Предназначение человека. От Книги Бытия до «Происхождения видов» - Сэмюэл Уилкинсон
Не прошло и недели после завершения процесса, как Уильям Дженнингс Брайан умер во сне. Генри Луис Менкен, сотрудник «Балтимор сан», отреагировал на происшествие язвительной ремаркой: «Бог целился в Дэрроу, но промахнулся и попал в Брайана»[12]. Эпитафия на надгробии Брайана гласила: «Он сохранил веру».
Со временем «Обезьяний процесс» стал наиболее ярким олицетворением спора между наукой и религией. Возможно, по своей популярности он уступает лишь дню, когда Чарльз Дарвин впервые заговорил об эволюции как о серьезной научной теории. Это произошло в 1859 году – именно тогда он опубликовал свой труд под названием «Происхождение видов», объясняющий базовые принципы эволюции. И хотя Дарвин не касался вопросов, связанных с происхождением человека, многие из его коллег немедленно предположили, что подобная теория должна противоречить убеждению, согласно которому человек возник в результате особого, сверхъестественного акта творения, совершенного божественным существом (незадолго до публикации данной работы Томас Гексли, впоследствии ласково окрещенный «бульдогом Дарвина», отправил ему письмо, в котором выразил готовность защищать теорию эволюции в борьбе с фундаментализмом: «Я готов, я точу свои когти и клюв!»[13]). Во многом именно эта теория вбила клин между научным и религиозным мышлением. С одной стороны, «Обезьяний процесс» показал, что даже после Дарвина многие отказываются признавать, что эволюция хоть как-то связана с происхождением человека. С другой стороны, воинствующие атеисты утверждают, что теория эволюции устраняет необходимость в существовании Божественного Создателя, а значит, человечество только выиграет, если откажется от религии. Этот конфликт остается нерешенным и по сей день.
Для многих привычно делить человеческое мировоззрение на две основные категории: научное и религиозное. Когда мы спрашиваем, как все устроено и почему все происходит именно так, как происходит, мы неизбежно обращаемся к науке. Когда же мы ищем ответы на глубинные, волнующие душу вопросы (например, «Почему существует страдание?», «В чем смысл нашего бытия?», «Есть ли жизнь после смерти?»), многие не удовлетворяются научными объяснениями и обращаются к религии в попытке утолить свою жажду знаний.
Хотя многие и прежде пытались примирить эти великие силы, мне кажется, что на этом пути нам предстоит еще много работы. Оставшаяся часть книги – моя попытка добавить кое-что к тем идеям[14], которые помогают сочетать научные исследования с верой в Божественного Создателя, каким-то образом ставшего причиной того миропорядка, в котором мы существуем.
Одно из главных положений этой книги заключается в том, что эволюция была механизмом, при помощи которого Высшая сила создала все живое, включая людей. Большинство из нас говорят об этой силе как о Боге (хотя некоторые отвергают существование Бога, но признают существование некой Высшей силы) и верят, что Бог желает нам блага и любит всех нас, невзирая не недостатки. Многие также верят, что у Бога есть высшая цель, нашедшая свое воплощение в нашей жизни. Упоминая Бога в этой книге, я говорю о нем в широком смысле – как о благом Существе, создавшем нас и желающем нам счастья. Что касается других аспектов природы Бога, я стараюсь воздерживаться от их обсуждений.
Стремясь примирить науку и религию, я сосредотачиваюсь на двух дилеммах, которые прежде не мог разрешить. Путем упорного обучения и размышлений я со временем понял, что эти дилеммы не бросают вызов традиционной религии, как мне казалось раньше. В основу книги легли знания, полученные мной в ходе интеллектуальных странствий и призванные ответить на вопросы, которые ставят перед нами нижеописанные дилеммы. Возможно, она поможет тем, кто все еще не может примирить теорию эволюции с религиозным мировоззрением.
