Нелли Шульман - Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая
видеть. Пусть уходит, вместе с ним».
Она вспомнила его ласковый, тихий голос: «Марта, милая моя, мне так жаль, так жаль. Ты знай, я
все, все сделаю для тебя, для твоей семьи…, - Тедди оглянулся, - они стояли в углу гостиной, - и
добавил, шепотом: «Я люблю тебя, Марта. Мне надо кузин в Англию отвезти. Потом я вернусь и
сделаю предложение, как раз траур закончится».
-Нельзя, - велела себе девушка. «Тут преподобный отец, гости…Я бы прямо сейчас пощечину этому
мерзавцу дала, и в лицо бумаги бросила. Как он смел, играть, меня обманывать…Актер».
-Мы поговорим позже, - наконец, отозвалась девушка, - позже, Тедди. Прости, мне надо к маме, -
она ушла. Тедди проводил ее взглядом - растерянным, тоскливым.
-Так же смотрит, - поняла Марта. Захлопнув ставню, она бросилась на кровать, прикусив зубами
угол подушки. «Папа, - сдавленно сказала она, - папочка, ну зачем, зачем! Господи, помоги мне…,
Я скажу ему, что все знаю, а если он будет отпираться - брошу в лицо мамины показания. Лгун,
какой лгун…, Бедная мамочка, как она страдала».
Марта сжалась в клубочек, притянув колени к животу. Девушка мрачно сказала, сжав руку в кулак:
«Ни один белый меня больше не коснется, никогда. Лучше я умру».
Она заснула, вздрагивая. Ей снилась мать - привязанная к козлам, кнут, хлещущий по смуглой
спине и Тедди, что смеясь, отбрасывая плеть, кричал: «А теперь ведите сюда дочь, развлечемся с
ними обеими!».
Марта всхлипнула. Кусая губы, бормоча: «Нет! Нет!», девушка перевернулась на бок. Она и не
услышала, как бабка вошла в комнату. Осторожно сняв с нее туфли, натянув на плечи одеяло , та
перекрестила девушку.
Миссис Бетси вернулась в свою спальню. Заперев дверь, взглянув на распятие на беленой стене,
она присела на край кровати.
-Вот и похоронят тебя, - устало сказала женщина. «Семь лет тебе было, сыночек, как продали
меня. Как я плакала, на коленях просила - не отрывайте от меня мальчика…, Мистер Дэвид велел
надсмотрщику: «Двадцать плетей ей дайте, надоела она мне». Бросили в телегу и на аукцион
отвезли. Натаниэль, милый мой, - она вытерла слезы костяшками пальцев. «Один ты у меня был,
сыночек, и вот - забрал тебя Господь».
Миссис Бетси прилегла, что-то шепча, зажав в руке простой крестик. Уткнув лицо в сгиб руки, она
опять расплакалась.
У калитки Дэниел сказал Тедди: «Гроб уже в церковь увезли. Я еще тут побуду, а ты сходи в
мастерскую, проверь - что там с камнем. Помнишь же, что высечь на нем надо?»
Тедди кивнул: «Те слова его, предсмертные. Дэниел , - он помолчал, - как ты думаешь, может быть,
мне остаться стоит?». Он замялся: «Помочь им, поддержать…Тетя Мирьям и дядя Стивен поймут, я
уверен».
Старший брат потрепал его по каштановой голове: «А кому тогда Мэри и Мораг в Англию везти?
Мне до следующей весны никак не вырваться, уж больно много дел в департаменте. Весной
встретимся в Лондоне и отправимся во Францию, искать твою мать с отчимом».
Тедди только сунул руки в карманы сюртука. Он угрюмо отозвался: «Ладно».
-Бедная моя девочка, - думал он, идя по дороге вдоль моря, - счастье мое…, Плакала, так плакала.
Господи, - он вдруг остановился, - только бы с мамой все хорошо было, прошу тебя. С мамой, с
Элизой, с Джоном…, - юноша остановился. Вынув бархатный мешочек, он положил на большую
ладонь простое, золотое кольцо.
-Все равно, - сказал себе Тедди, - я его Марте оставлю. Пусть она в трауре, пусть не будет его
носить , все равно. Это ее кольцо, иначе нельзя.
Он посмотрел на сияющую гладь моря, и присел на камень:
-Значит, так. Найти маму и всех остальных. Увезти их в Лондон. Закончить университет. Жениться
на Марте. Добиться отмены всех этих средневековых законов. Хотя бы тут, в Массачусетсе, а там
посмотрим. Ах да, - он невольно улыбнулся, - и стать судьей Верховного Суда. Дел, в общем,
много, - он обернулся и взглянул на черепичную крышу постоялого двора. «Все будет хорошо,
любовь моя, - ласково сказал Тедди. «Я вернусь, и все будет хорошо».
Он шел к Бостону, представляя себе уютный дом на Бикон-хилле, фортепьяно в гостиной, книги,
большой, круглый обеденный стол, детей - мальчиков и девочек. Тедди видел ее - высокую,
стройную, в шелковом платье. «Как у Тео, - прошептал он. «Гранатовый цвет, ей очень пойдет. И
пурпурный, и темно-синий. Моя богиня, любовь моя…., - он вздохнул и почувствовал, что опять
улыбается.
