Александр Бушков - Из ниоткуда в никуда
— За что?
— За шкирку... — сказал Сварог без улыбки. — Вы ведь не год и не два пробыли королевой. А значит, должны быть знакомы с имперскими законами. В том числе и с «Законом о запрещенной технике».
— Но какое он ко мне имеет отношение?
— Давайте по существу и короче, — сказал Сварог. — Только помните: я ведь лар, а значит, моментально определю, когда мне врут... Все просто. Примерно за пару лет до вашего... свержения в Горрот прибыли несколько ларов. Главным у них — несомненно, известный вам герцог Брашеро, как он себя именует. Они заключили с вашим мужем некое соглашение и занялись некоей деятельностью, прямо запрещенной законами Империи. Вы не могли об этом не знать, так что вполне можете считаться сообщницей. Очень уж серьезный закон вы нарушили. Тут уж и королям спуску не дают... Так что же, будете уверять, что ничего этого не было? Что Брашеро вам неизвестен? Интересно будет послушать...
Она молчала так, что это выглядело красноречивее любых слов.
Прекрасно поняла, что если начнет все отрицать, Сварог моментально определит вранье. Тут уж, действительно, остается только молчать, чтобы не ставить себя в глупое положение...
— Вот видите, — сказал Сварог. — Коли уж вы н и ч е г о не пытаетесь опровергать, я угадал по всем пунктам... И вы прекрасно понимаете, каких ответов от вас ждут. Но я все равно произнесу все вслух: я хочу, чтобы вы мне подробно рассказали все, что знаете об этой истории. Или вы станете уверять, будто ничего не знаете? Ну вот, вы опять красноречиво молчите...
— Я не могу вам ничего рассказать, — сказала Эгле непререкаемым тоном.
— Почему? — терпеливо спросил Сварог.
— Потому что я в свое время дала слово чести держать все в тайне, — отчеканила Эгле, гордо выпрямившись в кресле.
— И будете молчать даже теперь? После того, как они решили от вас избавиться и лишь чудом не убили?
— Так уж сложилось, — сказала Эгле с оттенком грусти. — О н и не давали никакого слова чести, которое потом нарушили бы. А я — давала. Королева свое слово чести нарушить не может. Вы должны понимать мое положение.
Сварог прекрасно понимал. По-настоящему благородный дворянин, не говоря уж о коронованной особе, слова чести никогда не нарушит. Классический пример — барон Гарамонд. Пустил ночевать двух незнакомых дворян и дал слово чести защищать их от любых опасностей. А потом нагрянули королевские гвардейцы, эти двое оказались спешившими скрыться участниками заговора против короля, намеревавшимися его убить. И барон, верный сторонник короля, его добрый знакомый, вынужден был драться против гвардейцев вместе с теми двумя — согласно данному слову... И был убит. Таких классических примеров хватает — и сейчас случается... Скверно.
Сварог спросил с надеждой:
— А в вашем слове чести не было никаких формулировок, которые позволяют его нарушить? Вы знаете, как это порой обстоит...
— Знаю, — сказала Эгле словно бы с сожалением. — Увы, никаких лазеек нет... Так что я вынуждена молчать, — она села еще более прямо, закусила губу: — В ы н у ж д е н а. Как бы эти мерзавцы с нами ни поступили...
Сварог сказал мягко:
— Эгле, но ведь никто не узнает, кроме нас с вами...
— Вот именно, — ответила она с застывшим лицом. — И вы будете знать, и сама буду знать... то ч е с т ь...
Сварог прекрасно знал, что дальнейшие уговоры бессмысленны. А потому шагнул к столу и нажал кнопку. Почти сразу же распахнулась одна из дверей, вошли двое деловитых, целеустремленных молодых людей, одетых, как здешние дворяне (на деле они были его сотрудники из восьмого департамента). Сварог мотнул головой, и они направились к королеве — напрягшейся, не понимавшей, что с ней собираются делать.
Собственно, ничего страшного ей и не предстояло — всего-навсего добрый глоток того самого «эликсира правды», после которого обычный человек не в состоянии ничего скрыть и отвечать будет на любые вопросы, дай он хоть сто слов чести...
Эгле дернулась в захватах:
— Что вы хотите...
— Есть все же лазейка, — сказал Сварог, подходя. — Вы всего лишь выпьете стопку совершено безопасного для здоровья напитка. После которого ничего скрыть не сможете. Так что ваша честь никоим образом не пострадает. Будет классический случай «насильственно вырванного признания» — то есть никакого урона для чести.
Молодой человек открыл небольшой кожаный футляр, извлек стеклянную стопочку, наполненную до краев фиолетовой жидкостью, отвинтил стеклянную крышечку, поднес к губам Эгле. Плотно сжав губы, она отвернула голову насколько могла. Молодой человек вопросительно глянул на Сварога. Тот кивнул и отвернулся. Возня за его спиной была короткой — молодые люди знали свое дело...
