Дум Андрей - Гримерка Буратино
— Фима давай толмачь! — прогудел Борисов. У Фимы и картавость пропала, когда он стал «разруливать» проблему.
— Роман-паша, приказал, Роман-паша, сказал, то, сё. Толпу смирили, разделили и чуть по ранжиру не построили. Фима выяснил, что купцы были арабами, персами и турками. Этих было, где то ¾. Остальные были курдами. При этом часть из них, увидев меня, упали ниц.
— Это чё они так, Борн? Это чё, ты — царь? — Борисов, чуть не заикался от изумления.
— Царь, царь, Иоанн Васильевич, мы.
— Они говорят, что вы на их князя Рустама очень похожи. И у них 1851-й год, это если по-нашему, — Фима и тут оказался на высоте. А у остальных — 1900-й, ровно.
— Так, Ефим, э, Ромуальдович, берём тебя переводчиком. А это кто приехал?
С северов прибыли чиновники с Ростовской таможни, молодые ребята, которых отправили в моё подчинение. И в щеголеватой пролётке подкатил мой заместитель. Вот, я потом с Николаичем оборжался. Мамма мия! Звали этого худого высокого господина — Воробьянинов Ипполит Матвеевич! Да и остальные приехавшие — Бендер Остап Сулейманович, Крамаров Савелий Викторович, Полесов Виктор Михайлович, молодые Андрей Брунс, Эрнест Щукин, Никифор Ляпис-Трубецкой и Гайдай Леонид Иович. Каково, а? За ними приехал жандармский ротмистр Пуговкин Михаил Иванович и есаул Никулин Юрий Владимирович, командир погранстражи. Стервец Борисов тут же привёз книгу «12 стульев», и «забыл» её на неделю в кабинете Фимы. Три дня я метался как оглашённый, разбираясь с восточными купцами. А потом предприимчивые одесситы, после трёхдневного карантина, переправили всех купцов в Одессу.
— Фима, твоих рук дело?
— Что вы, Гоман Михайлович.
— А костюм-троечка, с неба упали? Пиши объяснительную. Зося в кассу положила триста рублей. От Фимы, рукоделистого. На четвёртый день зашёл в кабинет Борисова.
— А ты, что не работаешь? Борисов, не отрываясь от игры в нарды с Зосей, положил передо мной файлик с приказом об его назначении. Прочитал, по диагонали.
— А где дата выхода на работу?
— Забыли.
— Они забыли, а ты — забил на службу? У тебя, вон кедры уже пилить начали. И мог бы лесхоз организовать.
— Зачем? — чуть не по буквам вымолвил Борисов.
— Затем. Побочный заработок, дубина! Борисов вмиг исчез из кабинета. И меня прихватил. Нашли место под посадки, а Борисов из кустов принёс двух крупных индеек. Руками поймал. Потом Николаич набрал штаты, с егерями постарше водку пьянствовал, а молодых гонял.
А Киса Воробьянинов взъелся на Зосю. То это ни так, то другое. Началась у них манёвренная война.
В первый выходной съездили с утра на рыбалку на красивое озеро (казаки его Цацей назвали). Я весь такой крутой рыбак, с навороченными удочками, вообще ничего не поймал. Зато Борисов стал голыми руками сазанов одного за другим выкидывать на берег.
— Ты, Иван Николаич, подальше зайди, исподнее приспусти, может русалку, поймаешь, — ему Ромка так посоветовал.
— И этот переопылился, как и папаша. Поржали, собрали рыбу и вернулись домой. И не кому даже в голову не пришло, что Ромка знает больше, чем ему лет.
— Дядя Рома, а давайте мультики посмотрим. Это уже дома, когда рыбу почистили. — У вас.
— Есть идея покруче. Друзей на велосипеде объедь и скажи, что будут мультики, э, на танцплощадке у ДК, для всех, и бесплатно.
— Культуру в массы, да, дядя Рома? Кивнул дельному ответу.
И в пять пополудни, человек двести детишек станицы смотрели «Ну, погоди», все серии. Образовался даже родительский комитет во главе с отцом Владимиром. А чтобы не было драк, посадили на входе звероватого, но добродушного казака Гошу Большого. Эта фамилия у него такая, и вес девять пудов. Мультики посмотрели, а через неделю парк Ясной был забит до отказа. Культурно отдыхали жители: мультики для детей, фильмы в ДК, на улице караоке, карусели, ресторан Парамонова, шашлыки, чешское пиво, колесо обозрения, танцы. Культурная революция на лицо. Меня, правда, один тип здорово вывел из себя.
— Господин Борн, у меня от крайне высокопоставленных людей просьбица к вам.
— Чел, видишь, я занят. Смотрел я «Приключения капитана Врунгеля».
— Я уверен, у вас есть другие фильмы, для настоящих мужчин, ну вы….
— Пошёл вон!
— Вы не понимаете, бла, бла, это же тысячи рублей!
— Гоша, выкинь это. Добропорядочный семьянин Гоша Большой так и сделал. Настроение у меня упало, вышел с танцплощадки. — Во, чудо наглое. Типик, помятый, стоял перед входом и, увидев меня, стал грозиться.
