Тайновидец. Том 5: Старшая ветвь - Алекс Рудин
— Но в этом письме граф ничего не пишет о причине, по которой он лишил Николая наследства, — удивился я.
— Да уж, — с досадой согласился Зотов. — В посмертной записке его сиятельство мог бы выражаться более определенно.
— Господа, я прошу вас вспомнить, что вы говорите о моем отце, — хрипло сказал Николай Сосновский. Его пальцы нервно мяли письмо.
— Извините, Николай Дмитриевич, — кивнул Зотов, забирая письмо из рук Сосновского. — На своей должности я стал несколько черствым.
Он аккуратно разгладил письмо, сложил его и сунул обратно в карман. Потом повернулся ко мне.
— Что ж, Александр Васильевич, вы приехали сюда раньше нас и успели многое узнать. С чего вы посоветуете начать?
Я задумчиво почесал переносицу.
— Вчера я хотел поговорить с управляющим. Мне кажется, он должен что-нибудь знать о трудностях графа Сосновского. Но управляющего не оказалось дома. Его кухарка сказала, что он уехал в столицу по вызову купца Порфирьева. Может быть, управляющий уже вернулся?
— Проверим, — решительно кивнул Зотов. — Где его дом?
Нам снова открыла кухарка. На вопрос Зотова, где управляющий, женщина растерянно развела пухлыми руками.
— Не знаю, батюшка. Так и не вернулся. И известий от него до сих пор нет.
Она с испугом смотрела на нас.
— Я из Тайной службы, — сухо представился Зотов. — Сейчас задам вам несколько вопросов, а вы постарайтесь отвечать точно и подробно.
От его слов кухарка испугалась еще больше.
— Постараюсь, батюшка, — пробормотала она, нервно комкая свой передник далеко не первой свежести.
— Управляющий давно служит в имении?
— Да кто же его знает. Раньше меня.
— А вы сколько у него служите?
— Пять лет или шесть. Как тут сразу вспомнишь? У нас ведь, батюшка, все дни похожи. Утром завтрак приготовь, потом обед подай. Так день и проходит. Как их сосчитать?
Женщина беспомощно подняла брови.
— Шесть лет служу, точно.
— Понятно, — кивнул Зотов. — Граф часто вызывал управляющего к себе?
— Каждую неделю, батюшка, — закивала кухарка, — а иногда и его сиятельство, и сам сюда приезжал. Проверял, как лес отправляют.
— Управляющий когда-нибудь упоминал при вас, о чем он говорил с графом Сосновским?
— Нет, что вы, никогда такого не было. Карл Иванович — человек строгий, порядок знает. Со мной только о хозяйстве разговаривал. Когда обед подавать, что на ужин приготовить. Вот и все. А больше я ничего не знаю.
— Досадно, — нахмурился Зотов. — Но ничего не поделать. Если управляющий вернется сегодня, передайте ему, чтобы срочно приехал домой к лесничему Брусницыну. Я буду его там ждать.
Зотов коротким кивком указал на Петра.
— Все сделаю, как вы велите, батюшка, — торопливо ответила кухарка. — Молочка не хотите? Холодненькое, свежее.
— Некогда, — отрывисто отказался Зотов.
— А я бы выпил, — неожиданно сказал Леонид Францевич. — Это же деревенское молоко, когда еще вы такое попробуете?
— Леонид Францевич, у нас нет времени, — сухо напомнил Зотов.
— Да я вам с собой соберу, — обрадовалась кухарка. — Подождите минутку.
Не слушая возражений Никиты Михайловича, она исчезла в глубине дома. Через минуту женщина вернулась и с поклоном подала Леониду Францевичу большую стеклянную банку, полную молока.
— Вот, кушайте на здоровье.
— Благодарю вас, — добродушно улыбнулся Леонид Францевич.
— Господин эксперт, я считаю, что вам нужно серьезнее относиться к расследованию, — вполголоса сказал Никита Михайлович Щедрину, когда мы шли к мобилям.
— Бросьте вы, Никита Михайлович, — беззаботно улыбнулся эксперт. — Это деревня. Здесь душевные люди живут. Нехорошо их обижать.
Он нес банку с молоком, бережно держа ее обеими руками и прижимая к животу.
— У нас мало времени, — напомнил Зотов. — Во многом нужно разобраться.
— Разберемся, — успокоил его Щедрин. — Непременно во всем разберемся. Но то мы с вами и Тайная служба.
Посчитав разговор законченным, Леонид Францевич обернулся ко мне.
— Александр Васильевич, в деревне есть какая-нибудь лавка? Нужно закупиться продуктами, не можем же мы объедать нашего гостеприимного хозяина. Да и я, признаться, не готов питаться исключительно дарами дикой природы.
— Заботитесь о своей фигуре? — съязвил Зотов.
— И вам, Никита Михайлович, желаю того же, — невозмутимо ответил эксперт.
В лавке Леонид Францевич провел не меньше получаса, придирчиво выбирая самое лучшее из довольно скудного ассортимента. К тому времени как Леонид Францевич, нагруженный пакетами, снова появился на улице, Зотов окончательно потерял терпение.
— Александр Васильевич, вы можете показать мне поляну, где стояла магическая лаборатория? — спросил Щедрин. — Я бы хотел на нее взглянуть. Уверен, там найдется что-нибудь интересное.
— Конечно, Леонид Францевич, — улыбнулся я.
* * *
Эксперт долго бродил по пожарищу, не обращая внимания на нетерпение Зотова. Он что-то насвистывал себе под нос, то и дело останавливался и внимательно смотрел под ноги. Никита Михайлович муро оглядывался по сторонам.
— Не нравится мне здесь, — отрывисто бросил он. — Какое-то гнетущее чувство. Этот лес словно смотрит на нас.
— Так и есть, — не стал скрывать я. — Между прочим, прежде чем входить в Сосновский лес, полагается дождаться его приглашения.
— Вот еще, — дернул плечом Никита Михайлович. — Я здесь представляю Имперскую Тайную службу. А лес находится на территории Империи. Так что хочет он того или нет, ему придется мириться с моим присутствием.
Брусницын отвел взгляд в сторону. Я тоже предпочел не спорить с Никитой Михайловичем. А Зотов нетерпеливо окликнул эксперта.
— Леонид Францевич, долго еще?
— Столько, сколько понадобится, Никита Михайлович, — добродушно ответил Щедрин. — Экспертиза — дело не быстрое.
Он махнул мне рукой.
— Александр Васильевич, взгляните, здесь кое-что интересное.
Я подошел к Щедрину. Эксперт с трудом наклонился и поднял с земли оплавленный осколок стекла причудливой формы.
— Видите? — спросил Щедрин. — Это остатки перегонной реторты. В таких варят алхимические зелья. В этой лаборатории не только создавали магические плетения, но и занимались алхимией. Скажите, могу я взглянуть на деревья, над которыми экспериментировали здешние маги?
— Конечно, — кивнул я. — Они здесь.
Леонид Францевич долго бродил вдоль рядов стройных пушистых сосенок. Присмотрелся к ним. Несколько раз дотронулся рукой до колючих веток. Потом опустился на колени и положил обе ладони на землю.
— Так я и думал,
