Ликует форвард на бегу - Дмитрий Валерьевич Политов
В атаке же с первых минут должна была сыграть связка из киевского «Динамо» Пузач — Хмельницкий. А из глубины поля и с флангов их по задумке старшего тренера поддерживали спартаковцы Хусаинов, Осянин и Киселев. Ну и для разнообразия торпедовец Чумаков. В обороне трио армейцев Шестернев — Пономарев — Капличный и спартаковец же Ловчев. В воротах — Евгений Рудаков.
— Малой, падай рядом, — громко, пытаясь пробиться через шум трибун, позвал Данилу Виктор Папаев, который также оказался в числе запасных, приглашающе хлопнув ладонью по скамье. — Спросить кое-что хотел у тебя.
Мельник спокойно присел рядом со спартаковцем. А что, вроде парень оказался вполне компанейский, без говнеца, почему бы и не поговорить? Тем более, что в нынешнем составе сборной Данила оказался вообще единственным призванным под ее знамена футболистом из московского «Динамо» и пребывал в некоем вакууме общения. К тому же киевляне смотрели волком и шипели в спину, да Метревели нет-нет, а тоже сверкал глазами и бормотал на грузинском явно не приветствия и не пожелания здоровья и успехов. Ну, тут хотя бы понятно — всего неделю назад сыграли и заруба вышла знатная. И у тбилисца имелись определенные основания злиться на излишне наглого москвича.
— Чего хотел?
— Слушай, а ты не мог бы мне показать свои финты? — огорошил его вдруг Папаев. — Здорово у тебя получается, я раньше многие не видел ни у кого. Сам придумал?
— Точно, — засмеялся Мельник. — Ночами не спал, все лежал в кровати и изобретал. Вить, ну что ты в самом деле, ну как я мог сам их придумать? Как и все: здесь что-то подсмотрел, здесь попробовал, вот тут под себя переработал и после хорошенечко натренировал. Можно подумать, ты как-то иначе свои осваивал.
Папаев задумался.
— Знаешь, я когда из Саратова в Москву перебрался, то действительно очень многое у ребят в «Спартаке» почерпнул. Можно сказать, что только тогда и начал игру понимать по-настоящему. Но про тебя говорят, что все наоборот — это в «Динамо» новые приемы с твоих слов разучивают. И ты их на тренировках показываешь.
— Кто говорит? — притворно насупился Данила. — Врут бессовестно. Что у нас, техничных игроков мало? Уж поверь, есть у кого набраться опыта. Один Козлов чего стоит — он даже в душ с мячиком заходит, честное слово!
— Не хочешь, не говори, — обиделся Виктор, заметив смешинку в глазах собеседника. — Подумаешь! — Он отвернулся от Мельника и принялся демонстративно наблюдать за событиями на поле с излишним вниманием.
Данила покачал головой. Как дети малые. А, главное, что тут поделаешь, не рассказывать же, что база финтов пришла с ним из будущего? Не поймут. Или решат еще, чего доброго, что крыша у молодого потекла. И здравствуй дача. Канатчикова[1]!
В первые минут десять на поле шла вялая и тягучая игра без особых моментов. И советская и шведская сборные готовились к отборочным играм за право поехать следующим летом на чемпионат мира в Мексике и рассматривали нынешний матч в качестве проверочного. А что, в нем можно было, не боясь ответственности за итоговый результат проверить кандидатов, их готовность к игре на самом высоком уровне, опробовать на практике новые тактические схемы.
Поэтому команды присматривались друг к другу и беспокоили голкиперов разве что ударами с дальней дистанции. Лишь на шестнадцатой минуте Лейф Эрикссон классно пробил головой в верхний угол ворот после подачи углового, но Рудаков в отменном броске намертво забрал мяч.
Но постепенно становилось все яснее, что медленная, вязкая игра на руку именно шведам. На фоне нашей несыгранной сборной они очень цепко и жестко прихватили советских нападающих, не давая им поднять голову, а сами расчетливо готовили весьма острые контратаки. Даже хороший удар Хусаинова после подачи Хмельницкого с фланга выглядел на этом фоне лишь случайным эпизодом.
И сорок с лишним тысяч зрителей все активнее стали посвистывать и награждать своих любимцев не слишком лестными эпитетами. На одной из трибун даже вспыхнула небольшая заварушка, когда несколько подогретых горячительными напитками болельщиков принялись скандировать матерную кричалку в адрес наших оборонцев, едва не упустивших к воротам Рудакова центрфорварда шведов. Ну а милиция мигом отреагировала и понеслась наводить порядок.
— Во, дают! — с восхищением протянул Папаев, глядя за тем, как выводят под белы рученьки наиболее активных зрителей. — Видал, Малой, как тот мужик краснорожий мильтону фуражку с головы сбил?
— Небось пятнадцать суток теперь схлопочет, — засмеялся Данила. — Как в «Операции 'Ы». И будет на стройке раствор цементный месить.
Запасные весело засмеялись.
— А ну, тихо! — прикрикнул на них Качалин. — Ишь, развеселились. Люди, между прочим, так бурно реагируют на вашу слабую игру. Лучше об этом задумайтесь.
— Но мы-то здесь при чем? Мы ведь даже не на поле, — недоуменно поинтересовался Метревели.
— Мы — одна команда! — сказал, как отрезал старший тренер. — Бросьте мне тут ваши деления на группки по клубной принадлежности. Думаете, не замечаю? Все вижу! Поэтому повторю еще раз: мы — одна команда! И все отвечаем за происходящее. Надеюсь, это всем ясно?
— Да…понятно…чего уж, — загомонили вразнобой резервисты.
— Гол! — вскрикнул вдруг Папаев, больно схватив Данилу за руку. — Черт, нам закатили!
Это Эклунд воспользовался тем, что Владимир Пономарев сместился за своим нападающим на другой фланг, оголил свою зону, и Бу Ларссон мгновенно воспользовался этой грубой ошибкой. Он выдал ювелирную передачу на ход своему нападающему и тот четко, словно на тренировке, пробил в нижний угол. 0–1
— Негодяи! — ахнул Качалин. — Какие же негодяи!
— Чего это он? — удивился Мельник.
— А ты не знаешь, что ли? — повернулся к нему Виктор. — У дедушки Гавы, брат, самое страшное ругательство — это «негодяи».
— Или «негодяи в высшей степени», — дополнил его слова сидящий рядом со спартаковцем Владимир Мунтян. Полузащитник киевлян сегодня тоже загорал на «банке». — То ли дело, у нас Дед — как завернет коленце, так хоть святых выноси. Мы иногда и наполовину не понимаем, что он говорит.
— Так записывайте, — ухмыльнулся Данила. — Народный фольклор, все такое.
—
