Шведов Михайлович - гадь городу

простить фашистское прошлое соседям, даже молдаванам.

И разве мы не победили русских сейчас? Разве Россия не

на последнем издыхании.

-- Не совсем пока что, дед.

-- Стрелки часов на Спасской башне Кремля

показывают без пяти минут конец русской истории.

-- На веру не приму, но подумаю, дед... Лучше скажи

как ты оказался орденоносцем и ветераном войны

-- Первого апреля вступил в Красную... тогда уже

Советскую армию и дошёл с боями до самого Берлина.

-- И ты ещё скажешь, что не замарался кровью

расстрелянных евреев и партизан?

-- Ты как себе представляешь эсэсовца, придурок! –

злобно усмехнулся дед.

-- А как же бдительность НКВД и СМЕРШ?

-- Люди, глядевшие дальше горизонта современности,

служили и там и там. А красивый ужастик про Тоньку-

пулемётчицу опубликовали через двадцать лет после войны

для доказательства бдительности карательных органов.

-- А что было потом?

-- Демобилизация, вступление в компартию,

исторический факультет университета. После окончания я

приступил к выполнению своего главного боевого задания –

преподаванию истории в школе.

4

-- Боевое задание у классной доски?

-- История – самое непобедимое оружие. Кто знает

историю, тот вооружен против своих врагов. Представь

себе, деревенские школьники ещё долго после войны

Михаил Харитонов: «Долг»

11

называли себя русскими. Я призван был отколоть их от

русского монолита, а потом убедить, что русские искони

была врагами белорусов.

-- Смеёшься, дед?

-- Если в сознание школьника подколодной змеёй

вползёт представление, что он украинец, белорус или

великоросс, то он уже не задумываясь будет стрелять в

брата своего на поле боя, потому что все остальные для

него – недочеловеки. Такая филигранная обработка

сознания очень важна для учителя истории. Собственно, он

и лепит в молодых умах историю своей выдуманной

страны, которая потом генералы оформляют официально

на карте боевых действий. Тут же слетается стервятниками

специалисты по новейшей истории, и чья-то враждебная

выдумка превращается в реальность по рассказам свежих

фронтовиков и военачальников. Русский – дикий зверь,

хищник, подлежащий отстрелу.

-- Маразм крепчает, дед?

-- Зря ты так, недоумок. История показывает, как её

жернова перемалывает народы и указывает, кто твой друг,

кто твой враг. Ты-то хоть знаешь, кто такой Болеслав

Храбрый?

-- На кой это мне!

-- Представь себе ужас – от Греции через Восточную

Германию и Прибалтику тянутся земли славян, которых

обобщённо именуют ругами. Южная половина этой полосы,

Великая Моравия, уже православная. Кирилл и Мефодий

хищно посматривают на восток, заселённый славянами,

которых обобщённо именуют русами. Дай этим

православным волю, так в истории никогда не появится

цивилизованная Европа, а воцарится русская дичь. Тогда

польский круль Мешко Первый перекрестил часть поляков

из православных в католиков. Он первый начал сдачу

славянских почти православных земель под власть

Священной Римской империи германской нации.

-- Дед, ты уже заговариваешься. Начал с какого-то

Мешка и понес околесицу.

-- Ошибаешься. Логика моя непробиваемая. Круль

Михаил Харитонов: «Долг»

12

Мешко добил остатки православия у западных славян. А

его сын Болеслав Храбрый едва не провернул колесо

истории. Муж его дочери Святополк Окаянный предложил

тестю самый лакомый кусочек – Киевскую Русь. Болеслав

овладел Киевом и объявил русским, что отныне будет их

королём. В ответ русские перебили поляков и вытолкали

Болеслава в шею за Белосток, а на Руси появился первый

император Ярослав Мудрый.

-- Ну и что?

-- А то, что история впервые показала европейцам, что

они заперты за границей русских владений на маленьком

полуострове огромной северной Евразии, которой владеют

русские. Европейцы узнали врага в лицо. Вся последующая

история была борьбой за полное уничтожение русского

народа. Это был первый случай, когда цивилизованные

европейцы захватили столицу диких русских – тогда ещё

Киев.

