Ты - Алана Инош
На часах – полвторого. Завтра нам обеим на работу, и если ты захочешь сейчас немножко поиграть на мне – а судя по твоим прикосновениям, ты хочешь, на сон остаётся не так уж много времени.
– Сейчас, Уть… Иду.
Файл сохранён и закрыт, экран гаснет, я беру с полки утёнка и целую его в пушистое пузико, ласково нажимаю на клюв его подружке.
– Сладких снов, малыши.
Я желаю спокойной ночи своему детству, а ночь увлекает меня в свои взрослые объятия – те самые, с маркировкой «18+». Я становлюсь твоей гитарой, и ты заставляешь петь и моё тело, и душу.
*
На чём я остановилась? Ах да, ужин. Сегодня я была весь день дома и хотела приготовить что-нибудь этакое, вкусное. Галина Петровна не ошиблась: денег на продукты я сегодня потратила несколько больше обычного – ну, так ведь и день был особенный. Алёне из «У сумрака зелёные глаза» ещё только предстояло приготовить для Аиды то, что готовила я для тебя уже сейчас – а именно, филе сёмги под сметаной. А ещё я собиралась сделать блинчики с антоновскими яблоками и лазанью. Но, как известно, готовить нужно в спокойном состоянии и хорошем настроении, а у меня в последний месяц с этим были весьма частые перебои.
Мой уход из дома не положил конец нервотрёпке. Поначалу были звонки на мобильный – звонил отец, всё ещё не протрезвевший («Когда ж у него отпуск кончится?» – думала я). Он то угрожал найти меня и «показать где раки зимуют», грозился расправиться с тобой, обещал отодрать нас обеих (ремнём или сексуально – пояснений насчёт значения слова не было). Я сбрасывала звонок, на несколько часов отключала телефон. После этих звонков мне становилось физически плохо, будто трубка высасывала из меня все силы. После того как он позвонил и разбудил нас в три часа ночи, я стала отключать телефон и перед сном.
Я боялась, что он действительно нас найдёт, хотя он не мог знать твоего адреса, таких подробностей я ему не говорила. Потом звонки прекратились: видимо, отпуск у отца кончился, а значит, и его алкогольный психоз. Но это был ещё не конец: позвонил брат.
– Ты где сейчас вообще?
– Живу у подруги, – ответила я. – У меня всё нормально, не беспокойся. Домой возвращаться я не собираюсь.
– Так он вроде уже не пьёт, насколько я понял, – сказал Денис. – Может, попробуете как-нибудь помириться? А то ведь нехорошо получается.
Он думал, что я ушла из-за пьянства отца, а в истинную причину не верил – считал это его пьяным бредом. Когда я сказала, что это не бред, на том конце линии повисло тяжёлое, как вес всего земного шара, молчание…
– Это что ж получается, сестрёнка? Я тебя, выходит, совсем не знаю? – проговорил он наконец. – Слушай, а может быть, это можно как-нибудь вылечить? Ну, к психологу сходить, разобраться… Может, ты себе всего этого напридумывала просто, а?
– Денис, «придуманное», как ты это называешь, за два года уже прошло бы, как с белых яблонь дым, – усмехнулась я. – Это не мимолётная блажь, это… ну, судьба. И путь.
– Ерунда это всё, – раздражённо ответил он. – Это – ненормальность. Психическая. Тебе надо лечиться, сестрёнка, серьёзно.
– Это тебе надо лечиться, – рассердилась я. – Вот только косность мышления вряд ли поддаётся лечению. Это тоже своего рода судьба.
Я хотела нажать кнопку отбоя на телефоне, но брат закричал в трубку:
– Подожди, подожди, не сбрасывай! Нельзя так, нехорошо… И вообще, это не телефонный разговор. Давай встретимся и мирно, нормально поговорим, как брат с сестрой.
– Я не против мирного и нормального разговора, – сказала я. – Я только против того, чтобы меня считали больной. Это не болезнь.
– Хорошо, хорошо! – примирительно воскликнул Денис. – Как тебе будет угодно. Я понимаю, ты у нас творческая личность, а творческим людям свойственны разные… гм… крайности. Они стремятся всё попробовать, расширить, так сказать, свой личностный опыт…
– Денис, – устало перебила я. – Это не эксперимент. Это просто моё естество. Как цвет кожи, рост, отпечатки пальцев.
– Ладно, пусть будет так, – вздохнул брат. – Я только хочу узнать, где, как и с кем ты живёшь. Отец что-то болтал насчёт наркотиков… Я грешным делом подумал, что он это ляпнул в порядке пьяного бреда, но коль скоро ты сама подтверждаешь…
– Господи, да что ж такое! – Я закрыла глаза и мысленно сосчитала до десяти, чувствуя, что начинаю выходить из себя. – Вот это – точно бред. Стопроцентный. Я когда-нибудь Светлане патлы повыдергаю за это… Это клевета. И не смей повторять эту чушь, не зная, как всё обстоит на самом деле.
