Вторая вожатская (СИ) - Виктор Юрьевич Молчанов
– Понятненько. Танюха Туманова пойдёт и Светка Крикалёва.
– Вот и лады. Догоняйте.
Не прошло и минуты, как они выходили из корпуса: Валерка в своей тёмно-синей футболке, за ним Светка Морозова, уже переодевшаяся в алый спортивный костюм, за ней высокая круглолицая Таня Туманова со светлым каре в светлом же свитере, поверх которого был виден воротник рубашки, и Светланка Крикалёва, вёрткая, подвижная, то и дело что-то спрашивающая у подруг, отвлекающаяся каждый миг, но не отстающая ни на шаг.
– Так, погодите, заскочу на минутку, – Валерка заглянул за тот самый угол и... пока не прозвучало «Шухер», выкрикнул, выставив перед собой два пальца в виде пистолетов:
– Всем стоять, вы окружены! Выходите по одной. Руки за голову. Бычки глотать не советую.
Как Катерина ему и подсказала, за углом ошивалась вся двадцать шестая. И не только они. И с этим надо было что-то делать. Не сейчас, так в принципе. Что дети курить не должны, известно всякому. А вот как доказать это пятнадцатилетней оторве, которая только что избавилась от родительского догляда, и для которой курение – это лихость и статус и ещё чёрт знает что, а не только отправляемые на свалку деньги, время и здоровье. Деньги родительские, а двух других составляющих пока у этих мокрощёлок столько, что ешь от пуза – и ещё останется.
– Сейчас мы уже пошли получать бельё. А я кому не так давно сказал быть в комнате, а? Кто не страдает склерозом?
– Нам...
Те из девчонок, которые не принадлежали к горстке неудачниц двадцать шестой, попытались бочком отодвинуться, дабы слинять от неминуемой кары.
– Ку-да? Я пока никого не отпускал. Так вот – вам второй прокол. Остальным по первому. И всех жду после раздачи белья в вожатской. Будем думать, что с вами сделать.
– Директрисе доложишь, а та из лагеря попрёт?
– А вам бы хотелось?
– Не-ет.
– Мне тоже. Но если ДО НАШЕГО РАЗГОВОРА увижу кого с сигаретой – перетрясу личные вещи и... Впрочем, и этого хватит. Понятно?
– А это нехорошо. Мы девочки. А личные вещи – это как чужие письма...
– Грамотные, да? Курить тоже нехорошо. Так что буду считать это ответкой. Не будете курить до разговора – не полезу. И не надо мне тут быстро перепрятывать. Так что – подождём разговора, хорошо? Кстати, если есть кто в отряде ещё из дымящих – пусть присоединяется. В их же интересах.
С этими словами Валерка развернулся в сторону ждущих его девчонок из двадцать первой.
– Теперь пойдём.
– Валер, а Валер, – тронула его за рукав Морозова, почувствовавшая видно, что он хоть и грозный, но ничего, можно и законтактировать, если не слишком нагло.
– Аюшки.
– А ты с ними не очень строго, а?
– С Пуниной и компанией? Не очень. Пока они даже не наказаны. А мне лично совсем не хочется, чтобы эту дурёху завтра на том же самом месте директриса заловила с окурком. Влетит и мне, и ей, и Кате и... Кому это надо? Никому.
– А, если и другие тут курят?
– Кто хочет, тот и будет курить. Но – не на виду. А что, многие паровозят?
– Ну, все почти, кроме двадцать четвёртой, там они правильные, ну Жанка ещё. Эта не курит. Она «Момент» нюхает. Ну и...
– Всё, я понял. Всех заложила.
– Ну, и себя же тоже.
– Репей на грудь за доблесть. Я же сказал – буду над вопросом думать. Из любой ситуации есть как минимум, два выхода. Плохой и... какой?
– Хороший?
– Нет, плохой и ещё хуже. Ладно, шучу. Туки-тук, есть тут кто живой? – постучался Валерка в домик, в котором их обещали снабдить бельём.
– А может нет никого? – Он открыл дверь и вошёл вовнутрь.
– А может мне гранату кинуть?
– И нечего так шуметь. Я уже сама иду, – показалась из одной из каморок домика кастелянша. – Сколько вас в отряде? Двадцать шесть или двадцать четыре?
– Тридцать с вожатыми.
– Давай считать тогда. Вот полотенца. По десятку даю. Потом простыни – по две и наволочки. Под твою расписку. Вот в ведомости циферки и роспись.
– Конечно. Под чью же ещё.
– Ну, смотри...
Кастелянша убедилась, что цифры правильные и в нужных местах, отложила журнал и принялась отсчитывать постельное бельё, подавая с деревянных стеллажей сыроватые стопки полотенец, наволочек и простыней. Валерка пересчитывал и отдавал девчонкам. Кастелянша отбирала новую партию и всё повторялось. Наконец процесс подошёл к концу, и представители первого отряда покинули зеленоватый домик, уступив место получения белья товарищам из второго. Валерка принял от девчонок самый большой узел и, немного сгибаясь под его тяжестью, повёл свой мини-отряд назад.
– Валер, а ты ругаться не будешь? – Сбоку снова к нему пристроилась Морозова.
– Смотря за что. Если кастеляншу палкой припёрли – не буду. Второй отряд освободит. А если горящий бычок ей в бельё кинули – шкуру спущу. Потому что тётку всё же жалко. Она ж – вроде местного почтальона Печкина, как сестра его близняшная.
– Ну, мы... Светка Крикалёва всё сбила. Там вместо тридцати с вожатыми она тридцать без вожатых присчитала.
– То есть два комплекта у нас в плюсе, так?
– Типа того.
– Не спёрли, а как бы обсчитались? – Хмыкнул Валерка.
– Ну...
– Отдадите мне. НЗ – он и в Африке НЗ. Мало ли что за смену быть может...
– А что быть может?
– Моро...Светка, не провоцируй! Я что, тебя плохому учить должен?
– Ага! – Восторженные глаза Светки светились. – И не только меня.
А ведь Валерка мог. Он и сам когда-то ездил в такие лагеря, как этот. И не только, как вожатый, но и как воспитанник. Да и друзья с подругами у него в университетской общаге жили не на первом этаже. Так что для чего нужны простыни он знал не понаслышке. Да и тут не зря первый отряд на второй этаж засунули. Малые детки – малые бедки... А большие...
– Ну, не тут же, а? Вот соберу вас всех и расскажу сто четыре способа использования простыни не по назначению. А теперь помоги узел на другое плечо перевесить. До Шварцнегера мне
