Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 1 - Кирилл Сергеевич Клеванский
— Вы хотите, чтобы я присоединился к этой экспидиции?
— Все верно, — подтвердил Эваалел. — вы достанете нам скрижаль Черного Генерала, которая обеспечит нашему чемпиону победу на турнире и вознесение.
— Чемпиону? — удивился Хаджар. — Не вам?
Глава Золотого Неба снова едва заметно улыбнулся.
— Как я уже сказал прежде, генерал, не каждого манит перспектива стать карликом, после десятков эпох бытности колоссом.
Забавная метафора… Албадурт бы не оценил.
— Осталась только самая малость, доблестный генерал — подумать и понять от имени чьего дома вы выступите. Все же, не каждый день на сцену выходит тернит. Ваша братия, обычно, предпочитает лишний раз не привлекать внимания.
Хаджар посмотрел на ладонь, где тянулась тонкая, едва заметная, белая полоска старого шрама.
— Здесь не о чем думать, — твердо произнес генерал. — я выступлю от имени Дома Ярости Клинка.
Глава 1845
Харлим с Эваалелом переглянулись.
— Это, скорее всего, не самая светлая идея, — покачал головой глава Золотого Неба. — У них… весьма своеобразная репутация. И, более того, за голову каждого выжившего объявлена награда.
Хаджар позволил себе небольшую усмешку.
— Которую вы же и объявили?
Взгляд Эваалела потяжелел, а Харлим невольно отшатнулся от своего «хозяина», когда вокруг того закружился испепеляющий свет. Воздух мгновенно высох, а земля вокруг потянулась длинными, извилистыми трещинами, словно из неё мгновенно выпарили всю влагу.
— А как бы вы, доблестный генерал, — голос главы дома засвистел выпущенной из лука стрелой. — поступили с детоубийцами?
— Я бы изначально не стал создавать, — Хаджар специально сделал ударение на последнее слово. — существ, которые самим фактом появления уничтожают регион смертных.
Глаза Эваалела вспыхнули и будто солнце на небосводе стало пылать чуть ярче прежнего.
— Существ? — тихо переспросил он. — Тогда ответь мне, генерал, разве наши люди не достойны, чтобы обрести смысл в безвременье? Ты отказываешь им в праве продолжения своего рода? В том, чтобы передать свои мечты следующему поколению?
Хаджар промолчал.
— А тех, кто убивал беззащитных детей, — цедил сквозь зубы Эваалел. — тех, кто потрошил семена наших будущих поколений, кто вырезал целые селения и города, выжигал железом и огнем, проливая реки крови — они, по-твоему, герои?
Хаджар снова ничего не ответил. Он достаточно видел в своей жизни, чтобы прекрасно понимать одну вещь — не было в этом мире, а может и в другом, такой вещи, как «маленькая правда».
Почему маленькая? Потому что правда бывает «маленькая», когда она «сейчас». Прямо в этот момент. Например не надо обладать большим умом или эмпатией, чтобы посочувствовать стоящей бабушке на паперти. Но это «маленькая правда». А большая правда в том, что, может, эта бабка по молодости людей душила, или рабами торговала, а может и яды варила.
Или, к примеру, вот человека убили. Убивать плохо? Убийца — злодей? Но это снова «маленькая правда». Потому что, может, убийца — несчастный отец, чью маленькую дочь силой взяли. И тогда убийца уже возмездие Небес в облике разящей длани.
То, о чем говорил Эваалел — «маленькая правда». А «маленькая правда» — всегда обман, искаженное отражение действительности, обманывающее поверхностного человека.
Да, может быть, Хаджар так пытался оправдать все те злодеяния, что он совершил, судьбы, что разбил и сердца, что заставил остановиться.
Может быть и так…
А еще, иногда, в часы задумчивой дремы, генерал размышлял над тем, что если существует «маленькая правда», то, наверное, где-то позади неё должна стоять «большая». Настоящая и непреложная. Такая, чтобы ей можно было разграничить одно от другого. Провести черту между оттенками кровавых распрей, разделив оттенки серого на черное и белое. Правильно и неправильно.
Но пока не находил.
— У вас своя правда, Эваалел, — чуть склонил голову Хаджар.
