Валентин Егоров - Переворот
Когда отмытый и переодевшийся в свежую одежду я вышел из своих покоев, то чувствовал себя заново рожденным человеком. Но по дороге в рабочий кабинет мне бросились в глаза нововведения полковника Герцега, на каждом углу и в любом затемненном месте красовались его гномы разбойники. Императорский дворец сейчас напоминал стойбище гномов, повсюду были выставлены караульные посты. Когда я проходил мимо одного поста, то караульные гномы подозрительно осматривали меня с головы до ног. Ухмылялись в бороды и усы, провожая своими строгими взглядами, что я поеживался, спиной ощущая тяжесть взглядов этих громил. В кабинете находилось четыре караульных гнома, два автоматчика и два пулеметчика, последние расположились у окон, заложенных мешками с песком, всем своим видом демонстрируя готовность в любую секунду открыть огонь на поражение. Правда, окна кабинета выходили во внутренний дворик дворца, и стрелять там, в принципе, было не в кого, разве только отстрелять часть прислуги, которая за последнее время сильно расплодилась.
Я устроился в кресле за рабочим столом и с интересом понаблюдал за действиями караульных гномов. Я готовился к разговору с полковником Герцегом по этим его нововведениям, но, чтобы сурово разговаривать с этим симпатичным полковником гномом, мне требовался внутренний разогрев. Когда объем накопленной злости превысил норму и начал переливаться через края чащи терпения, то я решительно нажал кнопку интеркома, вызывая секретаря, чтобы тот пригласил бы на ковер главу моей охраны.
Вместо секретаря мне ответил, знаете кто, правильно, полковник Герцег!
Когда я снова посмотрел на настольные часы, то не поверил своим глазам, целых семь с половиной минут я орал на своего друга, не позволяя полковнику и слова молвить в свою защиту. Столь длительного ора ранее не случалось, обычно меня хватало на три — четыре минуты, а сейчас, видимо, слишком много нехорошего накопилось в душе относительно караульных пулеметчиков в рабочем кабинете. Когда мой доморощенный запас бранных выражений иссяк, то полковник Герцег, как ни в чем не бывало, заявил, что я зря так кричу на него. Он не чувствует за собой никакой вины, так как в последнее полковник Барк, а не полковник Герцег, становился целью наемных убийц. Поэтому он был вынужден ужесточить меры охраны этого полковника, теперь его бойцы охраны будут повсюду меня сопровождать. Тогда я перешел на нормальный кирианский язык и попытался убедить своего друга гнома в том, что охрана не должна быть столь назойливой или столь демонстративной, а должна осуществляться такими скрытыми методами, чтобы люди со стороны этой охраны не видели бы. Последний довод пронял полковника Герцега, он задумался и при мне отдал приказ об отмене предыдущего приказа по организации круглосуточной караульной службы по охране принца.
Когда гномы караульные покинули мой кабинет, я связался с полковником Филиппом и попросил его службу заняться трупами убийц, мне очень хотелось знать, кто они и кто мог бы их нанять для выполнения заказа на убийство. Затем я поинтересовался у Герцега, как бригадный генерал Мольт добрался до своей гостиницы, мой друг гном неожиданно покраснел и застеснялся, он спрятал глаза и честно признался, что понятия не имеет. Генерал ни к кому из его людей не обращался за помощью и, видимо, до гостиницы добирался собственными силами.
Укоризненно посмотрев на Герцега, я лично набрал справочный телефон имперского Генштаба, и поинтересовался у дежурного, в какой гостинице остановился бригадный генерал Мольт. Юный голос дежурного генерала браво отрапортовал, что генералу была заказана гостиница «Семейный отдых». Поблагодарив юного генерала за информацию, я отключил интерком и укоризненно посмотрел на полковника. Тот в настоящий момент больше напоминал созревший помидор, а не настоящего и боевого гнома полковника.
Гостиница «Семейный отдых» находилась в трех шагах от императорского дворца, поэтому я решил пройтись до гостиницы, посмотреть, как устроился старый генерал и завершить начатый с ним разговор. Без бригадного генерала Мольта на нашей стороне было бы трудно или даже невозможно консолидировать военную сторону борьбы с заговорщиками. Офицеры Ястребы, Медведи и Муравьи заполонили имперские министерство обороны и Генеральный штаб, кланы имели наемные армии, которые могли в любую минуту бросить против нас. Нам срочно был нужен военный руководитель. Сэры Серхио и Борге во время встречи называли немало воинских частей и подразделений вооруженных сил Кирианской Империи, которые могли бы встать на нашу сторону, но эти части и подразделения требовалось свести под единое командование. Бригадный генерал Мольт идеально подходил для этой цели, оставалось только создать условия для его работы и поставить перед ним эту задачу.
