Леонид Сидоров - Демон поневоле
У широкой кровати с балдахином суетилась маленькая седая старушка.
– Проходи, проходи, Алахей, – заметив смятение молодого ассистента, Садхир улыбнулся в бороду. – Пока разбери корзину со снадобьями, – направился к стонущей роженице.
– Хорошо, – Алексей поочередно перетащил медицинские принадлежности к изящному резному столику рядом с кроватью.
На столе уже громоздилась куча серебряных чаш и свёрнутые рулоны белой льняной ткани. Внизу стоял большой серебряный чан с тёплой водой, несколько широких пустых медных тазов и затейливая золотая чаша с жидким мылом.
Поколебавшись, сдвинул мешающее барахло в сторону и аккуратно расставил склянки. Открыл ящик с медицинскими инструментами и нерешительно замер, дожидаясь инструкций Садхира.
Гуру некоторое время пошептался с оживившейся старухой и целеустремлённо направился к Алексею.
– Всё не так плохо. Роженица молодая и очень устала. Нужно ей просто немного помочь. Давай, полей на руки…
Полив друг другу на руки тёплой водой из чаши, подошли к столу. Гуру бережно поднял склянку с едва просвечивающимся корнем растения, странно напоминающим человеческую фигуру.
– Знаешь ли ты что это?
Алексей вгляделся в смутно знакомые контуры.
– Да, это очень редкое растение. У нас называется женьшень и растёт в далёких восточных лесах. Обычно его дают ослабленным людям, чтобы быстрее выздороветь.
– Верно, – торжественно согласился старик, переливая жидкость в серебряную чашу. – Тебя хорошо обучили. Мы зовём его корень жизни. Возьми чашу с его настойкой и напои роженицу. Плод совсем скоро будет выходить, а ей требуется много сил. Смелее!
Немного оробев, Алексей принял чашу из рук и вместе с гуру направился к кровати. «Назвался груздем, так полезай в кузов» – мрачно приободрился.
Старуха, заботливо вытирающая капли пота со лба роженицы обернулась и с любопытством уставилась на молодого помощника Садхира, о котором так долго судачили во дворце.
«Ой, мама моя! – Алексей едва не отшатнулся, разглядев сморщенное лицо повитухи. – Непонятно, зачем нас вообще сюда пригласили. Я бы сразу двойню родил, и не один раз, – испуганно сглотнув, постарался не обращать внимания на бельмо и единственный кривой зуб, торчащий наружу. – Ну, приступим…» – откинул полупрозрачную занавеску.
Молоденькая девушка мучительно простонала. Огромный живот угрожающе зашевелился.
– Тихо, тихо, – Сандхия бережно приподняла голову роженицы.
Тара с трудом приоткрыла глаза.
– Кто ты? – слабо прошептали губы.
– Я Алахей. Сейчас это не столь неважно. Пей, тебе нужны силы, – сочувственно поднёс чашу.
Роженица сделала несколько мелких глотков и закашлялась. Алексей терпеливо замер.
– Нужно допить до дна, – требовательно поднёс чашу ко рту.
Тара немного пришла в себя и уже осмысленно вгляделась в лицо чужеземца, остановившись на странных глазах. Мгновенно вспомнились перешёптывания служанок о бледном высоком Алахее, вдохнувшем жизнь в утонувшего Васу.
Спокойный зелёный взгляд словно наполнил неведомой и уверенной силой. Изнутри ушла тяжесть. Собравшись с силами, медленно допила остатки зелья. «Всё будет хорошо…» – едва слышно шепнул в ухо чей‑то завораживающий голос.
– Теперь нужно чуть подождать. Дадим ей собраться с силами, – Садхир положил ладонь на плечо Алексея, увлекая за собой.
Пока гуру терпеливо дожидался новых схваток роженицы, Алексей, пытаясь отвлечься, насчитывал круги по мозаичному полу. Тара вдруг истошно закричала. Алексей растерянно обернулся к Садхиру.
– Помогай, – призывно махнул гуру. – Уже показалась головка младенца!
Внутренне собравшись, Алексей метнулся на помощь. Крики Тары слились в один протяжный вой. Сандхия наклонилась к самому уху роженицы и что‑то горячо зашептала.
– Смотри. Если ребёнок правильно лежал в утробе, то выходит лицом вниз, – Садхир осторожно придержал показавшегося младенца. – Смотри за пуповиной, нельзя пережать шею! – торопливо добавил.
Обливаясь холодным потом, Алексей трясущимися руками придержал скользкую иссиня‑красную пуповину.
– Мальчик, – выдохнул старик, гордо подняв младенца. – Он должен сделать свой первый вдох. Очисть рот от слизи, – пояснил гуру, удерживая обмякшее тельце двумя руками.
Алексей намотал на мизинец клочок ткани и, обмакнув в воду, торопливо прочистил беззубый рот и крошечные ноздри, покрытые желтоватой смазкой.
