Эрих фон Дэникен - Сумерки богов

Представьте, что вы на самолете облетаете всю Землю по спирали. Самолет полон желудей — семян дуба. Каждый час вы открываете люк и выбрасываете по горстке. Конечно, вы понимаете, что немалая часть желудей пропадет в океане, в конце концов, поверхность Земли на две трети покрыта водой. Некоторые упадут в пески — Сахары, Невады, Гоби или Белуджистана. Еще больше — на скалы, а какие-то — на льды Арктики и Антарктики. Лишь малая часть желудей попадет на благодатную почву и не станет обедом для грызунов. Совсем немногие дадут всходы и станут когда-нибудь полноценными взрослыми деревьями. Возможно, они претерпят некоторые мутации, но на вид-то останутся дубами, поскольку важная генетическая информация уже содержится в семени.

А теперь перенесем эту модель в масштабы Вселенной. Такая идея принадлежит шведскому ученому, лауреату Нобелевской премии Сванте Августу Аррениусу (1859–1927). Аррениус, профессор физики из Стокгольмского университета, опережал свое время. Где-то далеко во Вселенной, теоретизировал он, давным-давно начала развиваться разумная жизнь. Вопрос, как возникла эта первая разумная форма жизни, не имеет ответа, как и вопрос «долго — это сколько?»

Первая разумная раса — назовем ее Номер 1 — была заинтересована в распространении своего вида во Вселенной. На это было множество причин. Подобно вирусу, раса Номер 1 стала рассылать в космическое пространство миллиарды за миллиардами свой «семенной материал» — так же наугад, как и в примере с самолетом. Представители расы Номер 1 знали, что большая часть зародышей сгорит на солнце, смоется дождями недружелюбной планеты или придет в негодность по каким-либо иным причинам. Но некоторые попадут на планеты с благоприятными условиями. Таким образом, прорастут семена жизни и, рано или поздно, начнется эволюционный процесс.

В науке эта теория известна под названием «панспермия» и служит логическим объяснением того, как разумная жизнь может распространяться по Вселенной — без гиперпространственного двигателя, без сверхсветовых скоростей, без колонизаторов на космических кораблях.

Происхождение жизни на Земле — поистине загадка, которую нельзя просто объяснить существованием «первичного бульона» или некоей «концепцией ниши». Последние 30 лет я не перестаю писать на эту тему. За этот период появилось более 600 научных публикаций по вопросу происхождения жизни, но суть не меняется. Что мы обязаны помнить, так это следующий факт: проблемы «эволюции» и «происхождения жизни» на самом деле следует рассматривать обособленно. Эволюция — это биологическое изменение видов. Происхождение жизни со своей стороны предшествовало эволюции. Оно касается химических «строительных блоков» и соответствующих физических процессов.

Профессор Бруно Волмерт, макробиолог и бывший директор Института полимеров Университета Карлсруэ, Германия, отмечает: «С учетом того, что макромолекулярные предпосылки не выполняются, господствующий сегодня неодарвинизм как научная гипотеза несостоятелен».

Сэр Фред Хойл, заслуженный профессор астрономии и астрофизики Кембриджского университета, придерживается такого же мнения:

В докоперниковские времена люди ошибочно полагали, что Земля является геометрическим и физическим центром Вселенной. В наши дни некоторые уважаемые ученые до сих пор считают Землю биологическим центром Вселенной. Почти невероятно, но повторяется старая ошибка… Объяснить эволюцию можно лишь тем, что генетический материал, необходимый для происхождения жизни, прибыл откуда-то извне нашей системы, из какого-то совсем непохожего места.

Вместе с гениальным математиком профессором Викремасингом из Университета Кардиффа, сэр Фред Хойл опубликовал книгу под названием «Облако жизни. Происхождение жизни во Вселенной». Выводы двух академиков могут быть сведены к следующему заключению:

Никогда не существовало никакой «домашней стадии развития» здесь, на Земле. Жизнь уже развилась до относительно высокого информационного содержания еще до возникновения Земли. К тому времени, когда у нас появилась жизнь, все основные биологические вопросы уже имели ответы.

И так далее в таком духе. Даже закоренелый приверженец теории зарождения жизни на Земле доктор Дэвид Хорн, профессор антропологии из Государственного университета Колорадо, признает сегодня, что мои книги заставили его серьезно задуматься. Даже профессор Хорн соглашается: «Жизнь пришла на Землю из космоса».

Почему же мы продолжаем юлить, пытаясь отвергнуть эту здравую и научно доказуемую теорию? Мысль о том, что человек не является «венцом творения» или «высшей ступенью эволюции», и в самом деле некоторым не по душе.

