Вэй Вэй - Открытая тайна

Значит, подобные утверждения вводят нас в заблуж­дение?

Возможно, это делалось намеренно, но безы­скусные переводчики, вынужденные выражать все концепции объективно, усугубили ситуа­цию. Смысл достаточно ясен, как и было заду­мано, для тех, кто способен понять.

Но тогда он уже должен быть известен?

А он уже известен. То, что вводит в «заблуж­дение» тех, кто не готов, может оказаться от­кровением для тех, кто готов.

Глупцам это специально говорили таким образом, чтобы способные могли понять?

Даже сегодня по-прежнему можно увидеть, по­чему это считалось необходимым.

Но как можно заметить эту разницу?

Спрашивая себя, не смотришь ли ты все еще из феноменального центра, имеющего только воображаемое существование. Если да, тебя введут в заблуждение, если нет—ты сразу все поймешь.

V. ТОРТЫ

Тот чернокожий с крючковатым носом написал мне оскорбительнейшее письмо! Что вы об этом думаете?

Что я думаю? Что как его объект ты должен быть крайне несимпатичным персонажем! Жаль: как объект дамы, которая написала тебе на прошлой неделе, ты был, если я правильно помню, почти святым?

А в качестве моего объекта он — невоспитанный при­дурок, а она — милый оптимист!

Несомненно. Но следует также помнить одну простую деталь — объекты как таковые

не существуют, кроме как собственные види­мости и интерпретации.

То есть они — чистые феномены?

Феномены всегда чистые, насколько я их по­нимаю.

Что означает, что они есть лишь то, чем видятся?

Именно. Или, говоря точнее, чувственно вос­принимаются.

И то, что воспринимается, —это воспринимающий?

Отражение воспринимающего. Что еще можно

было бы воспринимать?

Что он несимпатичный персонаж, а я невоспитанный придурок?

Разве каждое заявление не является источни­ком того, что вы взаимно воспринимаете в ка­честве друг друга?

Вы уверены?

К чему быть уверенным? Спроси себя, как еще вы можете быть. Как объекты друг друга мо­жете ли вы быть чем-то внутри себя?

Полагаю, что нет. Но каковы мы как наши собствен­ные объекты?

Не таковы, как в глазах других людей, и обычно гораздо лучше.

А люди вообще понимают это?

Лучше спроси у них. Мне кажется, что «люди» в целом почти не обращают ни на что внимания, сколь бы простым и очевидным оно ни было.

Но что именно вы имеете в виду, когда говорите или подразумеваете, что все воспринимаемое—это «от­ражение воспринимающего»? Отражение «я» воспри­нимающего?

Разве бывает такая сущность, отличная от фе­номенального реагирующего аппарата? Все восприятие — это, очевидно, отражение ви­димого в том, что обозначается как «чистый ум», обычно сравниваемый с беспредельным зеркалом, отражающим все, не удерживаю­щим ничего и не имеющим познаваемого су­ществования.

Чья это концепция?

Насколько мне известно, первым ее описал Чжуан-цзы, также наставники династии Тан и их последователи свободно употребляли это сравнение. «Зеркальный ум» оказался удобным термином.

А «зеркальный ум» воспринимает «плохо воспитан­ных придурков»?

«Зеркальный ум», или то, что обозначается этим термином, вообще ничего не восприни­мает. Восприятие феноменально, а «плохо вос­питанные придурки» или «святые» — концеп­туальная интерпретация того, что может быть названо психическим комплексом.

Так что же есть на самом деле?

Конечно же, ничего! Вы создаете домыслы и швыряетесь ими друг в друга, как клоуны тортами.

Какими дураками вы нас представляете!

Это тоже торт. «Я и другие» — старейшая и са­мая распространенная пара клоунов — это ар­хетип всех клоунов и всей клоунады.

Можно сказать, что это все, чем они являются?

Определенно. Что-либо иное будет означать, что вы принимаете их всерьез.

Даже в их кровожадности и преступности, жульни­честве, обмане и взаимном уничтожении, зависти, ненависти, злобе и жестокости?

Кто принимает все это всерьез?

Почти все мы.

Клоуны, паяцы, принимающие себя всерьез! Клоуны—известные трагики в частной жизни.

Но жизнь и весела, и трагична.

Снящиеся феномены переживают и кошмары, и приятные сновидения.

