Admin - i e75aa2400656cbe4
Днем же, этот любимец богов, или точнее богемы, промышлял тем, что за круг по двору, брал рубль, а если денег у несчастного соискателя ненаходилось, не брезговал всякой, обычной для ребят мелочью. Кто перочинный ножик свой любимый отдаст, кто жевательную резинку, а кто и редкую марку, которые, попрежнему были у нас в почете. Как раз я и был, тем кощуником, что за сомнительное удовольствие, на виду у всех девчонок, прокатиться на заграничном мопеде по двору, отдал, одну из самых редких у нас марок, потому что обнаглевший вконец Рыжый, ни в какую несоглашался брать остальное. Так что я, впервые, волнуясь как на контрольной, сев за руль этого чудо-агрегата, несмог сразу тронутся, а постыдно заглох посреди двора, из-за чего, долго выслушивал осебе разные мерзости. Но когда, разошедшийся совсем Лешка, почуствовавший себя царьком всей местной мелкотни, заикнулся-было что-то о моей матери,я не выдержал, и уронив злополучный мопед, прямо на асфальт, зарядил этому оболтусу такую плюху, что даже видавшие виды, в дворовых битвах, стенка на стенку, или один на один, наблюдавшие за всем, с дальних лавочек старшаки,, громко заулюлюкали. А отлетевшего от моего красовка, которым я зарядил , по киношному, в левое ухо, каналью, долго приводили в себя, подоспевшие дружки.
Незнаю, что-тогда больше двигало мной, эмоции оскорбленного и униженного прелюдно подростка, или обида, повзрослевшего за пару минут, на многие годы философа, только с того самого дня, моя дворовая жизнь, естественно, не без влияния, пострадавшего Лехи, превратилась в сплошную череду, разборок и безобразных драк. Не раз и не два, я возвращаясь домой, со школы, или просто выйдя во двор, попадал, в жестокую атмосферу, холодной, безразсудной ненависти, что витала там, уже давно,однако, лиш сейчас, определившей для себя, конкретный объект, приложения кинетической энергии, накопившейся в телах любителей дешевого портвейна, скучающих, без подобных развлечений. Сколько раз, я приходил домой с синяками, порванными рубашками и брюками. Сколько раз, видевший все это отец, пытал меня на тему, чьих это рук дело. Да только в свои тринадцать лет, я был уже довольно самостоятельным малым, и попытки взрослых вмешаться, всячески присекал. Мама не раз обычно, за ужином, когда мы собирались все за столом, что бы нетолько поесть, но и пообщаться, пробовала вновь и вновь, вызнать у меня, что это творится в нашем дворе, но я лиш отмалчивался, или тупо врал, о чем-то типа преславутого ТУ 154, пролетавшего мимо, и наставившего мне очередной фингал.
тогда то я и познакомился с Олегом. И первая наша встреча с ним, была не совсем обычной.
А началось все с того, что одним, летним вечером, накануне празднования пятнадцатилетия, со дня свадьбы моих родителей, я шел домой, с отцовской гитарой, в руках, которая в последнее время, от чего-то стала быстро расстраиваться, и которую, папин, замечательный друг, дядя Сережа, слегка подремонтировал. Он позвонил в тот день сутра, дабы я зашел за ней, к нему на работу.
Гитара эта, я вам скажу, заслуживает оттдельного разговора. Когдато папа, окончивший с отличием музыкальную школу, получил ее в подарок от моего деда, тобиш, своего отца, который был человеком очень непростым, и плохо ладившим со всеми своими детьми, коих было, только от первого брака четверо. Двое сыновей, и две замечательных дочки, о которых, у меня, наверное еще с младенчества, сохранились самые теплые воспоминания. Этот подарок, оказался, под стать деду, непростым ширпотребом, фанерной коробкой, на которых тогда, бренчал во дворах, весь Союз, а сделанный на заказ, великолепным мастером краснодеревщиком, отличный, исключительного строя, и совершенно особенного, мягкого звучания, инструмент. С тех пор, прошло немало лет, но этот замечательный образец ручной работы, выглядел как новый, и отдельное спасибо, нужно было сказать за это, именно дяде Сереже, другу семьи, и мастеру на все руки.
