Алексей Фирсов - Девять жизней принца Кристиана
Свита разместилась справа и слева от алтаря, посередине - место для короля.
Торжественно внесли золотую чашу с крышкой с особым веществом.
Верховный священник Абейнхорта в парадном облачении готовится начать церемонию, и принц встал на ноги.
Священник в тишине громогласно испросил благословения у двуединого бога, кланяясь и воскуряя благовония в сторону двух мраморных статуй.
Запели молитву певчие, нежными, почти ангельскими голосами и два священника под руки повели Кристиана к алтарю, перед которым он лег лицом вниз, раскинувшись крестом, чтобы подняться только по окончании пения. Перед ним на беломраморном алтаре - королевская корона, меч в ножнах, золотые шпоры, скипетр, а также башмаки, туника и королевская мантия - все из синего шелка, усеянного золотыми рунами; королевская мантия исполнена наподобие облачения священника, но без капюшона.
Певчие закончили пение, и Кристиан, встав перед алтарем, снял с себя одежду, оставляя лишь рубашку.
Герцог Северский надел на него башмаки, герцог Аргардский прикрепляет шпоры и тотчас снимает их. Верховный священник опоясывает принца мечом, затем возвращает ножны на алтарь и, вкладывая обнаженный клинок в руки принца, произносит:
-Возьми этот меч, данный благословением Двуединого!
Звучит молитва, во время которой принц возлагает меч на алтарь, снова берет его из рук епископа и тотчас передает графу Берману, командиру королевской армии, тот будет держать меч перед ним до конца церемонии в соборе. Лицо его серьезно и торжественно. Ритуал он воспринимает очень серьезно!
Вслед за этим священник открывает золотой сосуд, достает из нее немного благоухающего вещества, вроде элитного крема для светских львиц.
Священник произносит посвятительную молитву и осуществляет обряд помазания, помазывая принцу макушку, грудь, спину, оба плеча и локти на сгибах.
Певчие поют, священник твердит молитвы двуединому.
После этого одежды застегивают, на плечи теперь уже короля возлагают королевскую мантию с таким расчетом, чтобы правая рука оставалась свободной. Священник надевает на средний палец правой руки короля кольцо, говоря:
-Прими кольцо, знак Истинной Веры!
Затем он читает молитву. Потом в правую руку вкладывается скипетр со словами:
-Прими сей скипетр, регалию королевской власти... и читается вторая молитва.
Священник называет по именам всех герцогов, чтобы они вышли вперед и окружили нового короля, словно защитной стеной. Когда же они собрались вокруг Кристиана, священник, взяв с алтаря корону, возлагает ее на голову короля.
Сразу же все собравшиеся герцоги поддерживают корону руками, пока священник произносит новую молитву с напутствиями от имени Двуединого.
-Будь постоянен и храни впредь государство, вручаемое господом нашим...
В заключение священник призывает благословение Божие на короля.
По окончании этой церемонии в сопровождении герцогов, вспотевшего Кристиана возвели на трон, установленный на возвышении, чтобы новый государь был виден всем присутствующим, и начинается общая молитва.
Далее священник заменяет большую, коронационную корону, меньшей по размеру и более легкой по весу: в этой короне Кристиан и вернулся в замок.
Абейнхорт, заполненных горожанами и многочисленными гостями, бурлил. Центральная улица, ведущая к замку была оцеплена королевскими латниками в праздничных новых мундирах. Блистала начищенная сталь. Толпа волновалась. Едущие за Кристианом пажи разбрасывали в толпу серебряные монетки горстями.
Конь Кристиана Первого гордо вышагивал в богатой, вышитой гербами, попоне волочащейся почти по мостовой.
Трубачи впереди дули что есть мочи в серебряные трубы. Развевались флаги.
За королем конными следовали герцоги со свитой.
Перед новым королем два пажа несли королевский меч в ножнах, украшенных самоцветами.
Красочная и шумная кавалькада двигалась к замку. Там во дворе уже были накрыты столы и суетились многочисленные слуги.
Коронация - пышная и утомительная церемония в главном соборе Абейнхорта вымотала Кристиана так что, когда корону опустили на его голову, она показалась тяжелой как кирпич, так что шею заломило. На коронации присутствовала и монахиня Габриель, смотрела на Кристиана с материнской гордостью из первого ряда.
Опять пир, речи раболепные и много вина.
Утром, назначенный бригадиром гвардии Вилей произвел аресты среди семейства Гудруна.