Нам нравится считать себя лучшими в Галактике — что весьма эгоцентрично, добавил бы я. Земля никогда не являлась закрытой системой. Мы всегда были и будем связаны со Вселенной — об этом, по сути, говорят многие священные книги: «И сотворил Бог человека по образу Своему» (Бытие 1:27). Но какое нам дело до священных книг?

В 1600 году доминиканского монаха Джордано Бруно сожгли на костре за высказывание «чудовищной идеи о том, что разумная жизнь может существовать где-то еще во Вселенной. Через 400 лет Папский совет по культуре объявил эту казнь неправомерной».

Католическая церковь фундаментально изменила свою позицию главным образом благодаря двум иезуитам — Пьеру Тейяру де Шардену (1881–1955) и Хосе Габриэлю Фюнесу (род. в 1963 г.). Последний, аргентинец по происхождению, с августа 2006 года служит директором Ватиканской обсерватории. Целых 12 иезуитов — я называю их «папскими стражами разума» — присматривают за телескопами и астрографами Цейса на крыше Кастель-Гандольфо. Иезуиты всегда были наиболее прогрессивными из всех представителей католической церкви. Благодаря им Римская курия не увязла в Средневековье. К тому же они добились того, чтобы их слава простиралась за пределами Земли: тридцать лунных кратеров носят имена иезуитских астрономов.

Самым выдающимся из этих передовых мыслителей был философ и священник-иезуит Пьер Тейяр де Шарден. Он признавал, что существует четкая связь между человеком и космосом. Основным строительным элементом вещества является атом, и это относится ко всей Вселенной. Сами атомы состоят из ядер и субатомных частиц, и они не просто «наличествуют», они подвержены колебаниям. Элементарные частицы — я упоминал об этом в главе 1 — приобретают свои удивительные и непостижимые свойства не из ниоткуда, а благодаря взаимодействию с другими частицами.

Слово говорит само за себя: частица — это часть чего-то, и целое отражает каждый образующий его элемент. Тейяр де Шарден уже заявлял об этом в далеком 1949 году. Его термин алеф охватывает все — альфу и омегу, — содержит в себе причину и следствие. Даже собратья по ордену считали Тейяра де Шардена человеком странноватым. В 1962 году, через семь лет после его смерти, католическая церковь решила — после долгих лет тяжелых теологических дискуссий, — что взгляды Тейяра де Шардена противоречат доктринам христианства. Но нынешние астрофизики понимают, де Шарден был абсолютно прав, точно так как, Джордано Бруно столетия назад.

Хосе Габриэлю Фюнесу, директору Ватиканской обсерватории, больше не приходится бороться с подобными устаревшими и старомодными взглядами. Во время интервью ватиканскому журналу L’Osservatore Romano его спросили, что он думает о возможности существования внеземной жизни. Он ответил:

Как на Земле обитает множество разных созданий, так и на других планетах могут существовать жизненные формы — даже разумные, — сотворенные Богом. Это не противоречит нашей вере, поскольку мы не вправе устанавливать пределы божественной свободы творения. Как сказал бы святой Франциск, если мы считаем всех тварей земных братьями и сестрами, почему бы не иметь «инопланетных братьев». Ведь и они могут быть частью сотворения.

Эволюция в наше время — поистине модное слово. Здесь, на Земле, она по меньшей мере — за некоторыми исключениями — доказуема. Но эволюция всеобъемлюща. Мы — всего лишь микроскопическая часть этого космического процесса. Эволюция имеет заданные формы как на Земле, так и в любом другом месте, как в малом, так и в глобальном масштабе. Заданные формы в малом отношении проявляются, к примеру, в том, что мозг любого разумного существа всегда располагается в непосредственной близости от глаз. Так должно быть, поскольку это обеспечивает кратчайший путь для прохождения нервных импульсов. Как только что-нибудь попадает в наше поле зрения, мозг тотчас реагирует. Или, например, нос, хобот, хоботок или другой обонятельный орган расположен близко ото рта — ведь, прежде чем что-то съесть, вам нужно это понюхать. Из хватательных органов — рук, щупалец и так далее — хотя бы один всегда ориентирован вперед: ведь вам нужно видеть, к чему вы прикасаетесь. Мы с вами, люди, верим, что обладаем чем-то, что именуем свободной волей. Это так, когда дело касается обычных, повседневных вещей, но не чего-то по-настоящему важного. Попробуйте каким-либо образом пресечь свое любопытство!