Грааль - Стивен Рэй Лоухед
— Быстрее! — прорычал Таллахт сквозь стиснутые зубы. — Я долго не удержу!
Дым щипал глаза и обжигал ноздри, но мы держали бревно, пока Передур подтаскивал потерявшего сознание Лленллеуга к подкопу. Здесь он оставил тело, поднырнул под раскаленное железо и потянулся за раненым.
— Ради Бога, — простонал Таллахт, жилы у него на шее вздулись. — Скорее! Я не могу больше держать!
— Надо, парень, — строго сказал я ему. — Немного осталось.
Таллахт глубоко вздохнул и закрыл глаза. Плечи его тряслись.
— Успокойся, — прикрикнул я. — Еще немного.
Тем временем Передур уже наполовину вытащил ирландца, но тут тело застряло, наверное, зацепилось за что-то. Воин не мог сдвинуть его с места, как ни старался.
— Застрял! — вскричал Передур. — Поднимите клетку повыше!
— Господи, простонал Таллахт, — не могу!
— Возьми его под руки! — распорядился я. — Тяни!
Молодой воин схватил Лленллеуга под мышки и рванул изо всех сил. Тело немного сдвинулось, но и все. Таллахт стонал не переставая.
Мои собственные силы тоже кончались. Передур это понял. Выхода не было. Он уперся ногой в раскаленное железо, запрокинул голову и дернул изо всех сил. Ему все же удалось протащить ирландца через щель!
В тот же миг силы оставили Таллахта, и он потерял сознание. Освобожденное бревно отбросило меня в сторону, и железная клетка рухнула на землю.
Лленллеуг на свободе. Передур, задыхаясь от напряжения, лежал наполовину на нем. Я побежал к ним.
— Молодец! — прохрипел я. — Только помоги отнести его от огня подальше.
Вместе мы оттащили бессознательного Лленллеуга подальше от его несостоявшейся огненной могилы и пристроили возле одной из стен. Я вернулся к Таллахту и отволок его туда же.
Молодой воин очнулся и кое-как сам доковылял до стены, да там и рухнул на землю, тихонько постанывал. Я понимал, каково ему, мне и самому было не сильно лучше. Голова гудела, сердце колотилось, руки в ссадинах, и сильно болел бок там, где меня зацепило вырвавшимся бревном.
— Лежите, отдыхайте, — проговорил я с трудом. — Все кончилось. Теперь мы в безопасности.
Зря я это сказал.
Глава 12
Многие считают, что я получила свою силу в обмен на душу. Послушав какого-нибудь болтуна, можно подумать, что тут все просто: обменялась клятвами, и вот уже сила стекает с концов твоих пальцев по первому желанию. Если бы! Великий дар, как правило, никакой не дар, а сокровище, добыть которое стоит неимоверных трудов, оно достается лишь в результате победы над безжалостными, почти непобедимыми противниками.
Истинная сила, которой обладаю я, достижима только с помощью самых суровых и изнурительных практик, и мало кто из смертных имеет хотя бы приблизительное представление о той дисциплине, без которой невозможен путь силы. А путь ведет от одной победы к другой, и каждая прибавляет тебе частичку силы, умения, и так до тех пор, пока человек не становится подлинным мастером.
Первое испытание — это обет молчания. Адепт должен отказаться от всякого общения с кем бы то ни было. Никакая посторонняя мысль или слово не должны вторгаться в твой внутренний порядок; никакой другой голос не должен обращаться к тебе. Адепт должен отказаться от любого общения с другими умами. Это шаг ко второму испытанию. Оно состоит в умении передавать мысли и образы другим существам, строить эмоциональную атмосферу и управлять ею. Потом приходит черед контроля над жизнью животных и способность управлять ими.
Третье испытание состоит в навыках передачи собственного образа на расстояние — иначе говоря, в умении находиться в одно и то же время в разных местах и в разных формах. На четвертом этапе адепт постигает навыки понимания и приготовления растительных составов, что невозможно без глубокого понимания природы и жизни растений.
На пятом этапе приходит умение управлять движениями воздуха, воды и огня. Теперь можно управлять погодой, причем в разных местах. Тот, кто прошел шестое испытание, получает способность переводить состав своего тела в эфирную форму, растворять свое физическое существование в одном месте и собирать целиком и полностью в другом.
Выдержав седьмое и последнее испытание, адепт обретает способность практически бесконечно продлевать физическую жизнь. Для этого необходимо уметь останавливать нормальные процессы старения организма, а когда это необходимо, обращать их вспять. Без этого все прочее оказалось бы просто бесполезным.
Невежды говорят о тайных искусствах, но на самом деле в них нет никакой тайны. Они открыты и доступны любому. Но цена, которую придется заплатить, огромна. Выбор пути для адепта — это на всю жизнь. Так что, возможно, простодушные, в конце концов, правы, считая приобретение власти договором, обменом души на силу и умения. Но другого пути нет.
Оставив людей под защитой уцелевших стен, я пошел за лошадьми и не без труда привел их к развалинам зала. Лошади упирались и не хотели идти, пришлось уговаривать их переступить остатки ворот. Оказавшись внутри, они продолжали вести себя беспокойно, дрожали, били копытами. Я привязал их поблизости и, сняв с седла бурдюки с водой, поспешил обратно к разрушенной стене.
Встав на колени рядом с Лленллеугом, я намочил край своего плаща и приложил к губам раненого. Он не шевелился.
— Умер? — спросил Передур. Он стоял надо мной и внимательно следил за тем, что я делал.
Приблизив лицо к губам Лленллеуга, я почувствовал легкое дыхание.
— Жив, не бойся, — сказал я молодому воину. — Посмотрим, что они с ним сделали.
Я промыл раны, поливая водой кусок ткани, оторванный от туники, смыл грязь и кровь с лица и шеи.
Его сильно избили. Били и по голове, причем довольно жестоко. В некоторых местах кожа была содрана. Левый глаз покраснел и заплыл; кровь запеклась в ноздрях и сочилась из разбитой нижней губы. Плащ и рубашка исчезли, а вместе с ними пояс и оружие. Тот, кому удалось оставить ирландца без копья и ножа, должен был и сам заплатить немалую цену: в этом я не сомневался.
На первый взгляд все оказалось не так плохо. Если не считать синяков на плечах и царапин на руках и запястьях, других ран я не увидел. Судя по всему, нападавшие избили его до потери сознания, прежде чем бросить в железную клетку
