Последний выживший на станции «Таймыр» - Александр Зубенко
В течение полутора часов Коржин рассказал Илье Фёдоровичу свою одиссею странствий, начав со своего загадочного путешествия внутрь гигантского монолита, и закончив перемещением сюда, на базу, внутри малого сфероида, уже вместе с раненым учёным и собакой. Затем был рассказ о непонятной газете, датируемой в тот момент следующим годом, и закончил Коржин словами:
– Вам вцепился в горло один из людоедов, в которых, своим излучением превратил большой сфероид всех работников карьера. Я подобрал вас у разрушено лагеря, превратившегося в сплошное пепелище, а малый шар, обездвижив нас, в свою очередь доставил сюда, а уж по какой - такой причине – увы, не имею абсолютно никакого понятия. Эта задачка как раз по вашим мозгам. Лежите, отдыхайте, приходите в себя и делайте выводы. Андрея нет, Василька тоже, а Раевский, он же и убийца Лизы, судя по всему, уже мёртвый, как и ваш Павел Семёнович с помощником и водителем. Вот и вся история. Что делать дальше – решать вам, теперь вы у нас за «старшего». А на досуге почитайте вот это…
Он протянул учёному ту саму газету, обнаруженную им в сторожке оленеводов.
И вышел.
№ 30.
Василёк подходил к метеостанции как раз на рассвете. Где он пробыл всю ночь, и куда его закинуло пространство перемещений загадочного сфероида, он не имел понятия. Память заблокировалась сама собой и уже, подходя к воротам базы у него, как и у Андрея, из уголков рта потекла вожделённая слюна. При мысли о Тоне алчно сверкнули его глаза, блеск кошачьих зрачков впился в забор станции, а похотливые мысли, независимо от его разума, нахлынули волной, полностью подчинив его волю.
Ему хотелось свежей печени.
…Двор был пуст. Дверь столовой была раскрыта настежь и едва поскрипывала на слабом утреннем ветерке. Ни лая собаки, ни восторженного восклицания девушки, ни каких-либо примет, что здесь недавно были люди…
Василька встречала тишина.
Предчувствуя что-то неуловимое и непонятное, витающее в воздухе, он осторожно, по-кошачьи пересёк двор и остановился у трансформаторной будки, которая представляла сейчас груду ненужного хлама. Покинутая база представляла собой унылый пейзаж пустыни с катящимся по ней перекати-полем, подгоняемым ветром.
– Тоня! – выкрикнул он, удивляясь собственному хриплому голосу, прозвучавшему в тишине. Войдя в помещение столовой, он первым делом почувствовал запах медикаментов. В радиорубке было пусто и, проходя по коридору, он поочерёдно заглядывал во все комнаты, продолжая громко и настойчиво звать свою подругу.
– Тоня! Ты где? Отзовись, крошка моя!
Как же хотелось свежей печени! Сочной, кровянистой, пахнущей…
Комнаты были пусты, за исключением спальни бывшего егеря. Василёк изумлённо уставился внутрь на смятую постель Коржина. Кто мог здесь ночевать, пока его не было на станции, и пока он сидел у костра возле убитого им Андрея? Рядом с кроватью стояла капельница, на тумбочке поднос с чашками и перевязочными материалами. Форточка открыта, но специфический запах аптеки ещё не выветрился, следовательно, тут кто-то лежал, и, причём, относительно недавно.
В комнате отдыха его ожидал ещё один «сюрприз», и на этот раз весьма жуткий, заставивший Василька отпрянуть назад и схватиться за ручку распахнутой двери.
Пятно крови посреди комнаты имело те же размеры, а возможно, и похожие очертания, отложившиеся у Василька в памяти, поскольку он сам помогал Тоне отмывать его после следственного эксперимента и снятия улик. Тогда этим занимался Илья Фёдорович. Теперь всё повторилось. Зловещее пятно, уже подсохшее, темнело под его ногами, и Витя вспомнил, как научный сотрудник говорил что-то о гигантском прыжке, который должен был сделать убийца, когда увидел свидетеля. И снова след пима, как и в прошлый раз. На том же расстоянии прыжка, как и прежде, будто в абсолютной точности повторял прыжок годичной давности.
Что-то неуловимое проскользнуло в его воспалённом мозгу, и он внезапно почувствовал опасность. Кто-то стоял за его спиной.
Мгновенно обернувшись, как кошка, он, тем не менее, не успел прикрыться. Мощный удар по затылку сбил его с ног, и ему ещё повезло, что удар пришёлся по касательной, не убив его на месте. Из раны начала сочиться кровь, образовывая новую свежую лужу у него под ногами. Прежде чем потерять сознание, он на миг успел заметить лицо напавшего, который тут же стремительно скрылся в проёме двери.
…Лицо принадлежало Илье Фёдоровичу, научному сотруднику всех сейсмологических станций полуострова Таймыр.
А случилось вот что.
Незадолго до этого, а именно, рано утром, когда полярное солнце только всходило над чахлой растительностью тундры и Василёк, закопав Андрея, двигался к станции, Илья Фёдорович, проснувшись, вдруг почувствовал в себе некие необратимые перемены. Какая метаморфоза произошла с ним в течение ночи, он, собственно, не знал, но то, что шея перестала болеть, и состояние улучшилось, он понял мгновенно. Изрядно отдохнувший и выспавшийся, он даже не удивился столь внезапной перемене своего состояния. Источник смертоносных и пагубных лучей в виде малого сфероида покачивался сейчас у трансформаторной будки, но Илья Фёдорович, разумеется, его не видел, в мгновение ока, превратившись из благоразумного учёного в душевнобольного маньяка. В этот момент ему, как никогда в жизни, вдруг захотелось свежей печени. Человеческой.
Бывший учёный легко соскользнул с кровати и тихо вышел в коридор, прислушиваясь к утренним звукам, как хищный зверь перед броском на свою жертву.
Прежде всего, Коржин. Девка подождёт, пусть поспит ещё.
О том, что егерь его спас и вытащил из карьера ходячих мертвецов, Илья Фёдорович (или то, во что он превратился), сейчас абсолютно не думал. Да и не один ли чёрт, если в соседней комнате его дожидается вожделенный «подарок» – спящая, ничего не подозревающая и беззащитная жертва. Слюна на воротник пижамы потекла ещё обильнее.
В комнате отдыха, несмотря на раннее утро, уже находился егерь, очевидно, зашедший туда перед выходом во двор. Этим и