Мне все это не нравится! Неужели мы действительно ничто — лишь объекты друг друга и, конечно, свои собственные?

Как объекты—чем еще мы можем быть? Я уже задавал этот вопрос раньше, и это единствен­ный ответ на твой вопрос.

Но как субъекты друг друга?

Такой субъект сам в свою очередь является объектом, и как объект он также не сущест­вует.

Но должна ведь быть некая абсолютная — скажем — «субъективность»?

Это соответствует логике двойственного мыш­ления. Но тогда эта так называемая «субъек­тивность» сама становится объектом — объек­том мысли. Как «необъективность» ты можешь подойти на шаг ближе в указывании на то, что может быть постигнуто лишь интуитивно.

Но ближе всего — «отсутствие как объектив­ности, так и необъективности», которое во­обще не «вещь».

И там мы застрянем?

Там ты застрянешь — пока будешь настаивать на объективизации как феномен, на смотре­нии наружу, на том, что ты субъект, ищущий объект. Ты застрянешь, потому что здесь нет никакого объекта, а никакого объекта нет, по­тому что «здесь» нет и никакого субъекта, и от­сутствие обоих — это...?

Ноуменально — их объединение?

Два отсутствия не создают одно присутствие.

Из двух нельзя сделать «одно», даже ноуме­нально.

Тогда что?

Искомое есть искатель, который не что-то. Отсутствие есть присутствие не-присутствия и не-отсутствия. Мы не только объекты друг друга, но и отсутствие всех объектов, в кото­ром все они проявляются!

И мы — то объективное отсутствие, которое есть все, что есть.

Мы также — каждый объект, который кажется существующим, поскольку вся видимость есть наша видимость, и ноуменально все феноме­нальное — это мы.

Я чувствую какую-то тайную радость, слушая это!

Ерунда, ты не просто слушаешь. Ты чувствуешь

тайную радость, говоря это, потому что когда ты начинаешь говорить это, ты становишься этим.

Как это происходит?

Может быть, на мгновение ты покидаешь вы­думанный феноменальный центр, из которого по привычке действуешь и, в качестве Я, на­ходишь ноуменальный центр, который старые наставники называют твоей «истинной при­родой»?

VI. ВОПРОС

Тот человек выглядит озабоченным.

Спроси его, кто может заботиться о чем бы то ни было.

Или не заботиться о чем бы то ни было?

Конечно.

Он решит, что это ужасно глупый вопрос.

Так и есть.

Невероятно дурацкий. Кто это вообще может быть? Чудное заявление. Мужчина рассмеется, девчонка за­хихикает.

Кто смеется, кто хихикает?

Вы имеете в виду, кто тот умник, который задает этот вопрос или пытается на него ответить?

Кто знает или не знает, кто это может быть? Или кто может быть, чтобы заботиться или не заботиться о чем бы то ни было?

Это уж точно не обо мне!

Очевидно. Но кто знает то, что знаешь ты?

Я.

Конечно! Это и есть ответ.

VII. БОДХИСАТТВЫ И ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ

Невозможно ничего сделать для этой несчаст­ной женщины! Я изо всех сил пытался ей помочь, но не могу.

Как, интересно, ты себе представляешь, что один феномен может помочь другому?

***

Похоже, ты онемел от изумления! Разве это не очевидно?

Точно! Но... но... все же... что все мы пытаемся сде­лать? Даже должны пытаться сделать? Бодхисат­твы, например.

Бодхисаттвы не пытаются ничего сделать. Им

это не нужно. Если бы пытались — не смог­ли бы.

Вы имеете в виду, что, не пытаясь, можно сделать больше?

По крайней мере, если ты — бодхисаттва.

Но я не претендую на звание бодхисаттвы!

А они что, претендуют?

Ну, если судить по тому, как их описывают, можно заключить, что да. Но, возможно, на самом деле они и не думали.

Неплохо бы отличать истину, хранимую в су­трах, от передачи самих сутр людьми, которые их не до конца понимают. Это одна из причин, без сомнения, почему Учитель сказал однажды обеспокоенному монаху: «Не позволяй этой су­тре опрокинуть тебя, лучше опрокинь ее сам!»

То есть?

Пойми это как Учитель, произносящий это, а не как ученик, ищущий какой-то скрытый смысл.