Без счета он видел отцов и матерей, что потеряли своих детей, чтобы узнавать их по взгляду. Такому, в котором словно нет чего-то. Чего-то очень важного, самого главного. Не пустой, а скорее — разбитый взгляд. И таким взглядом на него смотрел глава Золотого Неба. И что-то подсказывало Хаджару, что своего ребенка Эваалел потерял задолго до того, как стал бессмертным. Но эта боль живет с ним спустя даже столько эпох…
Когда-то давно, генерал услышал от Тени Бессмертного, что чтобы возвыситься на пути развития, надо отказаться от боли в сердце, залатать все раны души, отринуть привязанности мирского и…
И в те времена Хаджар верил подобным словам, а теперь ему начинало казаться, что все обстояло совсем наоборот. Что вся боль, вся грязь, все страдания и лишения, через которые проходил человек и делали его — человеком. Не слепой функцией, засевшей где-то посреди мифических далей Седьмого Неба, а именно — человеком.
Эваалел опустил веки, задышал ровнее и, успокоившись, взял под контроль Эхо своего Правила. Иссушающий зной ушел, принеся следом за собой порывы радостного бриза.
— Обозначив себя как обитателя Дома Ярости Клинка вы привлечете к себе ненужное внимание, генерал, — куда спокойнее продолжил глава Золотого Неба.
— Это мне и требуется, — подтвердил Хаджар.
Эваалел не стал скрывать своего удивления:
— Можете пояснить?
— Пока все будут размышлять зачем одному из разыскиваемых показываться на всеобщее обозрение, то за этими мыслями не увидят первопричины.
— Думаете, они будут слишком заняты усложнением собственных догадок, не обращая внимания на очевидное? А учитывая, что вы объявитесь на сбор экспедиции в сокровищницу, то очевидное оно… весьма очевидно, прошу простить за такой каламбур.
— Именно, — кивнул Хаджар.
Харлим покачал головой и впервые за все время отпил немного напитка.
— Это, признаться, несколько смело, — хмыкнул Эваалел. — в какой-то степени даже… безумно. Помниться, в некоторых отдаленных поселениях во внешних землях поются песни о некоем Безумном Генерале, живущим в мире смертных. Не встречали такого?
Хаджар на мгновение завис, пытаясь разобрать ерничает ли его собеседник или искренне интересуется. И, учитывая, что он уже довольно неплохо успел понять Эваалела, то тот говорил абсолютно открыто.
— Наши пути несколько раз пересекались, — в стиле Хельмера, ответил Хаджар.
— Видимо его безумие в какой-то степени заразительно.
— Возможно…
Они ненадолго замолчали, а Хаджар отпил еще немного напитка. По вкусу тот действительно напоминал кофе, только если бы оно было вязким, как мед, а крепостью превосходило все мыслимые смертным сорта.
Скорее всего, если бы не терна, то даже тело генерала, прошедшие тренировки почти шести с половиной веков, не выдержало бы напряжение и его сердце попросту остановилось бы после первого же глотка.
— Только вы, возможно, упустили тот нюанс, о котором сами же догадались, — при Эваалел пил напиток так, словно это была простая вода. Вот и сила привычек… — Мой дом объявил за головы вашего дома весьма значительную награду. Сокровищница сокровищницей, а две тысячи осколков Вечности — достаточно весомая сума, чтобы на неё позарились если и не претенденты на Вознесение, то подрастающие поколения это уж точно.
— Именно поэтому вы выдадите мне индульгенцию, — пожал плечами генерал.
Глава Золотого Неба не подавился и не поперхнулся (в отличии от Харлима). Он просто поставил пиалу на стол и впервые за разговор слегка нахмурился.
— И как вы это свяжете с тем фактом, что хотите скрыть свои намерения за чужими рассуждениями? Для большинства будет слишком очевидно, что если Золотое Небо и Ярость Клинка заключают союз, то это не просто так. А раз уж союз заключен у дверей сокровищницы, то вопрос может касаться исключительно скрижали. Что, кстати, абсолютная истина.
— Вот именно, — кивнул Хаджар. — Те, что поглупее, будут думать, что мы заключили союз ради скрижали. И, что самое смешное, окажутся правы. И раз уж Золотое Небо пошло на сотрудничество с Яростью Клинка, значит у этого… то есть — у меня, есть нечто такое, что соблазнило Золотое Небо. Так что они предпочтут следить за мной и попытаться идти в след, чтобы в нужный момент обогнать. А те, что умнее, сочтут, что подобное уж слишком очевидно и начнут искать второе, третье и десятое дно. Так что тоже не станут предпринимать никаких враждебных действий, пока не выяснят в чем дело.
— Иными словами, генерал,
