Жар-птица - Петре Испиреску
И легли отдыхать, да то один, то другой на страже стоят.
На другой день, как только заря занялась, они в путь через лес собрались. Фэт-Фрумос оседлал и взнуздал коня, затянул подпругу потуже — и поехали. Вдруг слышат: стук-стукоток. Конь говорит:
— Ну, держись, хозяин, Ведьма близко.
Летит она, так быстро летит — деревья валятся, а конь, как ветер, взмыл над ее головой и Фэт-Фрумос стрелой угодил ей в ногу. Только хотел другую стрелу пустить, а она кричит:
— Стой, Фэт-Фрумос, я тебе ничего худого не сделаю.
Видит она, что он ей не верит, и кровью своей подписалась.
— Ну, Фэт-Фрумос, — говорит она, — кабы не твой волшебный конь, не бывать бы тебе живому, одолела бы я тебя, а теперь ты меня одолел. Знай, что до нынешнего дня ни один смертный не дерзнул в мои владенья ступить п досюда добраться. Бывало, что и посмеет какой безумец, да едва только в поле ступить успеет, где ты кости видал.
Приехали они к ней домой. Ведьма напоила его, накормила, приняла по-доброму, как полагается. А когда они за столом сидели да угощались, Ведьма все от боли стонала, и вот он вытащил из своей сумы ногу, на место ей вставил, и она сразу выздоровела. От радости Ведьма три дня и три ночи его угощала и сказала, чтобы он выбирал себе в жены одну из ее троих дочерей, прекрасных как феи; но он отказался и прямо сказал ей, чего он ищет. Тогда она ему говорит:
— С таким конем да с таким богатырством, я думаю, будет тебе удача.
Через три дня они в путь собрались и отправились. Едет Фэт-Фрумос, едет и опять едет, путь долог и вот, когда они миновали пределы Ведьминых владений, выехали на чистое поле: по одну сторону — трава свежая, а по другую — опаленная. Он и спрашивает коня, отчего это трава опаленная, а конь ему отвечает:
— Здесь мы — во владеньях Скорпии; она сестрой Ведьме приходится, да обе злющие, не могут вместе ужиться. Пало на них проклятье родительское, потому они и стали страшилищами. Враждуют они — страх один, друг у дружки землю отбирают. Когда Скорпия сердится, огонь и смолу изрыгает. Видать, она с сестрой ссорилась и из своих владений гнала, вот и опалила траву там, где прошла. Она куда как злее сестры и о трех головах. Давай передохнем малость, хозяин, а завтра с утра надо наготове быть.
На другой день они собрались, как и в первый раз, во владеньях Ведьминых, и тронулись в путь. Вдруг слышат рев и вой, каких и представить нельзя.
— Будь наготове, хозяин, Скорпия проклятущая близко.
Скорпия от злости чуть не лопается, пламя изрыгает, буйным ветром летит. А конь стрелой взмыл кверху и боком маленько повернулся. Фэт-Фрумос стрелу пустил — одна голова долой. Скорпия слезно пощады просит, мол, она ему ничего худого не сделает, и чтобы заверить его, кровью своей расписалась. Угостила Скорпия Фэт-Фрумоса еще лучше, чем Ведьма, а он ей вернул голову, которую снес стрелой, та ее сразу же прилепила на место, и через три дня они дальше поехали.
Миновали и владенья Скорпии, и все ехали, ехали, пока не выехали на поле, где росли только цветы и была только весна; каждый цветок был по-особенному прекрасен и запах такой — опьянеть можно; и ветерок чуть заметный веял. Тут они остановились передохнуть и конь говорит:
— Досюда, хозяин, мы как-никак добрались, да осталось еще одно трудное дело. Большая опасность нас ждет, и коли бог поможет нам ее избежать, то живы-здоровы будем. Дальше отсюда дворец есть, где живет Молодость вечная, жизнь бесконечная. И тот дворец окружен густым лесом высоким, а там полно всяких самых диких зверей; день и ночь сторожат они неусыпно, и видимо их невидимо, одолеть нельзя, и через лес пройти невозможно. Но мы поднатужимся, сколько можем, и поверху перескочим.
Отдохнули они дня два и опять стали в путь собираться. Тут конь, затая дыхание, говорит:
— Ну, хозяин, затяни подпругу как можно туже, садись на меня да крепче держись в стременах и за гриву; ноги прижми под брюхом, чтобы не мешать мне, когда полетим.
Поднялись они — ив один миг очутились у самого леса.
— Хозяин, — говорит еще конь, — теперь как раз время, когда лесных зверей кормят и они все во дворе собрались. Мы и перелетим.
— Перелетим, — отвечает Фэт-Фрумос, — господь-бог милостив.
Взмыли они и видят: дворец так сверкает, что глаза слепит пуще солнца. Перелетели они через лес и только хотели спуститься на лестницу, что вела во дворец, конь задел ногой за верхушку дерева — и сразу весь лес в движенье пришел: звери ревут — волосы на голове дыбом встают. Поспешили они опуститься-то, и кабы не хозяйка дворца, она как раз на дворе своих деток кормила (это она так лесных зверей называла), пропадать бы им.
От радости, что они очутились там, она их и вызволила, ведь до тех пор ни души не видала в своих владеньях. Остановила она зверей, укротила их и по своим местам отправила. Хозяйка дворца была фея, высокая, статная, нежная и красавица — каких свет не видывал! Фэт-Фрумос, как увидел ее, прямо остолбенел. А она глядит на него кротко и говорит:
— Добро пожаловать, Фэт-Фрумос! Что тебе надобно здесь?
— Да вот, — отвечает он, — ищу Молодость вечную, жизнь бесконечную.
— Коли ищешь то, о чем говоришь, то это здесь.
Тут он спешился и зашел во дворец. А там еще две девицы — одна моложе другой, ее старшие сестры. Он принялся фею благодарить, что она его из беды вызволила, а девицы радехоньки, стали ужин славный готовить и все в золотой посуде. Коня пустили пастись на волю, где оп сам пожелает, потом всем зверям наказ дали, чтобы ему вольно по лесу гулять можно было.
Девицы его уговаривают, чтобы он отныне у них остался, мол, им тоскливо одним, и он не стал дожидаться, чтобы его вторично упрашивали, согласился от чистого
