Сколько горя нужно для счастья? - Филантроп
— Мяу!
* * *Совершенно не заметил, как уснул. Глаза открыл только на рассвете. За ночь тело порядком озябло, а ещё боль в ногах будто бы только усилилась. Я спустил штаны и увидел, что ноги приобрели фиолетовый цвет и распухли до толщины талии. Внезапно мне стало по-настоящему страшно, и я забился в истерике: бил руками о стены, клочками рвал волосы на голове и плакал — как же давно я не рыдал! — слезы всегда были непозволительной роскошью. Я орал изо всех сил, мой отчаянный крик был даже сильнее, чем у мужчины, которому на узи показали девочку. Кошка шарахалась от буйного соседа и скакала из стороны в сторону. Успокоиться удалось лишь тогда, когда связки не выдержали, и вместо визгов изо рта начало вылетать лишь слабое сипение.
Одна ужасная мысль в моей голове заменяла другую. А тут вообще бывают прохожие? Это же отшиб. Судя по тому, как мало здесь мусора, суда даже бомжи не суются. От ужасного осознания я чуть было не зашелся в новой панической атаке, но вдруг услышал голос.
— Мару, девочка моя, где ты? Кис-кис-кис, — Вот он, мой шанс на спасение! Я выберусь отсюда! Услышав тихий женский голос, Мару оживилась и начала усиленно мяукать. Я пытался ей помочь, но изо рта вместо слов выходил лишь воздух. В попытках усилить громкость нашего ансамбля, я дергал кошку за хвост, но глуховатая старушка просто прошла мимо.
Мне нельзя сдаваться, к черту отчаяние! Ничего… Я и не из таких ситуаций выбирался. Уж я-то знаю эту жизнь на вкус и никогда не рассчитывал получить от нее что-то хорошее.
Так начался мой поединок в противостоянии с самим собой. Жаль только, что оппонент — идиот.
Я пытался взобраться наверх, но ноги, превратившиеся в практически неподвижные ватные палочки, не оставляли шансов. Каждый раз приходилось ощущать боль, падая на копчик, колотое стекло снова и снова впивалось в плоть, надёжно застревая в ней.
День сменялся ночью, я жил, словно лягушка на дне колодца, и мне было очень холодно. Ноги опухли до размеров воздушных шаров — ещё чуть-чуть и они станут больше, чем губы у малолеток. Пожалуй, единственным плюсом было то, что рана на голове обросла кровяной корочкой.
Рыжая чертовка Мару, кажется, простила меня и, замурчав, легла на ноги — видимо, почувствовала, где у меня болит. Не думаю, что это спасет меня, однако в поликлинике мне оказали бы помощь примерно такого же уровня.
* * *Спустя ещё пару дней я начал кашлять кровью и литрами выплевывать мокроту. Зато теперь мы точно не мерзнем: не знаю, какие ужасные процессы начались в моем организме, но голова отныне кипит, как раскаленный утюг.
Я гладил кошку и обещал ей, что, как только мне полегчает, мы выберемся отсюда в уютную квартиру, где под ногами так аппетитно хрустят тараканы.
Когда отмирающие, синие ноги чувствовали этот маленький комочек рыжеватой нежности, ко мне пришло неожиданное осознание… Я понял, чего этому нелюдимому юноше не хватало в жизни, почему реальность была такой для него безвкусной.
Мару не могла дать мне ничего, кроме капли тепла, но разве может быть что-то больше этого?
Я открывал глаза и радовался тому, что мы были так близко, так рядом, так вместе. Искренне желаю, чтобы мы жили вдвоем, а не умерли поодиночке. Стоит только почесать ей подбородочек, и она приободряется, а я вместе с ней.
— Мы сможем, нас много — ты и я. Я не уверен, кого на самом деле старался утешить в те минуты.
Безмятежность закончилась…
Одним невеселым утром я продрал глаза, и я понял, что тело рыжей подруги изменилось. Оно стало холодным, неживым… Ощущение, словно целое небо обрушилось мне на голову… Сил кричать не осталось, сил моргать — тоже нет. Слезы текут на растрескавшиеся губы, и им никто не мешает.
Нет!
Всё не так!
Хватит себя жалеть!
Что я разревелся, как загнанная в угол тварь⁈ Я обещал нас спасти и обязательно сделаю это!
Задубевшее тельце Мару я засунул под кофту, ладонями залез поглубже в трещины на стене и начал карабкаться к свету.
— Ха! — Оказывается, это было так просто! Достаточно меньше себя жалеть и больше действовать.
Когда руки ухватили корпус канализационного люка, я почувствовал некоторое замешательство и, глянув вниз, испытал тоску вселенского масштаба.
Там, на самом дне заброшенной канализационной ямы сидел грязный, измученный парень с опущенной головой и кровью, медленной капающей из носа прямо на рыжую кошку, застывшую у него на коленях.
— Понятно… Значит, я уже мертв. После слов наступила темнота.
Глава 1
Зачем вообще придумали человека?
Людей на протяжении всей жизни вынуждают делать то, что не нравится. Кому-то навязали заботиться о чужом домашнем животном, кто-то гнёт спину на ненавистной работе, чтобы прокормить чужого ребёнка, третьи и вовсе родились женщинами.
Получается, жизнь человека состоит из сплошных навязанных обязательств? С первого взгляда — да, но если вы способны анализировать чуть глубже, чем рядовой проспиртованный обыватель, то поймёте, что жизнь сама по себе и есть навязанное недоразумение. Уверен, после смерти вы вправе требовать компенсацию с того подонка, что придумал белый свет.
Всегда любил спать, каждую свободную минуту несвободной жизни искал возможность забиться в темный угол и уснуть. Не имеет значения, где спать. Дома на матрасе из тараканов, на работе во время обеда, в общественном транспорте, облокотившись на бомжа. Сон — это мир, где существует истинное равноправие: во сне раб не чувствует своих цепей, и там же не правят короли.
Подождите-ка! Я же теперь мертвый! А значит, никто больше не посмеет разбудить меня. Уверен, если моё опухшее тело и вызволят из того колодца, то точно не смогут разбудить. Мысли в голову лезут приятные, вот только какого черта я способен думать?
— ВНИМАНИЕ НОСИТЕЛЬ ДРЕВНЕЙ ДУШИ!
—
