Дон Алехандро и его башня - Инди Видум

— Я предупреждал, — напомнил я, уже настраиваясь на потерю этажа с прекрасной ванной комнатой. — Моя больше, но она недостроенная.

— Покажи-ка ты мне всю башню, — приказал Оливарес. — Будем решать, что делать в первую.

— Вот ведь раскомандовался, — проворчал Шарик, недовольный тем, что меня шпыняет кто-то, кроме него.

— Пойдемте, — согласился я.

Двигался Оливарес довольно бодро для своих лет, но по лестницам ему подниматься не нравилось, хотя он осмотрел внимательнейшим образом все помещения. Алхимическое оборудование, распечатанное и нет, изучил со всем тщанием. И вид у него при этом становился все задумчивей и задумчивей.

— Говоришь, по учебникам занимался? — проскрипел он, оглядыая весьма скромную полку с книгами по чародейству, где справочники стояли отдельно, а учебники для первого курса — отдельно.

— От корки до корки изучил, — ответил я. — Нужно новые заказывать через сеньора Франко.

— Сеньор Франко — это у нас кто?

— Начальник почтового отделения в Дахене.

Оливарес еще раз осмотрелся, поковырял в ухе узловатым пальцем, откашлялся и сказал:

— Слишком правильно у тебя организовано обучение для того, кто ничего не помнит. Я бы сказал, что тебя наставлял кто-то очень умный.

— Слыхал? — гордо сказал Шарик и ткнул лапой мне в плечо, чтобы я точно обратил внимание на нужные слова. Правда, сделал он это так, чтобы проклятийник не заметил.

— У меня склад ума рациональный, — нагло заявил я.

— Это у поэта-то?

— Поэта на алтаре убили, — напомнил я. — Я ничего не помню из его жизни. Я — не он.

Оливарес сверлил меня весьма подозрительным взглядом. Настолько неприятным, что я порадовался, что нас связывает клятва и проклятийник не сможет действовать мне во вред.

— Башня размерами не потрясает, — сменил тему проклятийник. — Жить в таких условиях мне не нравится, но везти тебя сейчас куда-то опасно для тебя же, поэтому мы озадачим семейку Ортис де Сарате. Хе-хе-хе. За ними должок, и немалый.

— Вы остановитесь у них, дон Оливарес?

— Как мой ученик, можешь обращаться ко мне дон Уго. Разумеется, я не собираюсь к ним в дом даже заходить.

Надеюсь, я умело скрыл свое разочарование, потому что сейчас мне больше всего хотелось выставить этого типа из ставшей мне почти родной башни.

— И чем же вы их озадачите дон Хуго?

— Узнаешь, — коротко бросил он. — Сразу после завтрака отправим кого-нибудь с запиской к ним.

В результате Серхио уезжал не только с запиской к семейству алькальда, но и с письмом, которое следовало отнести на почту, где дополнительно заказать пару специфических каталогов, которых в обычных отделениях не бывает, но заказы, по которым почта доставляет без проблем.

— Мы еще сделаем из тебя настоящего проклятийника, Алехандро, — сказал, потирая сухие руки Оливарес. — И не просто проклятийника, а такого, который оставит след в истории Мибии.

Глава 2

Первым появился глава семейства Ортис де Сарате. То есть приехал он даже раньше, чем вернулся из Дахены Серхио, который должен был отвезти записку от Оливареса. Судя по встрепанному виду дона, отвез, чем знатно переполошил алькальда. Экипаж остановился не слишком близко от дома, и дальше визитер преодолевал дорогу пешком, но не потому что до нас нельзя было доехать, а потому что не хотел позориться перед слугой, который остался сидеть на облучке и усиленно делал вид, что ему неинтересно, к кому отправился хозяин.

Оливарес встречал алькальда на пороге башни, явно не собираясь приглашать внутрь. Состояния башни он не стеснялся, просто считал приехавшего дона стоящим куда ниже по социальной лестнице. Хотя меня во встречающую делегацию привлек. Не иначе как для массовки.

— Дон Оливарес, вы не представляете, как я рад вас видеть в добром здравии, — залебезил Ортис де Сарате.

— А уж как я рад, дорогой Григорио, ты не представляешь, — демонстрируя хищное радушие, сказал Оливарес. — Это ж ты у нас отвечаешь за безопасность дорог вблизи города? Плохо, дружок, отвечаешь. У меня этой ночью знатное развлечение получилось, когда на меня и моего ученика напали.

— Ученика? — Ортис де Сарате обшаривал взглядом окрестности, пытаясь найти еще и ученика Оливареса. Меня, стоящего рядом с чародеем, его взгляд огибал по дуге. — Не знал, дон Оливарес, что вы взяли ученика. К нам даже слухов не доходило о столь знаменательном событии. Талантливый, наверное, юноша. Другого вы бы к себе не приблизили.

Оливарес положил руку мне на плечо.

— Алехандро не только талантлив, но и силен и находчив.

Во взгляде Ортиса де Сарате, брошенном на меня, проскользнуло что-то похожее на ненависть, но алькальд взял себя в руки практически сразу.

— Дон Контрерас — ваш ученик? Странно, Сильвия мне сказала, что его учитель умер.

Ортис де Сарате нахмурился и переводил взгляд с меня на Оливареса и обратно, подозревая, что его нагло обманули. Только непонятно, сейчас или раньше. Я мог бы развеять его сомнения, пояснив, что обманывали и тогда, и сейчас, только зачем?

— Мы с Алехандро не сошлись по нескольким вопросам, после чего я сказал, что он может убираться, потому что я для него как учитель умер, — не моргнув глазом, выдал Оливарес.

— Как врет-то, — восхитился Шарик. — Можно сказать, талантливо. С ним ухо востро нужно держать, Хандро. Делить то, что он говорит, даже на на два, а на все десять.

— Можно подумать, раньше мы к нему со всем доверием.

На лице Ортиса де Сарате отразилась сложная мыслительная деятельность, для него непривычная. Похоже, за это в их семье отвечала супруга.

— Но это же дурная примета, — наконец родил он мысль, — сообщать о смерти живого человека.

— Я верю только в те дурные приметы, которые материальны, — ласково сказал Оливарес. — Кинжал у горла, артефакт под подушкой, чары в экипаж.

— Позвольте, чары нематериальны, — запротестовал алькальд.

Было ему жарко и неудобно, по лысине текли капли пота, а ноги в щегольских башмаках подрагивали от напряжения.

— Позволяю. — Оливарес спустился с крыльца, с которого он морально давил на визитера и подошел поближе к Ортису де Сарате. — Но кинжалы у ночных бандитов были вполне материальны, и сами бандиты были вполне материальны. А главное — куда разговорчивей, чем ты, Григорио.

На последнем предложении голос Оливареса стал совершенно медовым, а вот его собеседнику откровенно поплохело: к дрожащим ногам добавились постукивающие зубы, а капли пота с лысины потекли с такой скоростью, что алькальд едва успевал их промакивать огромным носовым платком. Я бы даже не удивился, обнаружив на его штанах мокрое пятно, но штаны