора готовится к неприятностям. — Больше тебе скажу, никто не знает. Перед отправкой в имение жена герцога обмолвилась, что лучше себя убьёт, чем расскажет. Однако, факт измены теперь не вызывает сомнений, раз она вот таким образом подтвердила этот слух.
Император понимал эту женщину. Не каждая решиться рассказать, что тебя изнасиловал сумасшедший брат-близнец императора. И очень хорошо, что жена герцога не знает, что на самом деле это сумасшедшего из братьев назвали Федосением. И по закону, он и должен был стать императором, как старший из братьев.
А вот его, запершего своего старшего брата в дальнем имении, при рождении назвали Ферниротор. После стольких лет своё собственное имя уже казалось чужим и
