Великий Гилельс - Елена Федорович
Не стоило бы, наверное, уже останавливаться на такой мелкой подробности, что он с детства, как следует из афиши, свободно писал по-украински… Но об этом нигде не упоминали. Подразумевалось только, что некоторые другие пианисты были полиглотами, но не Гилельс. Считалось, что он и за границей общался лишь с помощью переводчика. Только когда вышла книга Ф. Мора, вдруг оказалось, что Гилельс свободно владел немецким; далее, от В. Афанасьева, мы узнали, что он говорил по-английски. Вот теперь еще и украинский. Конечно, это естественно: он рос в этой среде; наверняка по этой же причине он знал идиш. Но – знал! И нигде ничего этого не показывал, не блистал при случае иноязычными фразами – просто говорил на том языке, на котором было нужно.
Это все – только один документ из множества. Биографию Гилельса мы постепенно начинаем узнавать только к его 90-летнему юбилею.
90-летию Гилельса был также посвящен фестиваль в г. Кольмаре (Германия), организатором которого выступил Владимир Спиваков и на котором играли Григорий Соколов, Валерий Афанасьев и другие замечательные музыканты; была создана выставка, посвященная Эмилю Григорьевичу, а въезжавших в город приветствовал огромный щит с портретом Гилельса.
Однако Кольмар, к сожалению, находится не в России. Открытие портала также стало возможным лишь благодаря тому, что Интернет-технологии имеют транснациональный характер, и существующие «мнения» внутри России не смогли здесь оказать запрещающего влияния. В том же, что такие запрещающие объективное освещение искусства Гилельса силы, и достаточно могущественные, существуют, нет уже никакого сомнения.
Берем подборку материалов к 90-летнему юбилею Гилельса (кстати, немногочисленных). Заголовки газетных и интернетовских публикаций: «Великий и недооцененный»; «Гилельс выходит из тени». Почему, как дозволено было, чтобы Гилельса недооценили? Кто посмел загнать его в тень?
Такое положение возникло не сегодня: еще в статье Л.Е. Гаккеля «Размышления о Гилельсе», впервые опубликованной в 1986 г. к 70-летию безвременно ушедшего артиста, есть строки, одновременно и прекрасные, и очень многозначительные: «…немного соткалось в воздухе 50-х годов творений такой очищающей, такой умиротворяющей красоты, такого исцеляющего совершенства, как исполнение Гилельсом бетховенских фортепианных концертов. Оно, это творчество, навеки должно войти в нашу духовную историю, да оно и вошло – даже если об этом не знают или не хотят знать (выделено мной – Е.Ф.)»123. Не хотят знать?
Московская консерватория достойно почтила память своего великого профессора: она посвятила Гилельсу фестиваль из шести концертов, устроила экспозицию. Но филармония, в которой он работал несколько десятилетий, которой приносил всемирную славу и в кассу которой, между прочим, по возвращении из зарубежных поездок неизменно сдавал гигантские суммы, промолчала.
В цикле передач на канале «Культура», посвященных 140-летнему юбилею Московской консерватории, имя Гилельса вообще не прозвучало ни разу. Передача о конкурсах была; Брюссель прозвучал (без Гилельса), Всесоюзный конкурс 1933 года прозвучал – снова без Гилельса! Г.Б. Гордон уже обращал наше внимание на то, что музыковед А. Парин умудрился изъять из биографии Гилельса Брюссель, оставив один Всесоюзный конкурс (и таким образом уравняв его в конкурсных достижениях с Рихтером)124. Теперь изъяли и его! Складывается впечатление, что фильм делали те же умелые «ретушеры» действительности, которые так активны в последние десятилетия во всей музыкальной публицистике.
К самому юбилею Гилельса канал «Культура» показал только две короткие передачи. Почему так, почему было не показать серию из всех сохранившихся видеозаписей?
В.В. Горностаева в цитировавшемся интервью125 повторяет, что Гилельса недооценили. А вот выдержки из интервью Т.А. Алиханова «Газете»: «Должен сказать с гордостью и в то же время сожалением, что 90-летие Эмиля Григорьевича Гилельса в Москве сегодня отмечаем только мы (и еще ЦМШ). Почему-то дата, связанная с таким великим артистом ХХ века, оказалась в тени. В этом есть огромная несправедливость – как и во всей ситуации, сложившейся вокруг Гилельса. Сейчас за границей его имя окружено огромным почетом, у нас же это совсем не так: имело место столкновение двух великих имен, Гилельса и Рихтера, был произведен искусственный водораздел между ними, тогда как они призваны быть именно вместе, свидетельствуя о высочайшем взлете нашего исполнительского искусства.
– Как возникло это ложное противопоставление Рихтера Гилельсу?
– Это произошло не без вины Генриха Густавовича Нейгауза – великого учителя обоих пианистов. Он способствовал раздуванию ситуации и настолько выпячивал Рихтера на фоне Гилельса, что это сыграло свою роль, а человек он был авторитетный. Характерно, что одна известная пианистка недавно сказала мне: “Ты знаешь, я недавно послушала пластинку Гилельса – как хорошо он играет!” – “А для тебя это такая неожиданность?” – спрашиваю я ее. – “Ты на его концерты ходила?” – “Нет“, – отвечает она. – “А отчего?” – “Ну, ты же знаешь, – говорит она, – как мы жили: есть Рихтер, а вокруг него остальные”»126.
Сегодняшняя ситуация, когда существуют некие силы, запрещающие объективное освещение одной из величайших фигур в пианизме и вообще нашей культуре, когда энтузиастам удается прорвать заслон запретов только большими усилиями, абсурдна и недопустима. Общаясь с коллегами, молодыми музыкантами, просто любителями музыки, свидетельствую: люди просто боятся говорить правду. Почему-то у нас разрешено только восхвалять Рихтера. Замечу, что поклонники Гилельса никогда не позволяют себе сказать нечто негативное в адрес Рихтера; они, напротив, всегда подчеркивают равновеликость обоих музыкантов, значение их обоих для нашей культуры. С другой стороны поведение, увы, – совершенно противоположное.
Удивляет такая распространенная позиция: любая попытка защитить имя Гилельса, определить его истинную величину, воспринимается как… нападки на Рихтера, с неизбежно сопутствующими возгласами и рассуждениями о том, как велик Рихтер, а вот пишущие о Гилельсе этого якобы не признают. Да почему? Читайте слова самого Рихтера, их много, в разных книгах: «Среди людей примерно моих лет класс Нейгауза посещал Эмиль Гилельс. Это был сложившийся музыкант и превосходный пианист. Он первым исполнил Восьмую сонату Прокофьева. Я сидел тогда в зале и нашел его исполнение попросту блистательным. Что касается Третьей сонаты того же автора, то его игра была настолько великолепна, что я отказался исполнять ее. Я чрезвычайно люблю эту сонату, но, услышав, как ее играет Гилельс, я понял, что мне нечего добавить». «…Эмиль Гилельс, при его исключительной одаренности…». «Гилельс великолепно играл ее [Восьмую сонату] в своем сольном концерте…». «Гилельс очень серьезно и по-бетховенски чувствует этот концерт [Четвертый Бетховена]. Безупречен технически
