Бриджид Кеммерер - Буря
Они подъехали к светофору на шоссе Ричи, и он глянул на нее. Она наблюдала за ним, ее выражение лица было спокойным.
— Вот так вы себя называете? Стихии?
— На самом деле, мы себя вообще никак не называем... — Он пожал плечами и посмотрел на дорогу. Она сказала это так, будто в этом было что-то впечатляющее. У него покраснели щеки. — Но да.
Бекка слегка хмурилась, но это было в десять раз лучше, чем если бы она смеялась над ним.
— Ваш отец был Землей... значит, это не наследственное?
Стоп. Она заинтригована. Он посмотрел на нее.
— Наследственное. Это как у кареглазых родителей может родиться голубоглазый ребенок — просто есть пять разных... Как это называется? — Ему нужно было больше внимания уделять биологии. — Аллельных генов, — закончил он. — Поэтому, несмотря на то, что мама с папой были Землей и Воздухом, мы все разные.
— Значит, близнецы, на самом деле, не одинаковы.
Крис улыбнулся ей.
— Это одна из причин семейных споров.
Она снова начала хмуриться, поэтому его улыбка погасла.
— Считаешь ли ты нас чем-то естественным или... или нет.
В темноте машины ее глаза казались огромными.
— Или сверхъестественным.
Крис снова вернул взгляд на дорогу. Она опять рассматривала его, и ее внимательный взгляд буквально давил ему на плечи. Ему хотелось не обращать на него внимания.
Бекка прочистила горло, и ему показалось, что она собирается попросить его остановиться, чтобы она могла выйти.
Но потом она произнесла:
— Ты рассказывал мне о Тайлере.
Крис кивнул.
— Мои родители переехали сюда, чтобы быть поближе к сообществу таких же людей, как и мы. Их родители были фермерами, поэтому они выросли в глубинке и хотели, чтобы мы были среди своих. Но они не догадывались, каким сильным окажется Майкл. И прежде, чем они успели скрыть этот факт, в сообществе все уже узнали.
— Но... я думала, что обладать такой особенностью — это здорово.
Она обратила внимание.
— Это сильная вещь. Очень сильная. — Он сделал паузу, гадая, как она отреагирует на следующее. — То, кем мы являемся, может быть очень опасным.
— Я уже поняла это.
Он вздохнул, подумав о молнии Габриэля прошлой ночью. Он все еще ощущал запах выжженной земли, жар на коже от взрыва.
— Гораздо опасней, чем то, что ты видела.
На мгновение она замолчала. Он практически чувствовал ее мысли.
— Ну... насколько опасным?
— Стихии не всегда хотят подчиняться. Очень легко начать то, что потом не сможешь закончить.
Его свободная рука сжалась в кулак. В той волне он потерял ее, когда вода сосредоточилась лишь на разрушении.
Он чуть не утопил ее.
— Я не понимаю.
Ему нужно было прекратить ходить вокруг да около.
— Мы могли убивать людей, Бекка. Без какого-либо умысла. Дело не только в простом контроле над водой, воздухом или чем-то еще. Габриэль может использовать энергию солнца, чтобы сжечь кого-нибудь средь бела дня. Ник мог разозлиться и случайно задушить кого-нибудь. У Майка мог день не заладиться, и деревья могли вырываться из...
Он замолчал. И она снова испуганно посмотрела на него.
— Способность контролировать приходит с годами, — более ровным голосом продолжил он. — С годами и практикой. У меня особо нет ни того, ни другого, но, кажется, в последнее время я прохожу ускоренный курс. — Он вздохнул и выдохнул сквозь зубы. — Мне было одиннадцать, когда умерли родители. Они были самыми близкими учителями из всех, что были у нас.
— Но Тайлер и Сет... они как вы, — сказала она.
Он покачал головой.
— Нет, не как мы. Они не рискуют. А мы — да.
— Как... когда я дала тебе воды. Когда ты находился без сознания на стоянке и вскочил, готовый драться.
При этих словах он глянул на нее, встречаясь с ней взглядом.
— Да, — его голос прозвучал грубо. — Или когда в нас стреляли.
Бекка отвела взгляд, уставившись в лобовое стекло, и он понял, что теперь она сообразила, что к чему.
Тупица. Ему не нужно было ничего говорить.
— Я в опасности? — спросила она. — В данный момент?
Крис покачал головой. В ее голосе он не слышал страха, но все равно чувствовал себя уродом.
Теперь откашлялась она.
— Так что там с Майклом... Почему всех остальных так взволновало то, что он... чистая Стихия?
