Покоривший СТЕНУ 9: Далахан - Артемис Мантикор
Бросив недоеденный кусочек мяса, зверек вдруг со всех ног бросился бежать прочь. Шаг за шагом, прыжок за прыжком, зверь удалился от поля боя, пока не юркнул в тонкую трубу водостока…
…чтобы выскочить на другом конце города, на вершине заснеженной разбитой часовни.
— Ну что там? Волк победил? Не чувствую его смерть!
— Тише, Кабан… сам пытаюсь понять, что только что произошло.
— Что не так? Дай мне вырвать его печень! Как я соскучился по свежему мясу своих врагов…
— Ох… сколько же ещё циклов нужно, чтобы вернуть старого доброго Кабана…?
— Доброго? — съязвил Кабан. — Я просто не противлюсь нашей сути, Мышь.
— Ха-ха, прелестно, просто прелестно.
— Что там?
Громадная грудь могучего накачанного мужчины содрогнулась от конского смеха. По внешнему виду Первого Всадника было сложно предположить как его класс лекаря, так и имя Мышь.
— Пока не понимаю.
— Тогда чего ты ржёшь?
— Потому что дальше будет много чего интересного. Люблю, когда всё идёт нестандартно. Змей сказал бы, что это препятствует атрофии мозга.
— Змей свободен, — мрачно ответил ему Кабан.
— Да, но где именно он свободен? — с неуместной улыбкой спросил Первый Всадник.
Разговор заглох, пока тишину не нарушил новый громогласный смех Мыша.
— Прелестно, мой дорогой друг! Фиксирую нарушение правил. Правда, не знаю, каких именно, но это определённо нарушение.
— Волк проиграл? Почему я не чувствую нового брата?
— Кажется, его взяли в плен.
— Волка⁈ — опешил Кабан.
— А что ты так удивлён? Идея странная, но висит на поверхности. Я бы именно так и поступил, если бы Голубь не заморочил нам мозги, скрывая правду о вознесении.
— И… что теперь? Он ведь освободится с солнцем?
— Не освободится. Его надёжно упаковали. Так что Стена в нём не узнает, что уже утро. Этот Арктур — достойный соперник. Хитрый, Как Принц, но без его тупого героизма и веры в «игру».
— Но ведь тогда… как тогда будет всё идти дальше?
— Очевидно же. Это нарушение шестой установки. Мы имеем право нарушить правила и выйти всем вместе, чтобы спасти товарища и вернуть ход Ивента. Прелестно, не находишь? Нет, даже не так, мой дорогой друг, — улыбнулся неестественно широкой белозубой улыбкой Первый Всадник. — Мы можем нарушить два правила. Нарушение хода Ивента — это серьёзно. Что скажешь, юнга?
Из под плотного балахона с низко опущенным руническим капюшоном показалась прорезь ослепительного синего света.
Светящееся существо с секунду смотрело на Первого, после чего капюшон чуть качнулся, и из под него послышалось едва различимое:
— Я взорву к чертям эту проклятую Стену…
* * *
А в нескольких этажах ниже, в глубине монолитного мира, из которого нет выхода, захрустел попкорн. Вверх поднялась тяжёлая струйка сигаретного дыма.
Мерцание экрана отразилось в четырёх парах глаз, одна из которых светилась предвкушением, а три другие не питали никакого интереса к происходящему на мониторе. Их полные обожания взгляды не сходили с фигуры самого совершенного по их мнению существа в этом мире.
Три пары рук обвили шею самого древнего проходчика. Послышался сладостный томный вздох, и одна из девушек нежно укусила своего бога за ушко. Но тот мягко отстранил её:
— Отвянь, надо помозговать…
Другая девушка понятливо оказалась у его ног и принялась массировать ступни.
— Может пива для ясности ума, любимый?
— Ага, тащи, — ответил он и сладко затянулся, докуривая сигарету до бычка.
Вот это настоящая тема, а не эти ваши кальяны! Всё таки ровные пацаны этим могут только заменять настоящее наслаждение.
А ещё говорят, что жизнь в вечной праздности приедается. Нихрена подобного! Вопрос лишь в том, чтобы довольствоваться малым, и не перегибать палку. Реши он стать правителем, и он им стал бы. Тогда психопатка Рысь и фанатичка Белка сейчас были бы в его гареме, трепетно ожидая своей очереди услужить господину.
Потом какой-нибудь обозлившийся Принц или Арктур пришли бы к нему выяснять отношения. Само собой, погибли бы, но… Голубь не любил искушать судьбу. Только идиот недооценивает противника. Абсолютное бессмертие противоречит правилам Стены. Любое существо можно убить. Так зачем же лишний раз подставляться, пусть даже на один процент из сотни? По этой же причине почти все его моды были поставлены там, где вероятность встройки составляет сто процентов.
И в любой системе есть дыры, — это уже о происходящем на экране.
Значит, укладываться на модификацию пока ещё рано. Нужно было проследить, перезапустится ли Ивент, чтобы рассчитать нужный срок погружения, чтобы проснуться, когда угроза спадёт. Или что-то ещё предпринимать, чтобы отсрочить приход ненормального количества цепей.
Впрочем, в крайнем случае он уже рассматривал идею о том, чтобы в случае безвыходной ситуации уснуть на несколько тысяч лет. Возможно, к тому моменту Стена придёт в достаточный упадок, чтобы… дальше он не знал. На то это и крайнее решение. Просто, как вариант. Капсула терминала была неуязвима.
С трудом заставив себя встать, обнажённый парень пьяной походкой подошёл к расположенному здесь же терминалу, вокруг которого были набросаны ковры, мягкие матрасы и бутылки от пива.
Смотритель, который вовсе не был смотрителем, положил руку на терминал и устало произнёс:
— Системный запрос. Фиксирую баг. Ошибка прохождения Ивента. Всадник застрял в текстуре, — сообщил он.
И система ответила:
Принято, корректор. Идёт поиск возможных решений…
11. Последствия, которых стоило ждать
— Вот, возвращаю, — я протянул артефакт Дины Альме. Та кивнула и спросила:
— Значит, с Мерлином можно сделать так же?
— Да, нашему другу идея с дополнительным источником маны пришлась по душе. Сейчас Всадник работает генератором для дерева. Оно же будет поддерживать его жизнь.
— Врагу не пожелаешь такой конец, — заметила Сайна.
— Лучше он, чем мы, — пожал я плечами.
— Здесь спорить не стану, — чуть улыбнулась девушка. — Дай угадаю, теперь нужно будет заняться срочным ремонтом прожекторов?
— Да, — кивнул я. — На очереди Далахан.
— Думаешь, его можно будет также упрятать? — послышался вопрос Ариддарха. — Признаюсь, удивлён и… впечатлён. То, что ты только недавно попал в списки топов — вызывает вопросы.
— У меня прыгающая сила в зависимости от наличия почвы под ногами, — ответил я. — К тому же я не против, что меня недооценивают. Пусть так и остаётся.
— Разумно. И что ты планируешь делать дальше?
— Удваиваю
