Гаврила Державин - Стихотворения
1782
Видение Мурзы[37]
На темно-голубом эфиреЗлатая плавала луна;В серебряной своей порфиреБлистаючи с высот, онаСквозь окна дом мой освещалаИ палевым своим лучомЗлатые стекла рисовалаНа лаковом полу моем.Сон томною своей рукоюМечты различны рассыпал,Кропя забвения росою,Моих домашних усыплял;Вокруг вся область почивала,Петрополь с башнями дремал,Нева из урны чуть мелькала,Чуть Бельт[38] в брегах своих сверкал;Природа, в тишину глубокуИ в крепком погруженна сне,Мертва казалась слуху, окуНа высоте и в глубине;Лишь веяли одни зефиры,Прохладу чувствам принося.Я не́ спал, — и, со звоном лирыМой тихий голос соглася,«Блажен, — воспел я, — кто доволенВ сем свете жребием своим,Обилен, здрав, покоен, воленИ счастлив лишь собой самим;Кто сердце чисто, совесть правуИ твердый нрав хранит в свой векИ всю свою в том ставит славу,Что он лишь добрый человек;Что карлой он и великаномИ дивом света не рожден,И что не создан истуканомИ оных чтить не принужден;Что все сего блаженствы мираНаходит он в семье своей;Что нежная его Пленира[39]И верных несколько друзейС ним могут в час уединенныйДелить и скуку и труды!Блажен и тот, кому царевныКакой бы ни было ордыИз теремов своих янтарныхИ сребро-розовых светлиц,Как будто из улусов[40] дальных,Украдкой от придворных лиц,За россказни, за растабары,За вирши иль за что-нибудьИсподтишка драгие дарыИ в досканцах[41] червонцы шлют;Блажен!» Но с речью сей незапноМое все зданье потряслось,Раздвиглись стены, и стократноЯрчее молний пролилосьСиянье вкруг меня небесно;Сокрылась, побледнев, луна.Виденье я узрел чудесно:Сошла со облаков жена, —Сошла — и жрицей очутилась[42]Или богиней предо мной.Одежда белая струиласьНа ней серебряной волной;Градская на главе корона,Сиял при персях пояс злат;Из черно-огненна виссона,[43]Подобный радуге, нарядС плеча десного полосоюВисел на левую бедру;Простертой на алтарь рукоюНа жертвенном она жаруСжигая маки благовонныСлужила вышню божеству.Орел полунощный, огромный,[44]Сопутник молний торжеству,Геройской провозвестник славы,Сидя пред ней на груде книг,Священны блюл ее уставы;Потухший гром в кохтях своихИ лавр с оливными ветвямиДержал, как будто бы уснув.Сафиро-светлыми очами,Как в гневе иль в жару, блеснув,Богиня на меня воззрела.Пребудет образ ввек во мне,Она который впечатлела!«Мурза! — она вещала мне, —Ты быть себя счастливым чаешь,Когда по дням и по ночамНа лире ты своей играешьИ песни лишь поешь царям.Вострепещи, мурза несчастный!И страшны истины внемли,Которым стихотворцы страстныЕдва ли верят на земли;Одно к тебе лишь доброхотствоМне их открыть велит. КогдаПоэзия не сумасбродство,Но вышний дар богов, — тогдаСей дар богов лишь к честиИ к поученью их путейБыть должен обращен, не к лестиИ тленной похвале людей.Владыки света люди те же,В них страсти, хоть на них венцы;Яд лести их вредит не реже,А где поэты не льстецы?И ты сирен поющих громуВ вред добродетели не строй;Благотворителю прямомуВ хвале нет нужды никакой.Хранящий муж честные нравы,Творяй свой долг, свои дела,Царю приносит больше славы,Чем всех пиитов похвала.Оставь нектаром наполненнуОпасну чашу, где скрыт яд».«Кого я зрю столь дерзновеннуИ чьи уста меня разят?Кто ты? Богиня или жрица?» —Мечту стоящу я спросил.Она рекла мне: «Я Фелица»Рекла — и светлый облак скрылОт глаз моих ненасыщенныхБожественны ее черты;Курение мастик бесценныхМой дом и место то цветыПокрыли, где она явилась.Мой бог! мой ангел во плоти!..Душа моя за ней стремилась;Но я за ней не мог идти,Подобно громом оглушенный,Бесчувствен я, безгласен был.Но, током слезным орошенный,Пришел в себя и возгласил:Возможно ль, кроткая царевна!И ты к мурзе чтоб своемуБыла сурова столь и гневна,И стрелы к сердцу моемуИ ты, и ты чтобы бросала,И пламени души моейК себе и ты не одобряла?Довольно без тебя людей,Довольно без тебя поэтуЗа кажду мысль, за каждый стихОтветствовать лихому светуИ от сатир щититься злых!Довольно золотых кумиров,Без чувств мои что песни чли;Довольно кадиев[45], факиров[46],Которы в зависти сочлиТебе их неприличной лестью;Довольно нажил я врагов!Иной отнес себе к бесчестью,Что не дерут его усов;Иному показалось больно,Что он наседкой не сидит;Иному — очень своевольноС тобой мурза твой говорит;Иной вменял мне в преступленье,Что я посланницей с небесТебя быть мыслил в восхищеньеИ лил в восторге токи слез.И словом: тот хотел арбуза,А тот соленых огурцов.[47]Но пусть им здесь докажет муза,Что я не из числа льстецов;Что сердца моего товаровЗа деньги я не продаю,И что не из чужих анбаровТебе наряды я крою.Но, венценосна добродетель!Не лесть я пел и не мечты,А то, чему весь мир свидетель:Твои дела суть красоты.Я пел, пою и петь их будуИ в шутках правду возвещу;Татарски песни из-под спуду,Как луч, потомству сообщу;Как солнце, как луну, поставлюТвой образ будущим векам;Превознесу тебя, прославлю;Тобой бессмертен буду сам».
