Чудо-яблочко - Наталья Владимировна Капиева
Старший сын князя вылепил из воска что-то подобное конской головке.
А младший вернул свой воск нетронутым.
— Отец никогда не показывал нам своего изумруда. Как же я могу его вылепить? — сказал он.
— Хоть ты и уверял, что никогда не обманываешь, а все-таки ты лжец! — указал младший брат на старшего наследника. И отдал изумруд младшему княжескому сыну.
Так рассудили три брата все три спорных дела, которые не под силу было рассудить даже мудрым старикам, и поехали не спеша дальше своей дорогой.
Вернулись домой, и коня своего любимого привели, и зажили мирно и дружно. Но была у них одна забота. Очень хотелось братьям иметь свое поле! А земля кругом вся в руках у князей да богатеев.
И в ближних местах братья искали, и в дальних — нет ни клочка свободной земли… Думали они, думали и надумали. Были братья люди молодые, а решили стать на вид людьми почтенными, чтобы встречали их с уважением.
Шесть месяцев братья бород и усов не брили. Обросли, как медведи. Нарядились в суконные черкески, наточили кинжалы, по два пистолета за пояс заткнули. Палки взяли и отправились к князю, у которого было много земли. Смело зашли во двор и крикнули во весь голос:
— Эй, кто в доме есть?
Вышел слуга и, как глянул на их лица, испугался и стал низко кланяться. Ну, опомнился все же от испуга, повел их в дом.
Сели гости, а слуга стоит, во все глаза на них смотрит. Потом побежал к княгине и докладывает: так, мол, и так, прибыли к нам гости, чудища волосатые. Между собой разговаривают, но ртов у них нет, даже смотреть страшно.
— А это мы увидим, есть у них рты или нет, — сказала княгиня и велела слуге подать гостям меду.
Поставили перед гостями столик-треножку, а на нем полное блюдо меду.
Гости рукава засучили, пальцы в мед обмакнули, по усам провели, усы закрутили, рты открыли и давай мед уплетать. Поели, умылись, и снова ртов у них не стало.
— Да-а, — говорит княгиня, — это, видно, гости не простые! Князь вернется, сам их угостит на славу. А пока я угостить должна.
Кликнула княгиня служанку.
— Беги в курятник, поймай самого жирного петуха.
Пошла служанка, притащила самого большого, жирного петуха. А братья видели это через окно.
— Домашнего вестника уже понесли, — сказал старший брат.
— А коли понесли, значит, скоро на трехногой лошади прискачет, — откликнулся средний.
— Не видать ему добра, коли прискачет, — добавил младший. — Мы его на куски разорвем и через узкие ворота протолкнем!
Когда гости между собой так разговаривали, слуга возле них стоял. Рот разинул, слушает, а о чем говорят — не понимает.
Пошел, княгине доложил: так, мол, и так, гости друг другу загадки загадывают.
— Какие там загадки! — рассердилась княгиня. — Домашний вестник — это наш петух. Трехногая лошадь — это столик-треножка, на котором курятину подадут, а узкие ворота — это горло…
Поздно вечером вернулся домой сам князь, и княгиня рассказала ему, какие у них в доме гости. У князя даже сон пропал, все о волосатых гостях думал.
Наутро вышел он в кунацкую и, как увидел медвежьи лица грех братьев, даже попятился.
Приказал князь для гостей барана зарезать. Сам их потчевал. И три дня резали для них по барану и шло в княжеском доме угощение. На четвертый день спрашивает князь:
— Откуда вы, гости? Какое дело у вас?
— Мы люди дальние, — отвечают братья. — Просим у тебя, дай нам земли. Много не надо! Хоть бы столько, сколько шкурами трех быков обхватим.
«Вот чудаки, немного же просят!» — подивился в душе князь и говорит:
— Хорошо, дам вам сколько просите.
— Только смотри, не передумай! — сказали братья. — Кто нас обманет, мы тому не прощаем!
— Я не из тех, кто слова не держит, — > гордо ответил князь. — Сказал — и кончено!
Убили братья трех быков, содрали с них шкуры и пошли на княжеское поле. Тут они шкуры разрезали сначала на ремни, а потом на тонкие полоски. Связали братья полоски в один длинный-предлинный шнур и пошли землю обхватывать. Как увидел князь такое дело, за голову схватился.
— Эх, — говорит, — не думал я, что они меня так проведут!
Но что мог князь поделать?! Сам слово дал. Спорить нечего. Отмерили братья себе большое поле и уже с тех пор никуда не ездили. Стали спокойно жить-поживать, свою землю пахать.
ФАТИМАТ
Еще в те времена, когда были на свете князья и дворяне, жил в одном ауле старик — бедный из бедных — со своей маленькой дочкой Фатимáт.
Старик с утра до ночи проливал пот на княжеском поле, а девочка дома хозяйничала: саклю в порядке держала, шила, стряпала да стирала.
Вот принялась как-то маленькая Фатимат обед для отца готовить, а соли у нее не оказалось. Всех соседей Фатимат обошла и ни с чем вернулась. Так бедно люди жили, что никто щепотки соли ей одолжить не смог. И решила маленькая Фатимат сбегать попросить соли у самой княгини.
Как решила, так и сделала. Осмелилась она зайти в княжеские покои. Княгиня сидела у огня и вышивала золотом шапочку. Взглянула она на маленькую Фатимат и спросила:
— Ты как сюда попала, грязная девчонка? Что тебе надо?
Горько стало на сердце у маленькой Фатимат, но все же она сказала:
— Не дадите ли вы нам в долг одну щепотку соли?
Посмотрела на нее княгиня искоса:
— Ишь, какая бойкая! Вот велю наколоть тебе иголкой язык. Ступай вон! Нет у нас для тебя соли!
Крепко запомнила маленькая Фатимат слова злой княгини. Уже и выросла, стала красавицей девушкой, а все не могла забыть обиду и все ломала голову: как бы отомстить?
Увидела однажды Фатимат, что князь со своим войском ушел в поход, и отправилась к княгине.
— Князь послал меня к тебе, княгиня, — сказала Фатимат, притворяясь, что быстро бежала и запыхалась. — Он вспомнил по дороге, что не успел дать тебе один наказ. Князь велел к его возвращению сварить бахсыму[1]. Только, сказал он, чтоб никаких приправ не клали…
А княгиня горевала, что муж на войну уехал, сидела вся в слезах, на Фатимат даже не глянула, крикнула с досадой:
— Сами знаем, что класть, чего не класть. Убирайся с глаз моих, да поживее!
Во второй раз обидела княгиня Фатимат, и девушка крепко