— Все нормально, лорд Сварог, — послышался за его спиной бесстрастный голос. — Она проглотила до капельки.
Сварог повернулся к креслу. Растрепанная, покрасневшая Эгле обожгла его ненавидящим взглядом, попыталась наклониться вперед (и явно попробовать поблевать), но молодой человек, крепко прихватив ее шею, спокойно пояснил:
— Простите, это бесполезно. Напиток всасывается в слизистую оболочку желудка в считаные секунды, если вы понимаете, о чем я. — он достал часы, сосредоточенно уставился на циферблат.
Сварог знал, что ждать придется недолго: достаточно квадранса минуты, то есть пятнадцати секунд. И пусть сверкает глазами, как пантера — так лучше в первую очередь для нее...
Молодой человек, убрав часы, кивнул. Сварог подошел вплотную и спросил:
— Как у вас появился Брашеро? При каких обстоятельствах?
Эгле, глядя все так же ненавидяще, молчала. Черт знает что... Для надежности выждав еще минуту, Сварог спросил:
— Когда вы впервые увидели Брашеро?
Снова упрямое молчание и ненавидящий взгляд. Сварог, как ни старался, не мог усмотреть у нее и тени магии, волшебства, ничем подобным она не владела. И тем не менее «эликсир правды» на нее не подействовал.
Схватив за локти обоих молодых людей, Сварог отвел их в другой конец обширного зала, тихо спросил:
— Что происходит?
Оба едва ли не синхронно пожали плечами.
— Представления не имею, — сказал тот, что держал футляр. — Л е к а р с т в о просто обязано было подействовать... Я не чувствую у нее ни магии, ни волшебства, ни каких-то охранительных заклятий...
— И я, — кивнул второй.
— И я тоже, — сказал Сварог. — Ладно, идите...
Сердиться на этих парней не было никакого смысла.
Они не медики, не эксперты — простые оперативники, выполнявшие самые разнообразные задания. Мастерски и вмиг влить в глотку человеку питье, которого он не хочет пить, они умеют, но во все остальное не посвящены...
Сварог прошелся по залу, отчего-то стараясь, чтобы шаги звучали не слишком гулко. Остановился у длинного, овального, тяжелого стола из карлейского ореха — исторического стола, возрастом в полторы сотни лет, окруженного тяжелыми креслами, своими ровесниками. Отчегото и в этот момент, когда никак не следовало отвлекаться на что-то постороннее, в который раз попытался угадать: продолговатое темное пятно слева — и в самом деле впитавшаяся в древесину, как ни чистили потом, кровь герцога Фирлента, как гласят легенды, или просто более темный кусок дерева? Нужно позвать Грельфи как-нибудь, уж она-то определит точно... Такие вещи она умеет...
Выругался про себя. Потому что прекрасно понимал, почему отвлекается на постороннее — оттягивал неизбежное. Не умерло еще в к о р о л е что-то человеческое. Но ведь не подействовал на нее эликсир...
Он превозмог себя — без столь уж тяжелой внутренней борьбы как-никак к о р о л е в с к о е изрядно потеснило все прочее. Подошел, остановился прямо напротив Эгле в каком-то шаге. Красавица королева все так же смотрела на него с нескрываемой враждебностью, чуть побледнев, но ее глаза оставались сухими. В голове у Сварога словно бы промелькнул посторонний отзвук — словно услышал отдаленное тревожное пение военной трубы. Что это означает, он так и не понял, но то ему не примерещилось, это было что-то, безусловно, постороннее, услышанное им не слухом. «А вдруг...» — подумал он с надеждой. Вдруг это как раз и означает, что они начали? Хорошо бы...
Поморщился, зная, сколько пар глаз уставились сейчас на него, и сколько пар ушей услышат каждое сказанное слово. Спросил:
— Интересно, почему на вас не подействовал «эликсир правды»? Он действует на любого земного человека, не владеющего магией и волшебством, не защищенного заклятьями...
— Не знаю, — сказала Эгле сухо.
Похоже, она снова не хотела говорить неправду, которую Сварог мгновенно определил бы. Что это такое, и откуда оно у нее? П р е ж д е за ней не замечалось никаких особенных способностей, была самым обычным человеком. И то, что она тогда проделала с озером... Чего-то нахваталась на Древних Дорогах? Чему-то научилась у Вингельта и его друзей?
С неудовольствием поймав себя на том, что снова неосознанно пытается оттянуть неизбежное, встретился с ней взглядом и спросил, стараясь, чтобы голос был лишен всяких человеческих чувств:
