Авалон. Возвращение короля Артура - Стивен Рэй Лоухед
— С тобой все в порядке? — уже в который раз спросил Кэл, когда они садились в линялую синюю машину на стоянке у вокзала.
— Все нормально, — в который раз ответил Джеймс, забираясь за руль.
— Слушай, давай я поведу, — предложил Кэл. — А ты немножко придешь в себя, поспишь, может.
— Я в порядке! — рявкнул Джеймс. Кэл так и стоял возле открытой водительской двери. — Ты будешь садиться? Холодно же!
— Ладно, будь по-твоему, — неохотно согласился Кэл, обошел «Ленд Ровер» и уселся.
— С чего ты вдруг принялся так обо мне заботиться? — спросил Джеймс, запуская двигатель. — Я ценю, конечно, только необходимости не вижу.
— Да разве это забота? — Кэл усмехнулся и хлопнул дверью. Джеймс вырулил со стоянки. Они медленно миновали спящий город и выехали на шоссе.
Удивительно, но Кэл не прерывал молчание в машине, ограничиваясь редкими тревожными взглядами, за что Джеймс был ему благодарен. Он ехал через дождь — глаза на дорогу, руки на руле… а вот разум застрял в Лондоне, бесконечно перебирая события последних двух дней, пытаясь разобраться и упорядочить информацию.
Даже сейчас, когда дворники смахивали капли дождя с лобового стекла, постепенно запотевавшего изнутри, он продолжал слышать невероятные слова, произнесенные Коллинзом, словно он все еще сидел в той комнате; и тревога никак не отпускала его.
— Более того, мистер Маккей, — сказал тогда Коллинз, забавно кланяясь, — мистер Стюарт — законный король Британии.
Джеймс недоверчиво уставился на Коллинза. Кто-то из нас сошел с ума, подумал он. В то первое мгновение Джеймсу и в голову не пришло, что сказанное Коллинзом хотя бы отдаленно похоже на правду. Он взглянул на Кэла, который буквально рот открыл от изумления. Эмрис, явно недовольный тем, что его секрет так просто озвучили, кисло смотрел на помятого историка. Но Коллинзу не терпелось сказать то, что он знал, и на взгляды он не обращал внимания.
— Король, значит, — тупо повторил Джеймс. — Так из-за этого вся суматоха?
Коллинз бросил недоуменный взгляд на Эмриса, а тот нахмурился и встал из-за стола.
— Слушай меня внимательно, Джеймс, — серьезно сказал он. — Я давно собирался тебе рассказать, но не знал, как ты к этому отнесешься.
— Думаете, я соглашусь с этим? — раздраженно спросил Джеймс.
— Думаю, — кивнул Эмрис — Если ты согласишься со своей новой личностью герцога, придется согласиться и с остальным. Однако я хотел дать тебе время свыкнуться с новой ролью. — Он бросил укоризненный взгляд на Коллинза, который, казалось, стал меньше ростом.
— Сначала — герцог, теперь — король, — насмешливо проговорил Джеймс хриплым голосом. — Если так дальше пойдет, к обеду я стану Папой.
— Не смешно, — отрезал Эмрис.
— Да какой уж тут смех! — взъярился Джеймс. — Если вам было что сказать, сказали бы сразу, нечего затевать все эти игры! — Он махнул рукой в сторону Коллинза.
— Никаких игр, — на этот раз возмутился Коллинз. — Уверяю вас, мистер Стюарт, мою работу не сможет оспорить ни один английский суд, да и европейский тоже. Я знаю, о чем говорю.
— Король Британии, — Джеймс покачал головой. — Безумие какое-то.
Кэл, все еще не в силах говорить, смотрел на Джеймса как на инопланетянина, внезапно материализовавшегося посреди комнаты.
— Да, Король Британии, — повторил Коллинз, в его глазах снова горел огонек энтузиазма. — Вижу, что это произвело на вас некоторое впечатление. Да и ничего удивительного. В конце концов, герцог Морвен — один из нескольких законных претендентов на трон. В этом нет и никогда не было ни у кого никаких сомнений.
— Я никогда об этом не слышал. — Джеймс переводил взгляд с одного на другого, не в силах принять то, что ему говорили.
— Вот, позвольте продемонстрировать вам, — Коллинз опять закопался в свой портфель. — С шотландской точки зрения, проблема в том, что линия Стюартов предпочла поддержать не ту церковь. Они хотели оставаться католиками, в то время как Британия требовала для себя протестантов. Католика Якова II изгнали во Францию — то есть неофициально низложили, если хотите, — и его дочь Мария заняла трон вместе со своим мужем-протестантом Вильгельмом III. Им не повезло, они не оставили потомства, тем самым передав корону сестре Марии, Анне. — Он замолчал и облизал губы. — Я понятно объясняю?
— Да любой шотландец впитывает все это с молоком матери, — пробормотал Кэл. — Хотелось бы услышать то, чего мы не знаем.
— Анна — женщина весьма приятная, — продолжал Коллинз, — играла в карты, устраивала чаепития; к сожалению, с материнством ей тоже не повезло. Хотя, казалось бы, тринадцать детей, которых она родила, должно хватить, чтобы закрепить линию наследования надолго. Однако бедняжка Анна пережила всех своих детей. Оказавшись без наследников на ближайшее будущее, парламент занервничал и взял дело в свои довольно неуклюжие руки.
Собравшимся пришлось выслушать длинную вдохновенную лекцию о запутанных вопросах закона о пэрах, некоторым из которых наследовал Джеймс, впрочем, большинство имен он просто пропустил мимо сознания. Довольно скоро все слова Коллинза совершенно перестали до него доходить, смешались в какой-то мутный поток, чему весьма поспособствовал снежный заряд за окном.
Коллинз извлекал из портфеля один лист за другим, доставал какие-то машинописные заметки, цитировал на память малопонятные документы, и глаза Джеймса постепенно стекленели. Ученый монархист говорил об Союзном договоре 1706 года, объединившем Шотландию и Англию, и Акте об урегулировании, который запрещал католикам когда-либо снова занимать престол Британии.
— Вы же не католик, мистер Стюарт? — неожиданно спросил он, и у Джеймса возникло сильное искушение немедленно поменять вероисповедание, лишь бы прекратить этот водопад исторических фактов, прецедентов и многочисленных капризов парламента.
Они услышали о Старом Претенденте и Молодом Претенденте; о Софии, курфюрсте Ганновера, и ее властном сыне Георге I, которые боролись с парламентом изо всех сил, открыто презирали британцев, отказывались выучить хотя бы несколько слов по-английски и посещали страну только в случае крайней необходимости. На какое-то время Джеймсу показалось, что он снова вернулся в начальную школу, корпеет