Увидев, что я готовлюсь покинуть дворец, полковник Герцег страшно разволновался и заметался по кабинету, посматривая на мои сборы и одновременно на свой наручный браслет. Я решил, что наш разговор прошел достаточно жестко и многому научил моего друга, поэтому решил больше не мучать неизвестностью этого честного служаку. Вкратце я объяснил, куда собрался и цель своего визита к генералу. В заключение разговора, я благосклонно разрешил полковнику Герцегу, установить за собой скрытое наружное наблюдение в гостинице, где остановился генерал. Полковник гном вздохнул с облегчением и тут же углубился в разговор по браслету, предварительно пообещав, что на его парней ни один кирианин не обратит внимания.
Гостиница располагалась на пересечение двух улиц в одном блоке от дворца. Кивнув на прощание панцирникам, которые стояли в охранении у главных ворот, мы вместе с полковником Герцегом зашагали по широкому городскому проспекту.
День клонился к вечеру, рабочие часы и время ужина прошли, поэтому на улицы находилось много народа, который решил прогуляться перед ночным отдыхом. Пожилые граждане, парами или небольшими группами расхаживали взад и вперед по улицам, останавливались перед ярко освещенными витринами магазинов и лавок. Некоторые городские жители предпочитали провести время в парках или сквериках, где листва деревьев и кустарников очищали городской воздух от токсичных примесей. Молодежь спешила по своим делам на очередную тусовку, дискотеку или просто покуралесить куда-нибудь с друзьями. Стайки ребятишек беззаботно носились по улицам и проспектам под строгим присмотром родителей. Сегодня в столице не ощущалось никакого напряжения, люди улыбались, смеялись, здоровались с соседями и знакомыми, вели себя просто и естественно. Это был обычный вечер города, жители которого от всей души и сердца веселились еще одному спокойно прожитому дню. Сейчас ничто не говорило о том, что когда-нибудь это все может измениться, что над Кирианской Империей собираются мрачные грозовые тучи.
На меня прохожие не обращали внимания, а вот полковник Герцег стал объектом народного внимания и любопытства. О гномах в кирианском народе бродило немало слухов и вымыслов. Одно было достоверно известно, что подгорный народ существует, и благоденствуют, но его представители не любили появляться в больших городах и в местах большого скопления кирианцев. Поэтому появление полковника Герцега вызвало настоящий фурор, но только среди подрастающего поколения. Если взрослые кирианцы чинно и вежливо раскланивались с гномом, молодежь не обращала на него никакого внимания, то детвора, радостно крича, бежала по нашим пятам. Это преследование продолжалось до тех пока, пока Герцег не останавливался и, весело скаля зубы, руками делал им козу. Коза приводили детвору в неописуемый восторг, мальчишки и девчонки громко смеялись и визжали от восторга. Так под смех и восторженные крики детворы мы добрались до гостиницы «Семейный Отдых», которая представляла собой высокое и красивое по архитектуре здание, выложенное красным кирпичом и с белыми окнами.
* * *
В фойе гостиницы звучала приглушенная музыка, в дальнем углу за фортепьяно сидел красивый юноша. Пианист не смотрел по сторонам, не перелистывал листы с нотами на пюпитре, а, чуть наклонившись вперед, что-то наигрывал на фортепьяно, кончиками пальцев нежно касаясь клавиш музыкального инструмента. Только в этот момент я догадался, что пианист слеп и нот не видит, что музыкальное произведение исполняет по памяти. Но он дела это с такой отточенной и филигранной техникой исполнения, а музыка, рожденная его пальцами, звучала настолько волшебно, что я остановился и ею заслушался. Я не был меломаном. К музыке относился легко и просто, была музыка, которая мне нравилась, но была и другая музыка, которую я не понимал и не принимал. Но сейчас я слушал музыку, которая находила отзвук внутри меня. Рядом с фортепьяно за столиком сидела немолодая женщина с аристократическими чертами лица. Она выглядела, как настоящая дама высшего света. Эта дама внимательно слушала музыку, временами посматривая вокруг.