– А теперь вдохни в него жизнь. Я заметил, у тебя это очень ловко получается, – тепло улыбнулся гуру, бережно передавая новорождённого.
Чувствуя некоторую растерянность, боясь занести младенцу микробов, Алексей осторожно накрыл крошечный рот клочком ткани и осторожно выдохнул воздух. Новорождённый хрипло прокашлялся и обиженно задрожав подбородком, громко заревел.
– Кажись получилось, – Алексей устало посмотрел в бессмысленные глаза, и испытывая чувство некоторой нереальности происходящего. «Чёрт меня побери, а если вот так разобраться, кто из нас сейчас старше, он или я».
– Да, получилось, – одобрительно глянул Садхир. – Теперь ждём послед. Положи дитя около матери.
Сандхия материализовалась рядом с ребёнком и умилительно засюсюкала беззубым ртом.
«Ой, мама моя! Опять. Это хорошо ещё, что дитя ничего не соображает. Интересно, а лечат тут энурез и детское заикание?» – постепенно приходя в себя, усмехнулся Алексей.
Оставив новорождённого на попечение радостной повитухи, отошли к столику. Садхир зачерпнул ковш воды и полил Алексею на руки.
– А ты силен духом, Алахей. Для первого раза совсем неплохо. Теперь можешь порадовать раджу наследником.
Чувствуя огромную усталость, на ватных ногах Алексей направился к двери. Раджа мирно похрапывал на диванчике. Алексей нетерпеливо потряс новоиспечённого папашу за плечо.
– Кто? – с придыханьем спросил тот, мгновенно пробудившись от сна.
– Сын, – устало улыбнулся Алексей.
Раджа в порыве переполняющих чувств, порывисто обнял.
– Я знал, – восторженно встопорщил усы, лихорадочно стаскивая с пальца массивный золотой перстень с изумрудом сочного светло‑зелёного цвета.
Схватил немного опешившего от такого напора Алексея за руку и молниеносно надел ярко блеснувший перстень на безымянный палец.
– Носи на память. А сына я назову Алахеем! – радостно закричал на ходу.
Алексей устало опустился на диван, дожидаясь наставника. «А всё же хороший мужик наш Будённый. Куча внуков. Взял себе молодую жену. Снова родил сына. Счастливый…» – с улыбкой вспоминал искреннюю радость раджи.
Минут через десять показался слегка ошарашенный Садхир. Алексей понимающе усмехнулся, заметив сверкающий тёмно‑зелёный перстень на руке старика.
– Что ж. Дело сделано, – улыбнулся наставник, покосившись на руку помощника. – Едем домой.
Глава 21
Добравшись до дома под самое утро, Алексей возмущенно скинул с подушки бесстыдно дрыхнущего кота, и даже не раздеваясь, ничком повалился в кровать. Кот некоторое время озадаченно побродил вокруг и осторожно взобрался на спину хозяина. Немного помассировав, успокаивающе замурчал и уснул.
Проспав до полудня, Алексей проснулся с тяжёлой головой и отправился мыться. Взбодрившись и заметно повеселев, на обратном пути наткнулся на Ашока.
– Здравствуй, Алахей. Пока ты спал, приезжали воины раджи. Они привезли с собой два каких‑то красивых сундучка и ящик с дедушкиными инструментами. А дедушка никому не разрешал тебя будить и просит, чтобы ты зашёл к нему, когда проснёшься! – скороговоркой выпалил малыш.
– Хорошо, сейчас переоденусь и приду, – кивнул Алексей.
Через пару минут откинул занавеску покоев гуру. Садхир задумчиво восседал за столом.
– Что‑то случилось? – спросил Алексей. – С ребёнком?
Взгляд сразу остановился на двух одинаковых красных ларцах, затейливо инкрустированных золотом. Скрывая интерес, вопросительно посмотрел на деда. Гуру выглядел усталым, от нервной бессонной ночи под глазами набрякли тёмные мешки, но всё равно держался молодцом.
– Проходи, проходи, Алахей, – оживился старик. – Нет‑нет. К счастью ничего не случилось. Просто сиятельный раджа Вишал, восхищённый благополучным разрешением своей молодой супруги от бремени, достойно вознаградил наше врачебное мастерство, – торжественно открыл ларцы. – Взгляни…
Алексей с любопытством заглянул внутрь, оторопев от неожиданности. Крупные алмазы ярко блеснули безукоризненно отшлифованными гранями.
«Да уж, наш олигарх не разменивается по мелочам. Такие камешки у нас только в Алмазном фонде увидишь. Хотя, если учесть, как он переживал за роды. Интересно, сколько здесь карат? – не отрывая завороженного взгляда от камней, оценил неожиданно свалившееся богатство. – Какие к чёрту караты, здесь в килограммах надо мерить…»