Салли услышала стук в дверь и тихо сказала: «Открыто».
-Все ушли, а Марта и миссис Бетси - отдыхают,- Дэниел стоял на пороге. Он был в черном, хорошо
скроенном сюртуке. Русые волосы чуть золотились на солнце.
-Он траур надел, - поняла Салли. «И он, и Тедди. Господи, они ведь нам не родня, а так заботятся…,
И Мирьям из Ньюпорта написала - как вернутся они, сразу сюда придет. Посидит со мной,
погорюет».
Салли посмотрела на конверты, разложенные по столу: «Столько писем, Дэниел, я даже и не
думала…»
-Ната очень любили, ты же знаешь, - он все не заходил в комнату. Салли махнула рукой: «Ты
садись, садись, пожалуйста».
Мужчина наклонил голову. Подождав, пока она устроится в кресле , Дэниел устроился рядом,
достав из кармана сюртука блокнот.
-Ты просто послушай, - мягко сказал Дэниел, глядя на следы от слез на смуглых щеках. «Я
понимаю, ты сейчас не в том состоянии, чтобы делами заниматься…, - он запнулся. Салли
вздохнула: «Нет, нет, мне так легче».
Строгое, черное платье прикрывало ее руки до запястий, сквозь траурное кружево воротника
светилась нежная, цвета карамели шея.
-Дина так одевалась, - вспомнил Дэниел. «Скромно. Два года, как они уехали. Пусть будет
счастлива со своим Аароном, - он опустил ресницы и почувствовал прикосновение ее губ, увидел
косой луч солнечного света, что пробивался через крышу сукки, услышал шелест золотых листьев в
саду Горовицей.
-Все счастливы, - горько подумал Дэниел. «Мирьям, кроме своего квакера, и не смотрит ни на
кого. Эстер - до сих пор с Меиром за руки держится, я же у них обедал, на Песах, видел. А я? Через
два года сорок, и ни семьи, ни детей. И не любил меня никто».
Он откашлялся: «Участок на кладбище я в вечное владение купил, Салли, так что ни о чем не
беспокойся. По завещанию Ната и земля и строения - все тебе переходит. Я посидел со счетами, у
вас все в порядке, долгов нет».
-Нет, - она помотала головой. «Ты же сам знаешь, Нат нечасто дома бывал, - она прервалась и
сжала изящными пальцами ручку кресла, - мне самой приходилось управляться…, И спасибо тебе,
спасибо…»
-Я обещал Нату о вас заботиться, - вздохнул Дэниел, - над телом его. Пока я жив - так и будет. И вот
еще, - он достал из-за отворота сюртука конверт, - это сегодня пришло, с утра. От аболиционистов,
- он посмотрел в темные, большие, чуть припухшие глаза Салли. «Отсюда, из Нью-Йорка, из
Филадельфии…»
Салли взглянула на чек и всхлипнула. «Так много, Дэниел…»
-Вы кормильца потеряли, - просто ответил он. Женщина, уронив голову на его плечо, разрыдалась.
-Дэниел, - она хватала ртом воздух, - Дэниел, как же мы теперь, как мы жить будем…
-Я всегда буду рядом, Салли, - тихо сказал он, гладя ее по голове, привлекая ее к себе. «Если ты
мне позволишь, Салли, если позволишь, я всю жизнь посвящу тебе».
-Господи, - промелькнуло у нее в голове, - что я делаю. Ната еще не похоронили, нельзя, нельзя..., -
он опустился на колени. Обняв ее, Дэниел шепнул: «Салли, пожалуйста…, Позволь мне заботиться
о вас, я прошу тебя. Это мой долг, перед Натом, перед вашей семьей…»
-Не надо…, - ее голос был совсем тихим, - не надо, Дэниел…, Так нельзя, это грех, это плохо…
Дэниел подумал, что понимает отца. Она была вся будто вылеплена из нежной, мягкой карамели.
У нее были покорные, черные глаза, дрожащие, темно-красные губы, ее слезы на вкус были - как
лучшее вино. «Салли, - он провел губами по ее руке, - Салли, разве любовь - это грех?»
-Четыре месяца, как я Ната, не видела – тоскливо поняла женщина. «Господи, как хочется просто
прижаться к кому-то, чтобы утешил, чтобы обнял меня, приласкал…Просто, чтобы он был здесь,
иначе так одиноко, так одиноко…»
Она уткнулась лицом в его сюртук, плача, держа его за руку. «Дэниел, - выдохнула она, - Дэниел, я
сама не знаю, что делаю, …Ты просто побудь вместе со мной, просто…., - она закусила пальцы на
руке и стала качаться из стороны в сторону.
-Иди сюда, - он ласково поднял ее на ноги. Поддерживая женщину, Дэниел довел ее до кровати.
Он уложил Салли на подушки: «Я посижу с тобой, столько, сколько надо, Салли. Пожалуйста, не
прогоняй меня, я не могу, не могу видеть, как ты страдаешь…»
Она почувствовала рядом его крепкие руки. Свернувшись в клубочек, все еще плача, женщина
шепнула: «Спасибо тебе, спасибо, Дэниел». Он был совсем близко. Салли, ощутив тепло его тела,
