Юрий Коротков - Абориген
Борька недобро засмеялся. Очень кстати появились «капитаны», очень под настроение! Белые паруса над темной водой, голубые яхточки среди промасленных речных работяг, оранжевые спасательные жилеты — все было словно нарочно, в обиду Борьке. Огромный толкач принял к берегу, уступая им дорогу.
Борька срезал нос шарахнувшемуся от неожиданности обласу (мужик в ватнике погрозил вслед кулаком) и на малой гари подошел к самому приверху, подмытому течением, под нависающие корни крайних деревьев. Ухватившись за корень, Борька осмотрелся — не видать ли тренера «капитанов», и, чувствуя, как подымается в груди, перехватывая дыхание, злой холодок, рванул за яхтами.
«Капитаны» разом обернулись, узнали: Борька увидел, как сходят с лиц улыбки, шкотовые соскочили с трапеций, отчаянно замахали наблюдателю на фонаре клуба. Борька несся прямо на них. Краем глаза он схватил, будто сфотографировал: закрытые в ужасе глаза девчонок, отпрянувших к дальнему борту, бессильно сжатые кулаки ребят, матроса, с интересом глядящего из рубки толкача — и проскочил между яхтами, едва не чиркнув их брызгоотбойником.
«Мыльницы» качнуло друг к другу, они стукнулись бортами, и тотчас накативший бурун разбросал их в стороны. Мальчишеская сразу упала парусом на воду, обнажив черный чугунный шверт, «капитаны» высыпались за борт. Девчонки устояли и торопливо поворачивали обратно к острову.
Борька, хохоча как бес, весь в сверкающей водяной пыли, заложил крутой вираж и снова ринулся на них. Он обошел девчоночью «мыльницу» спереди, ухватил свободной рукой фальшлинь, свернутый аккуратной бухточкой на баке, и поволок яхту к берегу. Девчонки визжали, белобрысая рулевая размахивала жестяным черпаком, пытаясь достать Борьку по руке.
Что ж ты делашь, земляк? — грустно спросил громовой голос.
От Подковы приближался, резал волну длинный тренерский «Нептун» на крыльях, с двумя рупорами-колокольчиками на бортах. Борька развернулся, положив девчоночью «мыльницу», и дал гари.
— Куда ж ты, землячок? Куда ж ты так шустро-то? — прогремели рупора.
Борька стал раскачивать лодку вперед-назад. Ветер засвистал в ушах, капюшон бешено заколотил по спине. Лодка высоко взмывала носом, скользила, едва касаясь воды, гулко падала днищем, далеко разбрасывая клочья пены, и снова упруго отпрыгивала, грозя опрокинуться через корму. Борька метил в узкую мелкую протоку. Но разве удерешь от «Нептуна» с ГАЗовским движком! До спасительной протоки было еще с полкилометра, а «Нептун» нагонял его как стоячего.
— Не торопись, землячок! Задохнешься… — жутко гремели колокольчики над самым плечом.
Тренер тоже, видно, знал про мелкую протоку, заходил сбоку, прижимая к берегу.
Борька резко сбросил гарь, и «Нептун» по инерции проскочил дальше. Тренер тоже сбавил ход, катер упал с крыльев на днище и закачался на волне. Борька уткнул лодку носом в широкую корму «Нептуна».
Тренер обернулся и поманил его пальцем.
Борька отрицательно помотал головой.
— Иди сюда, — сказал тренер.
— Не-а! — сказал Борька.
— Иди по-хорошему. Все равно ведь догоню.
— Догони сперва.
Тренер врубил передачу и стал разворачиваться. Пока скоростной, но неповоротливый «Нептун» описывал круг, Борька успел выиграть полста метров, но до протоки было еще раз пять по стольку.
Тренер догнал его, пристроился слева-сзади и стал потихоньку, нежно теснить к берегу. Впереди выстрелил в реку желтый песчаный закосок. Вот и все, не вырваться. Так на полной гари и вгонит в затонину, как мотыля в сачок.
— Ну что, приплыли, земляк? — ласково прогремел тренер.
Борька затравленно оглянулся: была не была! Он дал чуть влево, сошелся бортами с «Нептуном». И бросил руль направо, всем весом, даже голову откинув, навалился на борт. Лодку крутануло на месте, понесло по крутой дуге кормой вперед. Сверху, заслонив небо, надвинулся яр с неровными слоями разноцветного песка и глины, с воронками осиных гнезд, больно ударили по лицу прутья береговых кустов, визгнуло днище по песку — и яр отошел. Борька до волоска, до сантиметра вписался в рисковый поворот.
Тяжелый «Нептун» в азарте повернул за ним и врезался в берег, на полкорпуса выскочил на заплесок. Тренер с размаху ударился лицом в рулевую баранку и будто прилип, замер.
Борька подошел ближе, заглушил движок.
— Эй, капитан!.. Капитан!.. Ты не убился там? Жив, нет?