Дилемма 1: доктрина случайности
Первая дилемма связана с так называемой доктриной случайности. Если эволюция, как ее обычно понимают, проходила хаотично и бессистемно, можно сделать вывод, что человеческие существа – это всего лишь сложные молекулярные случайности. Создается впечатление, что подобный взгляд на эволюцию полностью устраняет возможность существования универсального смысла или цели в жизни. Как сказал прославленный биолог из Гарварда Эдвард Уилсон: «Ни один вид, включая наш с вами, не обладает целью, которая выходила бы за пределы императивов, порожденных его собственной генетической историей. Виды могут обладать огромным потенциалом в плане материального и ментального прогресса, но ими не движет никакая имманентная цель или внешнее руководство, выходящие за рамки их непосредственной окружающей среды или, в конце концов, эволюционной цели, к которой их автоматически направляет их молекулярная архитектура»[15].
Как будет подробнее сказано в следующих главах, я полагаю, что логика Уилсона ошибочна. Более того, его взгляды способствовали поддержанию идеи о нашем одиночестве во Вселенной, равнодушной и абсолютно бессмысленной.
С традиционной научной точки зрения теория эволюции Дарвина была агностической и даже прямо противоречила представлению о намеренной цели творения, ведь если главной действующей силой эволюции был дарвиновский естественный отбор, наше существование оказывается генетической случайностью и неизбежностью, вытекающей из условий окружающей среды. Крикливое меньшинство в мире науки – ультрадарвинисты – видимо, наслаждались, оспаривая возможность существования той или иной высшей цели, ссылаясь на предположительно случайный эволюционный процесс[16]. Их мировоззрение нашло выражение в словах одного ученого, который с резкой прямотой заявил:
«В совершенно естественном и неизбежном марше эволюции жизнь… абсолютно ничего не значит… и остается маленьким завихрением в первозданной слизи»[17].
На протяжении долгих лет я работал с пациентами, страдающими от депрессии, и обнаружил, что многим из них сложно найти цель и смысл жизни[18]. Я вижу в этом трагическую иронию. С одной стороны, представители современных развитых стран обладают многим из того, чего не было у людей древности. Им доступны лекарства, снижающие риск смерти и заболеваний. Новейшие технологии и обилие информации позволяют с легкостью узнавать о прекрасных культурах и бесчисленных обществах нынешних и минувших лет, а возможности для образования и отдыха намного превосходят те, которыми располагали ушедшие поколения. И все же многие из нас так и не могут обрести смысл и надежду в жизни.
По всей планете набирает обороты депрессия, уже успевшая стать главной причиной нетрудоспособности в мире[19]. В США за последние десятилетия пугающе возросло количество так называемых «смертей от отчаяния» (в числе которых суицид, случайное отравление алкоголем или наркотиками, а также заболевания печени, связанные с употреблением алкоголя)[20]. Одних только самоубийств за последние двадцать лет стало больше почти на 40 %[21].
Не менее трагическую тенденцию можно наблюдать на уровне институций. Пока я пишу эти строки, в США и многих других странах растет недоверие к организациям и политическому руководству. Нас все сильнее тревожит экстремизм, при этом все больше ослабевает желание считать себя частью какой-либо религиозной группы (да и в целом группы любого рода). Безусловно, в современном мире подобный цинизм имеет под собой массу причин, и все же я считаю, что главная из них – потеря веры. Веры в благого Бога. Веры в добродетель человека. Веры в абсолютную цель и смысл нашего существования.
Конечно, нельзя сказать, что этот цинизм, все больше и больше пронизывающий нашу культуру, восходит исключительно к дарвинизму, но отчасти он коренится именно в этом учении. Кажется, что многие сдались и решили, что если теория эволюции правдива и представляет собой естественный процесс, в ходе которого возникла жизнь на Земле (в том числе и жизнь человека), то все мы обречены жить, дышать и умирать в мире, лишенном смысла. Другими словами, мы существуем лишь потому, что наши гены – эти умные «репликаторы»[22], чудесным образом собранные