-- А Москву когда брали европейцы?

-- Москву в Смутное время брал великий гетман

литовский Ян Кароль Ходкевич. От него мой предок получил

привилей на шляхетство. Но русские дикари Минин и

Пожарский не знали европейской военной этики --

завоёванный обязан сдаться захватчику. И все три попытки

магната Ходкевича обуздать неуёмных русских пошли

прахом. Поляков выбили.

-- И всего-то?

-- Не всё. Третий раз историческую уже, а не

официальную, столицу русских Москву брали польские

легионеры в составе войск Наполеона. Войско Польское из

«Франции-на-Висле» в 1812 году было самым крупным

подразделением Великой армии.

-- Они плохо кончили.

-- Да, история в который раз подтвердила, что русское

единство очень опасно для Европы. В Белоруссии многие

помещики уходили от «освободителей» вместе с Русской

армией, оставшиеся срывали поставки скота, сена и

соломы, пусть да им грозили посылкой карательных

команд. Белорусские крестьяне зарывали провиант, угоняли

Михаил Харитонов: «Долг»

13

скот, бежали в Полесье, убивали французских мародёров. В

тыл полякам русских партизан самым коротким путём

однажды провёл белорус по имени Денис из деревни

Симаково. Вся беда в том, что белорусы считали себя

русскими.

-- А украинцы не считали?

-- Ещё раньше в Северной войне со Швецией

белорусы опустошили шведские обозы, из-за чего Петр

Первый под деревней Лесной наголову корпус генерала

Левегаупта. А чуть позже украинцы в Батурине вырезали

всех сторонников шведов, выбили личный состав

неприятеля, забрали боеприпасы, еду и фураж для

лошадей. К битве под Полтавой шведский король пришёл с

безоружным войском и без артиллерии. А уж когда гнали

французов из Москвы, то на поляков белорусские

разбойники открыли охоту без пощады. История показала,

что русское единство нужно расколоть на белорусов,

украинцев и россиян. Так и сделали. Теперь уж для русаков

пора саваны шить. И никто им не поможет.

-- А русожорам кто помог?

-- Очень нам помогли большевики. Не знаю даже,

зачем они так люто резали единый русский народ по

живому.

-- И за что ты, дед, русских так ненавидишь?

-- Да хотя бы за то, что комиссар Катьки Второй мой

род шляхетства лишил. Снял со стены привилей Ходкевича,

разодрал в клочья и растоптал. Сказал, что дворяне не

живут в хатёнке с земляным полом и не носят домотканых

исподников.

-- Какой из тебя дворянин? У вас никогда и морга

земли не было.

-- Зато были гонор и слава!

-- Предков Достоевского тоже не признали дворянами

по комиссии, хотя они были куда более знатного и богатого

рода на Брестчине. Достоевский ни разу не упомянул об

этой обиде.

Михаил Харитонов: «Долг»

14

-- Потому как сам ренегат, предался русским.

-- И не страшно тебе такие тайны мне рассказывать,

человеку при погонах.

-- Я ничего не боюсь, потому как ты никому моих тайн

не выдашь.

-- Ты так уверен?

-- А я сейчас докажу тебе.

Дед просунул руку в тайник и вытащил оттуда

промасленную тряпку. В ней был так хорошо смазанный

«вальтер-38», что даже затвор взвёлся неслышно. Но дед

не успел нажать на спусковой крючок. Резиновая дубинка

чмокнула его по лысому черепу за правым ухом.

Участковый Долбаненко пощупал пульс на сонной артерии

у рухнувшего на пол старика. Пульс прощупывался.

Долбаненко завязал пистолет в тряпку и вышел из дома.

Дом стоял на самом краю уже спланированного

бульдозерами пространства, подготовленного под

строительство нового микрорайона Пионерский. Ни техники,

ни строительных балков ещё не было. Зато речная протока

неподалёку была отделана под канал с берегами,

облицованными искусственным камнем. Через канал был

перекинут изящный чугунный мостик. Он вёл в маленький

парк на острове. Долбаненко поднялся по мостику до

середины и уронил в воду узелок из промасленной тряпки.