Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 1 - Кирилл Сергеевич Клеванский
А затем все и произошло.
Посох со всеми его замысловатыми узорами и драгоценными камнями ударился о землю со звуком, который одновременно напоминал и заунывную песнь, и призыв.
И Небеса откликнулись.
Словно расплавленное золото, вылитое из горнила богов, вниз хлынули потоки невообразимо сияющего света, на фоне которого все, что видел Хаджар прежде, выглядело лишь скудной тенью. То были не просто лучи, а жидкие столпы, яростные горные ручьи силы, переплетенные с серебристыми нитями едва ли не божественной сути.
Всюду, где касались эти сияющие нити, следом ступала эпитомия разрушения. Земля шипела и трещала, шлейфы дыма поднимались ввысь, приобретая очертания изнывающих от зноя страдальцев. Огромные пространства за считанные секунды превратились в бесплодные пустоши, земля почернела и обуглилась, лишившись прежней жизни.
Древний храм, переживший эпохи запустения, не стал исключением. Некогда величественные колонны, украшенные сценами битв и подношениями, рассыпались безвольным прахом. Каменная кладка, прошедшая сотни эпох, каждый камень которой помнил бесчисленные веры и благоговения, канула в небытие, в пепел, уносимый капризами ветра.
Старик Харлим, некогда казавшийся генералу неопровержимым доказательством мощи бессмертных, в безмолвном ужасе наблюдал за происходящим. Дождь лучезарных потоков обрушивался на него с той же силой, что и на окружающий мир. Его робы реяли порванными крыльями сбитой птицы и, несмотря на всю свою напускную мудрость и могущество, он внезапно обнаружил себя едва ли не униженным — стоявшим на одном колене и, судорожно хватаясь за амулеты, с трудом пытавшимся дышать.
И все же в этой картине испепеляющего света одна фигура выделялась на фоне разрушений.
Хаджар.
Каскады огней, при всей их ярости, не могли коснуться его. Казалось, они будто чувствовали некую границу, невидимый глазу барьер, которое они не смели нарушить. В то время как все вокруг пошатывалось под разящей мощью Эваалеля, Хаджар выглядел оплотом безмятежности.
Его синий плащ, прежде выглядящий обычным лоскутом ткани, теперь — глубокий и таинственный, как полуночное небо, мягко колыхался, развеваясь с легкостью, которая казалась почти сюрреалистической на фоне всего этого буйства.
Ладонь Хаджара легла на рукоять меча и прежде лазурный простор, который недавно являлся небом, тут же покрылся обсидиановой пеленой. Темные, тучи буревестники развернулись, знаменами призрачной армии, заслонив солнце и погрузив окружающий пейзаж в леденящую полутень. Их появление было настолько внезапным и стремительным, что казалось, будто ночь наступила в одно мгновение, и выкрасила залитое светом небо тягучей, вязкой смолой.
Из плотных облаков загрохотал гром, и его далеко не мягкий голос звучал глубокими раскатами, отдававшимся в опаленных костях изнуренной земли. Периодически сквозь тьму пробивались острые жилки молний, яркие и обжигающие, освещая ландшафт призрачными вспышками стали.
А затем пришел ветер.
О, то не была нежная ласка летнего бриза или игривое покряхтывание весеннего эфира. Это был порыв северных тундр, ледяных царств и забытых горных вершин. Этот ветер, чьи доспехи холод, а поступь — мрак, проносился по земле со свирепым голодом, а его холодные пальцы невидимыми мечами секли все на своем пути. И где-то глубоко внутри, среди бесчисленных ударов мечей, ветер пел едва слышимую песню — панихида о старых сказаниях и потерянных душах.
А затем все стихло. Исчез и испепеляющий свет, а вместе с ним и леденящий душу ветер.
Посреди сожженной и иссеченной земли стояли двое — Эваалел, с чих уст не сходила улыбка и Хаджар, убравший руку от рукояти меча.
Один лишь Харлим едва ли не лежал на земле, а вокруг него в лучах солнца, постепенно высвобождавшегося из плена черных туч, сверкали осколки разбитых защитных артефактов.