Мой дорогой папочка, хоть порой был и невыносимым занудой, частенько твердящим о всяческих морально этических аспектах моего поведения, все же, был для меня отличным примером по жизни. Именно благодаря тому, что мой отец любил гитару. А так же, благодаря его частым, домашним концертам, я уже в семь -примерно лет, заинтересовался музыкой. Конечно, мои родители, обнаружевшие у своего чада, такие наклонности, нераздумывая отдали меня в муз школу. которую я добросовесно посещал, все эти годы, и где частенько мой педагог, Дабындов Михаил Андреевич, интелегент, еще той, до революционной-наверное, закалки, худой, высохший старичек, с вечно слезящимися глазами и крючковатым носом, повторял мне: - У вас, голубчик, весьма незаурядные способности! Ни в коем случае, небросайте музыку! И она вас тоже никогда небросит! Что он тогда имел в виду, понять было несложно, поскольку, без хлеба, мой, отлично известный в нашем городе учитель, несидел, и кроме работы в СМШ. давал частные уроки, от которых имел, в два, а то и в три раза больше официальной зарплаты. В общем, в то непонятное, смутное время, развала нашей многострадальной державы, все ощущали некое-беспокойство, касательно своего будущего, и будущего своих близких. Так что я решил оставаться прилежным учеником, хотя порой и так лень было тащиться через пол города, на очередные занятия, в то время, когда мои сверстники, необремененные никакими обязательствами, гоняли во дворе в хокей, или устраивали битву снежных крепостей.
И вот, возвращаясь домой, тем летним вечером, почти из другого конца города, а шел я пешком, нерискуя садиться с гитарой, в переполненный тролейбус, где едущие домой с многочисленных заводов и фабрик, благочестивые граждане, легко превратили бы ее в кучу щепок.
Так вот, когда я переходил улицу, на очередном перекрестке, меня едва незбил, невесть откуда взявшийся, летевший на красный свет, сумашедший Жигуль. Спасло меня лиш чудо. А точнее, шедший позади парень, лет шеснадцати, в оранжевой футболке. Этот крепкий на вид малый, вовремя заметил бешанную копейку, ухватив меня, уже шагнувшего на зебру, за плечо, резко потянул назад. От чего, я неудержавшись на ногах, и запнувшись о бардюр, выронил, свою драгоценную ношу. Но все тот же парнишка, подхватив свободной рукой, уже собравшийся было грохнуться, со всей дури об асфальт , и разлететься на куски инструмент, оттащил нас по дальше от проезжей части. А когда я наконец, оправившись от испуга, принялся благодарить моего спасителя, заметил, как-тот удивленно и даже восторженно, разглядывает, бережно держа в руках,отцовскую гитару.
- Послушай! Как тебя!?
- Алекс! представился я, глядя на этого странного парня.
А он меж тем, медленно поворачивая перелевающуюся красноватым перламутром, в лучах заходящего солнца гитару, спросил:
- Почему такая роскош, и без чехла?
На что я смутившись, пробурчал что-то типа:
- Забыл! Спешил! В общем, нечто невразумительное. Ведь если разобраться, узнай отец, что я вот так, таскаю его гитару, по городу, без чехла, мне мало бы непоказалось, однако, выйдя из дому,я, лиш подойдя к остановке, вспомнил, что сшитый по спец-заказу, всесезонный чехол, остался на антресолях, а возвращаться было просто лень, да и не повезет говорят. Так что я лепетал что-то, чувствуя как начинают пылать щеки, а мой спаситель, заглянув мне в глаза, и немного помедлив, сказал:
- Если бы я был твоим братом, обязательно накостылял бы тебе за такое! И затем, без перехода, предложил: - Слушай! А пойдем к нам!? А? Вот мой папаша удивится, увидев такое-чюдо у нас в городе!
Я внедоумении, стоял перед этим, довольно высоким, выше меня, на пол головы, и хорошо сложенным парнем, а в голове моей, складывалась некая картина, где он затащив меня в какую-то подворотню, бьет в лицо, чем-то твердым и тяжелым, и убегает , прихватив с собой мое сокровище.
- Ты чего? Испугался? Сощурил он свои темносерые, восточного типа глаза. Небойся! Я маленьких необижаю! И столько иронии прзвучало в этой фразе, что я решивший было, пока мы находимся в людном месте, отобрать у него гитару, и гнать домой на всех парах, неожиданно для себя спросил:
- А кто твой папа?
Здерживая улыбку, видно легко по его мнению, взял мальца наслабо, он указал мне рукой на ближайшую высотку, построенную совсем недавно, и ставшую предметом зависти, для многих горожан, поскольку, по словам отца, там жили самые сливки общества, и что нам, простым инженерам, такие апартаменты никогда не светят.
- Видиш вон ту уродину, что-торчит, за универмагом? Если несильно торопишься, я познакомлю тебя с ним! Кстати, Это твой инструмент? Или взял у кого?
- Мой! Обиженно пробормотал я, вспомнив, что мама дома уже волнуется наверное, и от отца влететь может.
- Играеш? тем временем, Так же небрежно,поинтересовался мой спаситель.
- Да! то-есть,учусь!
- В нашей музыкалке? И кто преподаватель?
- Михаил Андреевич! Послушно ответил я.