Сыновья Гудруна признались в том, что отравили короля Дарси, подав яд за обедом в бокале с вином. Убийцы таращили глаза и в один голос твердили, что все сделано во благо Кристиана по заданию мага-хранителя Лораса.
Сам Лорас в очередной раз исчез.
На следующий день в замке объявили повеление короля Кристиана: граф Гудрун и его два старших сына передавались суду герцогов, как преступники, покусившиеся на особу короля.
Про то, что Дарси еще недавно именовали узурпатором было велено забыть.
Прочие члены семейства Гудруна изгонялись из Семиречья, под страхом смерти им было запрещено возвращаться.
Пергаменты с допросными листами Гудрунов Кристиан велел отправить Верховному королевскому совету.
-Мудрое решение, ваше величество. Герцоги сам покарают убийц!- Одобрил барон Кун, назначенный новым церемониймейстером и заодно главой тайной полиции.
Король Кристиан взялся за реформы. Не стал мудрить, приказал то, что и было сделано в предыдущей жизни.
Сократил в четыре раза количество должностей при дворе.
Приказал бургомистру Абейнхорта посадить городскую стражу на коней, получив одним махом почти три полка конницы.
В столице были мощены только улочки Белого города. Глухие каменные заборы в нем Кристиан приказал снести, а аристократам рекомендовал ставить кованые из железа. Пусть не прячутся за заборами как бирюки!
Кристиан приказал мостить все основные дороги, ведущие через ворота к королевскому замку.
Черный город ограждала деревянная стена по земляному насыпному валу.
Вместо нее Кристиан приказал возвести кирпичную.
Разнообразные подати было приказано отменить в пользу единого подушного налога. Селян от уплаты налога освободили совсем.
Кристиан начал формировать налоговое ведомство, рассчитывая в будущем обложить налогами с оборота всех торгашей, а налогом на землю аристократию.
Кабаки в этот раз не были выкуплены в казну, а только обложены дополнительным налогом.
Нищебродов и попрошаек согнали на городские работы: мостить дороги и возводить стену. Там всех кормили каждый день до отвала. Кристиан сам за всем следил, каждый день с небольшой свитой объезжая столицу.
Проворовавшихся чиновников драли на площадях кнутами и выгоняли из столицы вместе с семьями.
-Народ любит вас, ваше величество! - то и дело твердили придворные льстецы.
-Королю не хватает королевы.
Об этом говорили по всему городу и далеко за пределами.
Баронесса Соранс заглядывала в глаза с мучительным вопросом: ну когда же?
Герцоги разъехались по своим маркам, предварительно приговорив к четвертованию Гудруна и его сыновей.
Кристиан утвердил приговор, но заменил четвертование простым повешеньем.
Пришлось присутствовать и "наслаждаться" зрелищем, того, как заговорщики дергаются в петлях.
Кун рыл землю, выискивая недовольных и заговорщиков. С докладом являлся каждый день.
На десятый день, под предлогом жары, Кристиан выехал из столицы в Лесной замок-летнюю резиденцию королей Семиречья.
В замке Абейнхорта его каждую ночь мучили кошмары: толпа лезла в окна дворца с мечами и пиками.
От столицы с ее многолюдьем и пыльными улицами всего полдня пути на восток, но все разительно изменилось.
Кирпичный, красный замок стоял на берегу реки, а за рекою Туровский лес-любимое охотничье угодье королей Семиречья.
Чистый воздух, чистая вода и летний жар в кирпичных прохладных стенах совсем не ощущался.
Барон Кун нанял в замок новую, проверенную прислугу.
Кристиан прихватил из столицы целый воз книг и наслаждался покоем.
На третий вечер, ранее тихая Лайза устроила истерику и Кристиан с удивлением услышал знакомые из прошлой семейной жизни обвинения в том, что он эгоист, заточил женщину в четырех стенах и т.д.
Лайзе хотелось блистать и пленять. Ее манили танцы и приемы. Она хотела быть королевой, пусть и некоронованной. А ее завезли в глушь, в темный лес, лишив всего!
Получилась безобразная семейная ссора. В соплях и слезах Лайза убежала свою комнату, а Кристиан отложив книгу, сидел, глядя на огонь в камине и сожалел о том, что женщины не отличаются разнообразием поведения.
Когда стемнело, он, заглушив неприязнь, возникшую во время ссоры, поднялся к спальне баронессы, чтобы принести извинения.
