Адонай и Альтея - Екатерина Витальевна Белецкая
— Неудобно как, — вздохнул мальчик. — Двухмерная. Очень неудобно. Ладно. Ага… значит, эти равны, это внутри вот этого, а это… что же получается-то… А, вот же! Точно, если они равны, то я сейчас… правильно, я сейчас не здесь, а вот тут! — торжествующе сказал он, и перерисовал круг со словом «Инит» ближе к кругу «Альтея», без захвата части круга «Адонай». Вот теперь — верно! Вот поэтому и не видно! И не будет видно, правильно, я же здесь, а чтобы стало видно, надо быть… угу… но так это не получится, это надо, чтобы не один… кто-то не один… то есть я не один… Или не только я, этот тоже.
Он стёр рисунок, выпрямился. От долго сидения на корточках спина затекла, да и ноги тоже, поэтому он потянулся, охнул.
— Вот оно как, значит, — покивал он. — Только оно не может быть плоское. Оно должно быть объемное, иначе это бессмысленно. Так ведь? Да?
Ответом ему снова было молчание пустого леса.
Мальчик поднял с земли свой рюкзак, отряхнул его от налипших травинок, и пошел к деревьям. В рюкзаке оставался последний осколок стекла, и последний кусок фольги, которые он тоже планировал пустить в дело.
* * *
Подходящее место нашлось не сразу — до того мальчику пришлось изрядно поплутать по кустам, пару раз он спотыкался о поваленные стволы. Тут их почему-то стало больше, много больше, чем в той части леса, которую он покинул. Земля здесь казалась сырой, а еще тут пахло чем-то неприятным, но мальчик, как ни старался, не мог понять, какой именно это запах. Сырость, прель, старая, застоявшаяся вода… он шел всё медленнее, и, наконец, вышел на следующую прогалину, на этот раз совсем неширокую — она напомнила ему давно заброшенную грунтовую дорогу. Кажется, он видел подобные дороги когда-то, но где — он так и не вспомнил. Две расплывшиеся от времени неглубокие колеи, и осевший холмик земли между ними. Кажется, место подходящее, тем более что идти дальше ему уже не хотелось. Мальчик снова открыл рюкзак, вытащил оставшийся лист фольги, кусок бесцветного стекла, и блокнот с ручкой. Расчистил участок, положил на него фольгу — и задумался. Рисовать стрелку в этот раз не было смысла, ведь дальше он не пойдёт. Нужно другое. А, ну конечно — ведь существует свод общих символов, и лучше взять что-то из него. Ведь тот, кто прочтет этот символ, должен понять, что разговор в самом начале, и что завершается эта его часть не утверждением, а… получается, что вопросом. Мальчик нарисовал на листке незамкнутый круг, положил его на фольгу, и прикрыл стеклом. Да, пожалуй, вот это и будет правильно. Так и нужно. Он задал вопрос, и вполне может рассчитывать на ответ.
Он встал, поднял голову — и в этот момент небо над ним неуловимо изменилось. Нет, не поднялся ветер, не зашумели деревья — где-то в вышине, над головой мальчика, словно пришел в действие огромный механизм, и небо стронулось с места, поехало, плавно набирая скорость. И в какой-то момент он понял, что небо над ним не одно — облачный слой словно бы раздвоился, часть этого слоя шла вперед, а часть — двигалась назад. Земля под его ногами слабо дрогнула — и тут мальчика объял ужас. Он подхватил свой рюкзак, метнулся в сторону ближайших кустов, земля дрогнула еще раз, и лес, весь лес пришел в движение, поехал, вздрагивая всё сильнее, потом его словно бы рвануло куда-то вбок, и…
…и тут он услышал, как чей-то взрослый незнакомый голос в его голове произносит «Альтея, выход!»
* * *
— Сиди спокойно. Спокойно сиди, говорю, не дергайся! — рявкнул Ит. — Всё уже, всё. Ты дома, всё нормально.
— Чёрт… о господи… — дыхание всё никак не восстанавливалось, сердце билось, как сумасшедшее, а в глазах до сих пор было темно. — Что это… что это было?..
— Это ты мне потом объяснишь, что это было, — сердито сказал Ит. — Так, давай вылезай. Только тихо, осторожно. Сейчас, блок подведу…
Через пару минут стало полегче — и сердце начало успокаиваться, и руки больше не дрожали, и зрение восстановилось почти что полностью. Пятый сидел в удобном кресле рядом с модулем, а Ит стоял рядом с ним, быстро настраивая портативную поддержку.
— Как в совершенно пустой локации можно было так подставиться, и, главное, подо что? — спросил Ит. — На тебя дерево упало? Или ты откуда-то упал?
— Ну, не такая она и пустая, — Пятый глубоко вздохнул. — Там… определенно что-то есть.
— И ты нарвался на это что-то?
— Нет. Просто… испугался. Ты смотрел?
— Только схему движения, и твои показатели, — покачал головой Ит. — Мы последнее время напрямую не смотрим.
— Почему?
— Эффект наблюдателя, видимо. Не в том смысле — Альтее не нравится, когда подглядывают. Она это почему-то не любит. Потом, после выхода, смотри сколько угодно. Во время… лучше не надо.
— Вот даже как, — нахмурился Пятый. — И что ты видел?
— То, как ты там бродил. На первый взгляд, хаотично. Но потом я понял, что ты идешь практически по самому центру полосы, отклоняясь от него весьма незначительно. Идешь, останавливаешься, что-то делаешь. А потом ты вдруг, ни с того, ни с сего, выдал тахикардию под двести, и резкий скачок давления. И я тебе экстренно вывел, потому что не для того мы тебя столько времени чинили и лечили, чтобы ты мне тут кони двинул прямо в модуле. Расскажешь, что там было?
Пятый опустил глаза.
— Да, — ответил он после нескольких секунд молчания. — Тебе расскажу. И покажу. Ты должен это увидеть, хотя смотреть, считай, особо и не на что. Пока — не на что. Но… знаешь, давай так. Я немного соберусь с мыслями, кое-что уложу в голове, и поговорим. Можно вечером?
Ит улыбнулся.
— Можно, конечно, — сказал он. — Слушай, ну вот прекращай, а?
— Что прекращать? — не понял Пятый.
— У меня ощущение, что ты меня боишься, — признался Ит. — Вроде всё нормально, но порой проскакивает что-то такое… неуловимое…
— Я не тебя боюсь, — покачал головой Пятый. — Я боюсь сделать что-то неверно, ошибиться, и тем — навредить. Уффф, кажется, больше так уже не колотится… а можно попить чего-нибудь?
— Лучше всего просто воды. И давай-ка ты здесь посидишь полчасика, а лучше — полежишь. Мы быстро управились, час всего прошел, а наши пока что вставать не торопятся. Придем завтракать, как ни в чём ни бывало.
— Угу. Ты тоже решил пока что не говорить, да? — спросил