— Борн, я на тебя найду управу! Бла, бла, бла… Когда слюна этого типка попала мне на туфли, вытащил Глок. Типик унёсся от меня как ветер. — А если! Мысль мелькнула интересная.
— Атаман, а давай в Ясной Олимпиаду замутим, — напряг Шатрова.
— Не потянем.
— Тогда пятиборье. Пятиборье замутили. Победил Семён Будённый.
Глава 23
Мне работать, потом стало проще. А начальство, как обрадовало. Перегудов привёз мне погоны майора таможенной службы. — За красивые глаза, и без всяких экзаменов. Сколько ж я мозолей притоптал заинтересованным лицам, — ещё подумалось.
— Вот решили этот чин реанимировать, — весело объявил мне Перегудов.
— А форма?
— А сами.
— Зося, ты мне форму построишь? Летнюю.
— Разумеется.
— Околыш фуражки и выпушка на брюках — фиолетовые, — просветил Перегудов.
— Хм, чуть-чуть фиолетовый Борн! — съязвила Зося. Перегудов не понял. И я тоже.
— Хм. Поговорку придумал: «А мне всё фиолетово, я — таможня». Зося хохотнула.
— Браво, герр майор! — хохоток и у Перегудова присутствовал.
— У нас говорят — херр майор, — удружила опять Зося. Но форму пошила за два дня.
На службу заявился в летней форме со множеством стрелочек на рубашке с коротким рукавом. Шатров одеяние заценил. Зося меня сфоткала, отксерила и отфотошопила. Изображение поехало к вышестоящему начальству, и получило «добро». Зося ещё стала автором «Реформы военной униформы» с выплатой кругленькой премии. Чехословаки также форму оценили. И Зосю тоже. А вот с Кисой у них началась затяжная, позиционная война. Чудил и Борисов.
— Борн, почём ноне негранёные алмазы? — вопросил и высыпал на левую ладонь из замшевого мешочка кучку невзрачных камешков, у меня в кабинете.
— И это ты мне, начальнику таможни, показываешь?
— Фу-ты, ну ты. Я, может их нашёл.
— Нашёл?
— Вижу я, ты не в курсах. Пока, майор. И пропал на три дня. С Эльзой. Вернулись вечером, когда я слушал компромат на Фиму, записанный Зосей на диктофон. Эльза сияла с диадемой, усыпанной алмазами, алмазным ожерельем и браслетом. Потом засияла и Зося; Борисов ей подарил большой и малый гарнитуры из благородного опала. Малый гарнитур она нацепила на работу, а я с утра чихвостил Фиму за ультралевизну. Как оказалось тщетно. А на обновлённую Зосю повёлся Киса Воробьянинов. После обеда преподнёс букет роз, грассируя, шептал всякие шалости. Утром явился опять с розами, и с иссиня-чёрной шевелюрой. Чернявость у него длилась целый день. А сранья он задержался, и пришёл бритым наголо. Краска для волос подвела. Контрафакт попался. А стриг и брил Бендер. Час на таможне стоял улётный ржач, хоть психиатра вызывай. Киса не понял юмора. Но стал писать доносы на меня. Меня вызвал Перегудов. Поехал объясняться, и с романом Ильфа и Петрова. Перегудов почитал, по заложенным мною страницам, и тоже ржал с полчаса.
— Езжай работать, комик. Вышел от начальства на улицу. Вау, «Bentley» золотисто-шоколадного цвета, подъезжает к Госбанку, и из него выходит, в сопровождении шоколадного телохранителя, Парамонов. Холёный как рояль.
— Ба, какие, люди! Борн, вы мне позарез нужны!
— Салют, герр олигарх. Зачем?
— У вас не найдётся 25-30-ть тыщ? Участок я приобрёл, а там нефть обнаружилась-то! — и я в олигархи хочу! Деньги дам. А где машину нашли, Савва Мироныч?
— Сие тайна, майор, — в глухую зашифровался купец. Так и не сказал, где нашёл «Mulsanne». От него узнал интереснейшие новости. На севере от Каменской, возле Странных гор, нашли почитай всю таблицу Менделеева. И самородковое золото. Начиналась золотая лихорадка, бригады рванули мыть золото, рабочих в Ростове стало не хватать. И стали печатать новые рубли на бумаге из города Фабриано. Я и не знал, что у них такая роскошная бумага, хоть евро печатай. Вечером, съездил, к лялькам мадам Дран. Обновиться.
Утром выехал из Ростова; курс — на таможню. Вялый, сонный, зевающий, получил с лёту две проблемы. Пришёл Воробьянинов и стал обвинять сразу во всех смертных грехах.
— И ещё ваша Зося. Она, она неуправляемая, — заявил в конце. Я достал пачку доносов, помахал перед носом Кисы.
— Ты писал, аноним, мля? Зося, иди сюда, не хрен подслушивать. Зашла Зося. — И?
— Он ко мне целый день вчера приставал, господин майор, — заявила принцеждущая.