– Вот я и хочу выяснить, как всё обстоит, – терпеливо пояснил брат. – Я – не отец, и не разобравшись, обвинять никого ни в чём не хочу. Могу ли я, скажем, прийти к вам на днях в гости?
У меня в голове сразу мелькнуло подозрение: брат узнает, где мы живём, а потом об этом от него может узнать и отец… Не вести же, в конце концов, к нам Дениса с завязанными глазами!
– Слушай, Денис, – сказала я. – В гости – не надо. Давай встретимся где-нибудь… Скажем, в кафе. Я знаю одно очень уютное, хорошее и недорогое местечко. Мы с Яной можем прийти вместе, ты на неё посмотришь и сразу всё поймёшь.
– А почему ты не хочешь, чтоб я пришёл к вам? – удивился он.
Я объяснила ему свои опасения. Он стал клятвенно заверять, что отец от него ничего не узнает, но я не могла быть до конца в этом уверена. Брата как будто обидела моя недоверчивость, но я спокойно настояла на встрече на нейтральной территории.
– Ты понимаешь, что я боюсь его пьяного? А если он начнёт к тебе приставать: скажи да скажи, давить на тебя, угрожать… Ну, ты сдашься и скажешь ему. Он явится к нам и устроит чёрт знает что… – Я раздражённо стиснула в руке утёнка, сев в кресло. Оно обиженно скрипнуло.
– Ладно, ладно, – проворчал брат. – Кафе так кафе. Скажи мне его название и адрес. И к какому времени подходить.
Почему я согласилась на эту встречу? Брат был, в отличие от отца, вполне вменяемым человеком, хоть и не сказать, чтобы проявлял чудеса толерантности. Ну и, во-вторых, у нас с ним всегда были довольно неплохие отношения, и совсем рвать с ним всякое общение я не хотела: не по-родственному это как-то, непорядочно. Пословицу про колодец я тоже держала в уме. Как знать, а вдруг когда-нибудь брат окажется единственным человеком, к которому я смогу обратиться за поддержкой? В нашей жизни всякое может случиться…
Встреча прошла довольно хорошо. Снаружи моросил дождик, а мы сидели за столиком в уютной, почти домашней обстановке нашего с тобой любимого кафе. Тёплое, золотистое освещение, кожаные кресла, белая скатерть в бежевую клетку и капучино с рисунками на пенке – что могло более располагать к цивилизованной и спокойной беседе? Брат щеголял недавно отпущенной бородкой, которая придавала ему какой-то добрый, безобидный вид. Но, надо сказать, и старила лет на десять. Работал он в конструкторском бюро завода военной бронетехники, который в последнее время благодаря госзаказам сумел неплохо приподняться, и сотрудники хорошо зарабатывали. На встречу брат пришёл в солидном костюме и галстуке, блестя дорогими часами и демонстрируя респектабельного вида кожаный бумажник. Видимо, он хотел произвести впечатление на тебя – чтоб знала, с кем имеешь дело, но когда увидел прислонённую к столику белую трость и тёмные очки на тебе, слегка опешил. Впрочем, мы тоже подготовились: ты была в стильном кожаном пиджаке, белой мужской рубашке навыпуск и тёмно-серых джинсах-стретч, а в дополнение к образу я повязала тебе узкий чёрный галстук. В кафе нередко выступали местные музыкальные коллективы, а потому имелась небольшая сцена и аппаратура, и мы заранее договорились о твоём маленьком выступлении – длиной в пару-тройку песен. Денег нам было не нужно. Ребята, выступавшие в тот день, знали и уважали тебя, а потому охотно согласились уступить тебе сцену на несколько минут.
– Яныч, да о чём речь! – сказал худой и костлявый гитарист Олег, блондин с кудрями, как у Укупника. – Если хозяева не возражают, мы тоже как бы не против.
– С меня бутылка коньяка, – улыбнулась ты.
Но я подумала: ребят четверо, а бутылка одна? И купила две.
И вот, брат растерянно переводил взгляд с твоей трости на очки: он так старался, наводил лоск, а ты не могла оценить его представительный внешний вид. А ещё он конфузился потому, что здоровые люди часто не знают, как держать себя с теми, у кого есть физические недостатки.
Но ваше знакомство состоялось. Ты сегодня была в ударе: твой голос звучал как никогда уверенно, звучно и харизматично, за словом в карман ты не лезла, смеялась и шутила, рассказывала о себе. Моё сердце таяло. А потом вздрогнуло, когда Олег со сцены объявил:
– А сейчас перед вами выступит наш хороший друг, замечательная девушка и талантливый музыкант.
Твоя гитара тихонько ждала этой минуты, прислонённая к столику. Мы решили, что твоя музыка подействует лучше любых слов, и, я думаю, не ошиблись. Проводив тебя на сцену, я вернулась за столик к брату.
