Разыскивается невиновный - Эдуард Михайлович Кондратов
Я чуточку задержался с возвращением — заезжал в Бада, чабанский поселок домиков на шесть-семь. Да, не скрою — отвез я им одного из двух убитых джейранов. Туркмены считают его мясо целебным: кто поест — чем-то там болеть не будет. Короче, я знал, что они будут рады без памяти и что за ними благодарность не пропадет. А пока мне ничего не надо было, кроме куска чурека, пиалушки чаю и кусочка сахару.
Крюк небольшой, километров двадцать, а время пробежало. Когда подъезжал к своей станции, посмотрел на часы: вот те на, восемнадцать двадцать!
Ну, приехал, заглушил мотор. Никто не встречает, странно. Заглянул под навес — вот они, родненькие! Старый, и Борис сидят за столом, закусь консервная перед ними, бутылка прозрачной начата. Прямо-таки кореша не разлей водой. А Князев вроде бы и не хворал, веселенький, улыбчивый.
Поздоровался я с ними, но разговоры разговаривать не стал: выскочил заспанный Сапар из юрты, и я ему передал тушку джейрана, чтоб свежевал и жарил. Не умываясь, хоть это и против моих правил, двинул в пыльном-грязном в свою горницу. Предчувствие, видать, меня заторопило. Переступил порог и сразу услышал: будто кто задыхается, ловит воздух горлом. Это Айна билась в истерике, уже и голос у бедняжки пропал.
Взял я ее на руки, стал успокаивать. Она что-то пыталась сказать, но разобрать было трудно. Долго я провозился, пока, наконец, не выдавил из нее, что Старый, оказывается, вызывал на станцию милицию, чтобы меня взять за жабры. Точнее? Она сказала: «арестовать».
— Откуда знаешь, что из-за меня? — спросил я, а сам подумал, что такое вполне возможно, Борис недаром предсказывал. Что же он, сволочь, с ним в обнимку? Ох, думаю, и хитер наш гостенек...
Потом она мне доложила другую новость: Юрик с Борисом видели совсем недалече ее братца-уголовничка. С «отрезом», как она сказала. Я понял. Мое предположение, что это из-за него Старый вызвал милицию, она опровергла — радировал он, не зная о брате Айны. Значит, все-таки меня хочет прижать. Якши, думаю, учтем. Значит, будем считать, что сегодня заужином слопаем барана, а никакого не джейрана. Кости и рога выброшу, нет, лучше отвезу за километр и закопаю. А насчет шкурок... Где доказательства? Выкручусь, а его, старого стукача, у нас никто не поддержит. Только надо всех предупредить: пусть говорят, что не знают, не ведают... Борис — темный человек, переметнулся он, что ли?.. Надо прощупать.
Вот о чем я думал, помогая Сапару справляться со свежатиной. Айна проглотила таблетку и легла. Борис со Старым бродили вокруг станции, все толковали. Бутылку они не допили на четверть. Выполз Юрик. Подошел к нам, хмуро буркнул:
— Про милицию знаешь?
— Чевой-та? — прикинулся я.
— Тебе Айна не говорила, что ли? Про бандита на мотоцикле...
— Я сам — бандит на мотоцикле, — засмеялся я, поняв, что ничего нового от Юрика не услышу.
— Как знаешь... — скуксился он. Снял очки, потер их о штаны и ушел.
— Айнушку надо прятать, — вытирая кровавые руки газетой, зашептал Сапар. — Агамурад за честь семьи сестру может убить, тебя тоже убьет...
— Помалкивай, — сказал я. — Разберусь без вас, господа советники...
Пока я мылся в душе, пока переодевался, разговаривал с Айной насчет того, чтоб купить парочку новых одеял, стало помаленьку синеть, жара сошла. Только ветерок подул, пожалуй, сильнее — опять захрустит на зубах песочек. Да нам не привыкать. Выходя из домика, я у порога столкнулся с Борисом Князевым. От неожиданности мы оба вздрогнули.
— Проходи, — сказал я.
— Не стоит... Ты знаешь, Володя, я к тебе с просьбой.
Я ждал, что скажет дальше.
— Боюсь, не повторился бы приступ... Загнусь еще у вас, — он покрутил головой. — Отвези меня сегодня. В Шартауз...
— Ошалел?! — озлился я. — Это же сто километров! Потерпи до утра — доставлю в Арвазу, на аэродром. Куда ближе.
— Слушай... — он снизил голос до шепота: — Не до Шартауза, так до любой другой станции. До железной дороги, прошу тебя!
«Что-то он заторопился?» — подумал я. И тут вспомнил бандита на мотоцикле, брата Айны. Не лучше ли, соображаю, будет и мне смотаться на эту ночь со станции? Разумеется, Айну спрятать понадежнее, скажем, в кыре, в скрадке охотничьем... А ее братец пусть спрос учиняет со Старого. В конце концов, это Старый спрятал Айну на метеостанции, от родичей укрыл...
— Вот что, — сказал я задумчиво, чтобы показать Борису, будто я в уме варианты перебираю. — Если мы с тобой тронемся раньше девяти, то пол-одиннадцатого поспеем на станцию Качазаг... Ну, полустаночек такой, но поезда там останавливаются — газовое месторождение поблизости, пассажиры всегда есть. Ашхабадский скорый проходит в двадцать два сорок. Годится?
— Ну, друг, — глазки Бориса аж засветились, — никогда не забуду. А по дороге... — он снова притушил голос, — кое-что тебе сообщу... Скажешь спасибо...
— Эй, скоро кушать будем! — крикнул из-под навеса Сапар. — Стучи железку, Володя, эй, кто там? Стучи!
— Дай-ка я! — воскликнул Борис и побежал к рельсу. О каком аппендиците разговор? Заливал он. Только зачем?
На джейрана к столу обычно собирались куда шустрее, чем на тушенку. А сейчас никто не показывался. Я зашел в комнату, Айна уже встала и закручивала косу на затылке.
— Айна, слушай внимательно. Я повезу Бориса в Качазаг сразу после ужина. Ты же, вроде ничего не произошло, собирайся ко сну. А когда все угомонятся, возьми подстилку какую или еще что — иди на кыр. Знаешь мой скрадок охотничий? Не тот, где Старый обычно сидит, а мой, под таким вроде навесиком... Там тебя твой братец не найдет... ночью-то...
— Знаю, — одними губами произнесла Айна. — Я спрячусь...
— Что бы ни услышала, даже выстрелы — не выходи, поняла? — сказал я грозно. — Я утром вернусь и сам позову тебя.
— Правильно, все может случиться... — неожиданно услышал я у себя за спиной голос Бориса. Когда он только вошел? Да так тихо.
Значит, он слышал? Что из того? Через полчаса мы с ним уедем.
— Сапар ругается, — сообщил