— Потому что нам не позволялось жить.
Она ничего не сказала, поэтому он продолжил говорить, только чтобы эта фраза не осталась повисшей в воздухе.
— Согласно легенде, чистые Стихии использовали для управления другими. Очевидно, это было не очень хорошо. Велась борьба за территорию, поднимались восстания, мятежи, скажем так. Если оглянуться назад в историю стихийных бедствий, то я могу почти с полной уверенностью гарантировать, что каждое из них происходило во время войны Стихий.
— Как... цунами и...
— Бери шире. Как насчет Великого чикагского пожара? — Он взглянул на нее. — Или «испанки»?
— Вы можете распространять болезни?
— Ник может контролировать воздух. Поэтому оно включает в себя подобные вещи.
— Офигеть.
Она снова уставилась в лобовое стекло.
— Но все стало выходить из-под контроля. Так что около ста лет назад кучка сильнейших объединилась и начала своего рода обеспечивать правопорядок, уничтожая чистые Стихии. Они не похожи на копов. Мы все держимся от них подальше.
— Это и есть те Проводники?
Он резко повернул голову в ее сторону.
— Где ты об этом слышала?
— От Тайлера. Он сказал, что позовет их. А потом и Сет во дворе говорил о них.
— Проводники — это люди, которые родились под пятым знаком. Они могут контролировать все стихии. Они редко встречаются — это похоже на генетическую лотерею. Люди должны сообщать им о детях, которые проявляют потенциал полной Стихии, а также о детях с потенциалом Пятого.
Ее глаза снова расширились.
— Так это же множество мертвых детей.
— Пятых они не убивают. Они выслеживают их, пока те вступают в полную силу, а потом тренируют.
— Для чего?
— Чтобы убивать полные Стихии.
Она тихонько присвистнула.
— Офигеть.
Крис перевел взгляд на дорогу.
— Когда Майклу исполнилось тринадцать или около того, родители Тайлера сказали нашим, что собираются позвать Проводников и что Майкла нужно отдать.
Ее дыхание участилось. Он напугал ее?
— Так... — казалось, она обдумывала сказанное. — Почему они этого не сделали?
— Во-первых, потому что моих родителей многие любили. Мама с папой были хорошими людьми. Но не все чувствовали то же самое. Дети стали изводить нас. Некоторые из взрослых начали угрожать нашим родителям.
Крис снова уставился в лобовое стекло, слыша негодование в своем собственном голосе. Тогда Майклу больше всех досталось. Он хотел сопротивляться, но родители и слышать об этом не хотели.
«Дай им время», — говорил отец. — «Высокомерие и агрессия рождаются из неуверенности».
Майклу это не нравилось. Говоря об агрессии, Крис все еще помнил стычки между его старшим братом и их отцом.
Не особо отличающиеся, как Крис начал понимать, от тех, которые теперь происходят между Майклом и Габриэлем.
— Мои родители смирились с этим. Я имею в виду, что они оказались будто зажаты между молотом и наковальней — пока что это были лишь угрозы, но никто не убивал Майкла. Думаю, они хотели уехать, но были напуганы, понимаешь? Если бы мы уехали, наши бывшие соседи могли отправить Проводников за нами. Все это продолжалось месяцами. — Он покачал головой. — Годами.
— Но почему они просто не могли позвать Проводников? К чему были все эти угрозы?
— Тебе известно, как это бывает: когда кто-то изводит тебя в школе, ты говоришь учителю, а тот в свою очередь кричит на обидчика, тем самым вызывая еще большие проблемы?
Она помолчала, глядя в окно.
— Конечно.
Что-то в ее голосе насторожило его. Он забыл о той записке Данливи. Этот парень был полным придурком — неужели, она приняла все это так близко к сердцу?
— На что смотришь?
Бекка сгорбилась, глубже вжавшись в сиденье, и скрестила руки на груди.
Он резко отвел глаза к дороге. Боже, сейчас она, наверно, думала, что он настоящий извращенец.
— Ну... Когда приходят Проводники, они не просто ищут обвиняемого. Они ищут и обвинителей тоже.
— Они боялись отдавать вас.
— Да. И когда началась учеба в школе, Тайлер, Сет и остальные ребята начали срывать свою злость на нас. — Он взглянул на нее. — Это ужасно. Поэтому мы начали сопротивляться, а из-за этого стали попадать в неприятности и ненавидеть их еще больше...
— Понимаю.
Но она не понимала. Не до конца. Она видела лишь один бой. Что она знала о чувстве бессилия?