1783–1784 (?)
Бог
О ты, пространством бесконечный,Живый в движеньи вещества,Теченьем времени превечный,Без лиц, в трех лицах божества![48]Дух всюду сущий и единый,Кому нет места и причины,Кого никто постичь не мог,Кто все собою наполняет,Объемлет, зиждет, сохраняет,Кого мы называем: бог.
Измерить океан глубокий,Сочесть пески, лучи планетХотя и мог бы ум высокий, —Тебе числа и меры нет!Не могут духи просвещенны,От света твоего рожденны,Исследовать судеб твоих:Лишь мысль к тебе взнестись дерзает, —В твоем величьи исчезает,Как в вечности прошедший миг.
Хаоса бытность довременнуИз бездн ты вечности воззвал,А вечность, прежде век рожденну,В себе самом ты основал:Себя собою составляя,Собою из себя сияя,Ты свет, откуда свет истек.Создавый все единым словом,В твореньи простираясь новом,Ты был, ты есть, ты будешь ввек!
Ты цепь существ в себе вмещаешь,Ее содержишь и живишь;Конец с началом сопрягаешьИ смертию живот даришь.Как искры сыплются, стремятся,Так солнцы от тебя родятся;Как в мразный, ясный день зимойПылинки инея сверкают,Вратятся, зыблются, сияют, —Так звезды в безднах под тобой.
Светил возженных миллионыВ неизмеримости текут,Твои они творят законы,Лучи животворящи льют.Но огненны сии лампады,Иль рдяных кристалей громады,Иль волн златых кипящий сонм,Или горящие эфиры,Иль вкупе все светящи миры —Перед тобой — как нощь пред днем.
Как капля, в море опущенна,Вся твердь перед тобой сия.Но что мной зримая вселенна?И что перед тобою я?В воздушном океане оном,Миры умножа миллиономСтократ других миров, — и то,Когда дерзну сравнить с тобою,Лишь будет точкою одною;А я перед тобой — ничто.
Ничто! Но ты во мне сияешьВеличеством твоих доброт;Во мне себя изображаешь,Как солнце в малой капле вод.Ничто! Но жизнь я ощущаю,Несытым некаким летаюВсегда пареньем в высоты;Тебя душа моя быть чает,[49]Вникает, мыслит, рассуждает:Я есмь — конечно, есть и ты!
Ты есть! — природы чин вещает,Гласит мое мне сердце то,Меня мой разум уверяет,Ты есть — и я уж не ничто!Частица целой я вселенной,Поставлен, мнится мне, в почтеннойСредине естества я той,Где кончил тварей ты телесных,Где начал ты духов небесныхИ цепь существ связал всех мной.
Я связь миров, повсюду сущих,Я крайня степень вещества;Я средоточие живущих,Черта начальна божества;Я телом в прахе истлеваю,Умом громам повелеваю,Я царь — я раб — я червь — я бог!Но, будучи я столь чудесен,Отколе происшел? — безвестен;А сам собой я быть не мог.
Твое созданье я, создатель!Твоей премудрости я тварь,Источник жизни, благ податель,Душа души моей и царь!Твоей то правде нужно было,Чтоб смертну бездну преходилоМое бессмертно бытие;Чтоб дух мой в смертность облачилсяИ чтоб чрез смерть я возвратился,Отец! — в бессмертие твое.
Неизъяснимый, непостижный!Я знаю, что души моейВоображении бессильныИ тени начертать твоей;Но если славословить должно,То слабым смертным невозможноТебя ничем иным почтить,Как им к тебе лишь возвышаться,В безмерной разности терятьсяИ благодарны слезы лить.
1784
