Замок Пастыря - Demonheart
– На полтора рубля? – спросил маг у подковылявшего официанта.
У того под заискивающей улыбкой мелькнуло презрение – опознал небогатого пассажира.
– Суп жульен, салат огурцовый.
– Сойдет. Вода?
– «Нарзан» да «Ессентуки».
Он даже не попытался предложить более дорогие заграничные «Эвиан» и «Сан Пеллегрино».
– Ессентуки давай.
«Они на пять копеек дешевле».
Официант отошел, но вернулся почти сразу же – питие по новомодным веяниям французской ресторации полагалось подавать первым. Георгий взял бутылку и задумчиво посмотрел сквозь нее на свет. Потом оглянулся – в вагоне людей еще почти не было, четверть шестого для ужина рановато. Тогда он сотворил магию – примитивнейшую, даже не заклинание, а базисное действие слияния.
Теперь откупорить бутылку мог только кто-то с поистине богатырской силой.
В Апостолах в принципе было мало приятного. Силой и ловкостью они превосходили людей на порядок, ибо концепция «человек» умирала в них почти сразу же. Они не чувствовали боли и обладали неуязвимостью к большинству ядов, их почти невозможно было свести с ума больше, чем они сходили сами за века своей не-жизни. Их застывшие во времени тела сами собой восстанавливались из любого состояния – простреленные, разрубленные, сожженные.
И было бы все неплохо, и многие маги бы отдали левый глаз в обмен на становление Апостолом, но сама земля содрогалась от омерзения, когда эти твари ступали по ней, и била в ответ. Не живые и не мертвые, они все же истлевали со временем, и чем дольше существовали, тем быстрее шел распад их тел и душ. Каковой утолить могла только плоть, кровь и души. Только человеческие, ибо лишенный возможности пожирать людей, и перешедший на диету из животных, Апостол довольно быстро сам терял свой облик и разум, теперь уже окончательно.
Конечно, их было немного, ведь в силу входили считанные единицы их тех, на кого падало проклятие, но и этого хватало, чтобы люди даже построив мощную цивилизацию, сотворив мир вокруг себя по своему образу и подобию, продолжали бояться темноты.
Начиналось все просто и трагично – невезучий человек, зачастую ничего не знающий о скрытом мире, становился жертвой Апостола. Если ему везло, он просто умирал, и на этом его злоключения заканчивались. Но поскольку он был невезучим, то проходило время – дни, недели, иногда и многие месяцы – и его полусгнившее тело вновь обретало способность двигаться, а от разума оставалась еле заметная искра, движущая телом, точно амебой. Тварь, восставшая из могилы или выбравшаяся из укромного места, лишалась даже животных инстинктов, движимая лишь двумя стремлениями – поглощать пищу и прятаться от опасности.
Для славян они были упырями, для греков – эмпусами, для римлян – лемурами, для арабов и тюрков – гулями, и видит Космос, Ближний Восток пострадал от чудовищ больше всего. Так или иначе, эти существа должны были регулярно насыщаться человечиной, для чего сошли бы и трупы, прятаться от солнца, ибо концепция «дарования жизни» была смертельна для беспокойных мертвецов, и спастись от тех, кто желал их истребить – а таких всегда находилось немало желающих. В иных глухих местах с этим справлялись даже обычные люди, догадавшиеся пробить упырю сердце – умереть он от этого не умрет, но пригвожденный к земле, уже не сможет кормиться, и быстро околеет.
Но те, кому в течение пяти-десяти лет удавалось скрываться и питаться, что особенно часто происходило в периоды войн и эпидемий, постепенно набирали силу и самое страшное – начинали восстанавливать свой разум и личность. Эти уже не могли пробавляться падалью, их голод могли утолить только отнятые жизни. Они все еще были зверями – но зверями умными и хитрыми, умеющими устраивать ловушки и заметать следы. С такими уже могла справиться только большая организованная группа, причем знающая, что делать. Или же один Посвященный. Солнце и огонь были лучшими друзьями смердов, арсенал ведунов и ведьм с древних времен был обширен, разнясь в зависимости от местности и того, что было под рукой.
Шли годы, множились жертвы. Примерно к сорока-пятидесяти годам c момента смерти, безмозглая полугнилая тварь внешне почти полностью превращалась в ту личность, которой когда-то была. Она могла связно говорить, назвать себя и даже факты из прежней биографии, но горе тому, кто принял бы ее за человека. Они все еще опасались прямого солнечного света, но умело его избегали, в большинстве своем вливались в людское общество, чтобы иметь постоянный доступ к пище, и даже могли непродолжительное время сдерживать свой голод. Они уже обладали большой силой, значительно превосходящей человеческую, и это был последний этап, на котором их сравнительно легко можно было уничтожить. Ну, как легко. Один достаточно сильный маг или несколько послабее могли уничтожить врага заклинаниями, но скорее всего, погибли бы, дойди дело до рукопашной. Воины-монахи Тайного Синода изрубили бы кровососа своими устрашающими бердышами, сковали цепями и прочли свои молитвы, что выбили бы из упыря его омерзительное подобие жизни. Если бы смогли найти.
Что-что, а скрываться полувековые упыри умели, иначе бы не доживали до своих лет. Что еще хуже, еще на второй стадии они начинали чувствовать связь с тем, кто одарил их проклятием, с альфой. Так формировался выводок, способный к организованным действиям, да еще под управлением старого и сильного чудовища.
Право зваться Апостолом немертвое существо получало тогда, когда набирало достаточную силу, чтобы воспротивиться прямому приказу альфы. К счастью, сами альфы нередко убивали таких бунтарей, но иные сбрасывали контроль вне досягаемости, или же их щадили, оставляя подле себя не как покорных рабов, но как слуг и помощников, обладающих огромным опытом и острым умом. Это гнусное подобие семейных уз отличалось поразительной надежностью, и не удивительно.
Окруженные со всех сторон врагами, живущие только за счет отнятых жизней, Апостолы очень дорого ценили тех, кто способен прийти им на помощь.
Конечно, они продолжали убивать и набирать силу. Почти все Апостолы владели магией. Среди Посвященных давно шли споры, что является причиной а что следствием, но главное было то, что проживший уже пару-тройку веков упырь мог сравниться с силой с магом седьмого-восьмого поколения, что уж говорить про действительно древних кровососов.
С этими стариками, где-то от полутысячи лет, почти невозможно было справиться. Даже самые сильные заклинания, уничтожившие тело без следа, могли только отложить возрождение твари на несколько лет или десятилетий. В редких случаях ценой больших жертв их удавалось сковать, запечатать. Увы, заморить голодом