Тренер медленно оторвался от баранки, отвалился на спинку. Посидел так, покачивая головой, с трудом поднялся и, придерживаясь за щиток, перешагнул за борт. Одна бровь у него вздулась и густо, дочерна пропиталась кровью. Кровь тонкой струйкой сбегала по щеке.
— Шить будут, ага, — авторитетно сказал Борька. Он достал сигарету, размял, скрывая дрожь в руках, прикурил. — Мне шили года два назад… Вот здесь… Когда шьют — ничего, вот когда нитки потом дергают — будто жилы тянут…
Тренер провел рукой по щеке, стряхнул кровь с пальцев, зашел в воду и стал отмывать лицо.
— Это ты зря, — сказал Борька. — Рубашку бы снял, не отстирать… Куда ж тебя понесло-то, на этом утюге?
— Да… Не вписался… — Тренер намочил платок и прижал ко лбу.
— Кардан, видно, погнул.
— Не иначе.
— Винт-то уж наверняка сломал.
— Это точно… — Тренер болезненно поморщился, взглянул из-под платка на Борьку. — Дай хоть посмотрю на тебя, пират…
— Смотри, — разрешил Борька. — Не обедняю.
— Вот, значит, каков… Хорош… — Тренер медленно переступал в воде, приближаясь к лодке.
Борька спокойно вытащил весло из уключины.
— Хорош… — сказал тренер, отступая. Он вышел из воды и присел на борт катера. — Голова что-то кружится…
— Закружится тут, — посочувствовал Борька.
— Спички есть?
Борька бросил ему спички. Тренер зажал коробок между ног, чиркнул, закурил, не отнимая платок от лица.
— Ты в какой школе учишься, пират? — спросил он.
— А тут, неподалеку. Два раза налево, три направо…
— Я ведь тебя все равно найду, — сказав тренер. — Из-под земли за уши вытащу. Только я тебя сам бить не буду. Я тебя на остров отвезу, к ребятам. Непедагогично, наверное, но с тобой иначе нельзя. Что ты к ребятам цепляешься? Реки тебе мало?
— Мало, — упрямо сказал Борька. — Пусть не королькуются здесь!
— А кто тут король? Ты, что ли?
— Я!
— Какой ты король! Крысенок ты. Маленький, завистливый крысенок.
— Ладно, — сказал Борька. — Загорай пока. А мне пора.
Он неторопливо кинул бычок в воду, толкнулся веслом от кормы «Нептуна» и взялся за пускач.
— Не попадайся больше, — негромко сказал тренер. — Я тебя, крысенка, пожалел. Другой раз вломлю в борт — будешь свою посудину по винтикам собирать.
— Ладно, — сказал Борька. — Свою пока собирай.
Он пошел обратно. Было уже за полдень, вовсю жарило солнце, а по небу будто «Буран» промчался, оставив длинный перистый след. Горючку с этими гонками Борька спалил чуть не досуха, но, увидев опять мачты над бухтой, не вытерпел. Нет, никак нельзя было пройти мимо, когда единственный достойный враг загорал на бережку с обломанным винтом!
Борька с лихого виража влетел в бухту. «Капитаны» толпились на пирсе. Белобрысая стояла с краю в одном купальнике, выжимала тельняшку. Пострадавшие «мыльницы» хлопали мокрыми парусами. «Капитаны» не расходились — ждали, когда тренер привезет им на расправу пленного Борьку или сообщит, что злейший враг получил, сколь полагается, и с позором сдан в речную милицию. Но теперь, увидав Борьку, победно бороздящего их собственную акваторию, остолбенели.
Борька совершил круг почета и остановился в двух метрах от них, напротив белобрысой, так и застывшей со скрученным тельником в руках. Встал, уперся ботфортом в борт, чуть покачивая лодку, и гаркнул:
— Здорово, «капитаны»!
«Капитаны» молчали.
— Чо приуныли? Не холодна водичка-то, ага? Как искупались? — издевался Борька.
— Где «Нептун»? — спросил долговязый флагман с двумя аксельбантами на черной морской форме.
— Старшой-то ваш? А загорат на полдороге к Банному. «Надоели мне, говорит, Борька, эти сосунки. Только бы им играться — шнурочки до погончики, ну их в омут! Пойдем, говорит, Борька, на муксуна!» А я: неудобняк, мол, заехать надо, попрощаться…
— Давай сюда, — мрачно сказал флагман. — Попрощаемся.
— Лучше вы сюда. На берегу вы все герои, флот лягушачий. Вы бы в ванне сперва потренировались… Ну чо, капитаны, погоняемся, ага? — Борька кивнул на две «Казанки», стоящие у пирса.
«Капитаны» не двинулись с места. Пробовали уже загонять Борьку и на двух лодках, и на трех — наглотались водички.
Белобрысая вдруг наклонилась к подруге и вполголоса сказала что-то, указывая глазами на Борьку. Та прыснула, приседая, захлопнув рот ладошкой. Борька почувствовал, что неудержимо, во все лицо заливается краской. Ничего не боялся, только вот этих девчоночьих — искоса — взглядов и смешков.
