Первый шаг Некроманта. Том 5 - Илья Рэд
Глава 11
Рука помощи
Мы вынуждены были прервать беседу с отцом из-за появления моего брата Александра. С прошлой нашей встречи прошло около трёх месяцев и ничего в нём особо не поменялось. Такие же чёрные, будто взъерошенная тряпка, волосы, короткие мазки бровей и недоразвитый подбородок, скрываемый первым бородатым пушком. Все его черты лица были мелкими, как и его дух.
Всё кроме глаз.
Этим природа не обидела его. Ярко-голубые, по-детски большие, они притягивали к себе внимание, потому что казались чем-то инородным в его черепушке. Я сразу же понял, что он после гулянки, а когда Александр попросил у отца денег, мне стало любопытно, куда же он дел ту кругленькую сумму, что ему недавно выслали.
Впрочем, это были деньги рода, а глава у нас Борис, так что я не лез к нему с нравоучениями об экономии, но осадочек остался. Неохота было кормить дармоеда. Брат мне настолько был противен, что я нашёл повод оставить его наедине с отцом, а сам отправился на свежий воздух.
Мы всей мастерской ждали приезда Веремея. Тот с утра укатил за ингредиентами, и без них начать я не мог.
В связи с тем, что вся зачаровальная инфраструктура у меня находилась здесь, я решил задержаться ещё на недельку. На то были причины. Если всё выгорит как надо, скоро вопрос денег навсегда будет закрыт в нашем роду.
Однако сейчас меня интересовало кое-что другое.
— Семён, что с тобой? — удивился я, глядя на старика, понуро сидевшего на ступеньках и счищавшего с брюк грязь.
При этом он всегда был такой аккуратный, а сейчас растерянно размазывал пятно ещё больше.
— Да всё путём, Артём Борисович, всё путём. Щас немного вот тут почищу и приду к вам, — он встал, оглядываясь по сторонам. — Да, сейчас всё будет, вы не волнуйтесь, — он пошёл по ступенькам вверх и кликнул одну из дворовых баб.
— Это его Александр Борисович так. Я всё видел, — раздался ребяческий голос сбоку, и я распознал знакомое веснушчатое лицо Егорки.
На парне была рабочая одежда: высокие чёрные сапоги, коричневый камзол из грубой ткани, брюки из плотного холста и залихватски сбитая набок небольшая шапка.
Выходной костюм он благоразумно предпочёл не марать. Сейчас парнишка помогал в основном в зачаровальне по всяким мелочам. Ножи он больше не доставлял во Владимир — товара стало слишком много и мальчишку могли запросто ограбить. Потому теперь сопровождали и разгружали до отвала набитую телегу два отрока из дружины.
— За что? — не понял я, но с каждым пророненным Егоркой словом меня дико начала разбирать злость.
Я развернулся на каблуках и стремглав побежал обратно в дом.
— Артём Борисович…
— Не сейчас.
Пролёт за пролётом я перепрыгивал через ступеньки, пока не вышел на нужный этаж. Некромантским зрением я видел, что мой братец попрощался с отцом и вот-вот выйдет в коридор.
Я зашёл в пустующую гостевую комнату справа и стал дожидаться, пока не захлопнется дверь в кабинет Бориса. Туда зашёл Мишка Шатун и вот, ничего не подозревающий Александр, поправляя лацканы и гордо подняв голову, продефилировал по ковровой дорожке.
Когда открылась внезапно дверь и его схватила за грудки рука, он чуть не подпрыгнул. А тут было из-за чего. Я показал ему сразу седьмой этаж теней. Бьющую по ушам тишину и уродливо-пепельную пустоту мрачного мира. Здесь окружающее неодушевлённое пространство не было тем, что привыкли видеть люди.
Мы все — часть большого общего мира. Когда-то каждый из нас умрёт и станет пищей для червей, а черви станут пищей ещё для других существ, и так по кругу мы разойдёмся по всему свету, став ничем и одновременно всем. Наш прах превратится в камень, потом в песок, а потом этот песок или камни используют где-нибудь для строительства дома.
Здесь эта граница размывалась. Окружающие нас стены поместья, покоившиеся в вечной тишине, вдруг осознали рядом с собой живое существо. Всё вокруг копошилось теневыми ворсинками: с пола до потолка. Они были самой структурой всего окружающего, но здесь ещё оставалась какая-то материальная часть нашего мира. Твёрдые поверхности всë ещë были твёрдыми, повторяя геометрию имения.
Так вот, эти ворсинки слипались в нити, нити в узелки, смешивались между собой и формировали уродливые составные лица, выпиравшие из стены. Они как зрители из загробного мира пришли посмотреть на диковинку и пучили на нас свои пустые глаза. С каждой секундой их становилось всё больше и больше.
Александр раззявил рот, пытаясь кричать, потом ударил воздушным лезвием по одному из уродцев, заставив его развеяться, но на замену вылез новый теневой лик, печально опустивший уголки губ. Все эти когда-то живые люди пытались изобразить эмоции, но пантомимы получались безжизненными.
Брат дëрнулся было выбраться и выбежать отсюда, но я знал, что его снаружи прибьют, потому прописал ему несколько обучающих вежливости ударов под дых. Скорчившись, он упал на колени, и когда лицо совсем уж посинело, я разрезал атлантом без каких-либо усилий пространство и вытащил нас обратно.
Послышался шумный вдох и кашель. Я присел к нему на корточки и взял за волосы.
— Сашенька, будь добр, в следующий раз не трогай моих людей, наказывать и бить их могу только я. Мы поняли друг друга?
— Д-да, — он кивнул, и, когда я отпустил его, парня вырвало на пол.
Хотелось отделать его ещё сильней, но я сдержался. Средненький и так получил эмоций на всю жизнь, пусть теперь в ночных кошмарах вспоминает эти события. Но мне этого показалось мало, потому я снова зашёл к отцу и попросил бумагу с гербовой печатью.
— Что это? — задал вопрос он, когда я положил перо на серебряный чернильный прибор и выпрямился.
— Вольная, — коротко ответил я и подул на документ. — Семёну дам, заслужил, — и вышел из помещения, закрыв за собой дверь. — Вот держи, — сказал я, найдя своего камердинера в одних портках в прачечной.
— Ась? — старик почти не умел читать, но за время нахождения в Бастионе Ломоносов подучил его, потому мне пришлось подождать минуты две, прежде чем он осилит несколько строчек.
— Понял теперь? — спросил я его, взяв за плечи. — Ты свободен, Семён, как и твоя внучка.
— Это ж вы меня так