— Прошу простить мое маленькое представление, — все с той же улыбкой и тем же спокойным тоном произнес глава Золотого Неба. — Харлим рассказал несколько лестных историй о вас, мастер Ветер северных Долин. Я хотел их проверить. И, признаться, он немного приукрасил, но не в той степени, чтобы вызвать разочарование.
Приукрасил…
Хаджар прислушался к своим ощущением и, использовав терну, потянулся ей к стоявшему перед ним мужчине. Волна сила окатила Эваалела и тот, кажется, был совершенно не против, поскольку даже не пытался остановить Терну.
Когда же сила вернулась обратно к генералу, тот понял, что перед ним стоит не совсем человек. Нет, Эваалел был из «плоти и крови» (учитывая, что все здесь состояло из энергии, то фраза приобретала иносказательный смысл), но вот душа и энергия — их внутри этой оболочки не присутствовало в той форме, что у обычных существ.
Вместо них внутри тела главы сияла два, как бы правильнее выразиться — два запаса. Как если бы кто-то взял некоторое количество души и энергии и поместил их в создание.
— Голем, — догадался Хаджар.
Эваалел слегка склонил голову.
— В данный момент под прямым моим управлением, — прозвучал голос искусственного конструкта. — Видите ли, доблестный генерал, не всегда у глав Домов есть время, чтобы встречаться с каждым, кто хочет предложить нам что-то выгоднее в обмен на свою жизнь.
Хаджар не стал комментировать последнее утверждение. Да, они только что обменялись Эхом Правил и, в этой небольшой битве, обнаружили паритет своих сил, но кто знает, какую долю свой силы Эваалел-настоящий заключил в Эваалеле-големе.
Ну и, тем более, насколько понимал Хаджар, обмен ударов Эха Правил и сражение самих Правил — это две, совершенно разные, истории.
— Я бы даже не стал тратить на вас время своего голема, — продолжил глава Золотого Неба. — если бы не интересный нюанс — за последние… Харлим, напомни-ка мне, сколько эпох минуло…
Старик, кашляя и утирая губы от крови и пота, дрожащими руками обхватывая посох, с трудом поднялся на ноги.
— Никогда прежде…
— А, да? Настолько? — в тоне Эваалела явно звучала насмешка. Все происходящее выглядело для него не более, чем забавной игрой. — Ну вот, только представьте, прославленный генерал, еще никогда прежде не было смертного, что всю жизнь шел бы по пути развития, а затем резко стал тернитом и обрел силу достаточную, чтобы сражаться на уровне… третьего или второго ранга? Не знаю, чтобы оценить вашу силу, нам нужно встретиться лично, впрочем мы отдалились от темы разговора. Так вот — и все это меньше, чем за семь веков. Удивительно. Никогда прежде… чувствуется тяжесть этих слов? Если нет, то это удивительно вдвойне, потому что я никогда раньше не слышал, чтобы о ком-то говорили никогда прежде… Забавно. Получается — двойное никогда? Или теперь уже тройное?
Хаджар начинал понимать, почему Хельмер и остальные Древние столько трепались. Если у них совершенно иное восприятие времени, то и подобные «монологи» вовсе не «монологи», а коротенькие реплики.
— Может быть, — только и ответил Хаджар.
Это сделало улыбку Эваалела лишь шире и, в чем-то, опаснее. Как у лиса, заманивающего жертву в ловушку. А тот факт, что Хаджар сознательно ступал в сети ловушки для него самого был абсолютно ясен.
— Если вы и не обладаете полными знаниями скрижали, потому как, в таком случае, думаю, смогли бы уничтожить все вокруг, вплоть до стен обители нашего короля, — последнее слово глава Золотого Неба произнес с явной насмешкой. — то, возможно, действительно имеете о ней некое представление потому что никак иначе ваши успехи на поприще развития попросту нечем объяснить. Этого достаточно, чтобы я сыграл в вашу игру.
Хаджар промолчал. Если бы не необходимость, он бы не стал слушать эту куклу, а просто прошел бы через ворота и направился дальше.
— Эх, в последнее время так мало достойных собеседников, — покачал головой Эваалел. — но ладно, если хотите к делу, давайте к делу.
Прямо перед ними, посреди дороги, возник небольшой столик обставленный пуфиками, а затем на столешнице возник серебристый чайник и три пиалы.
— Сядем, генерал, обсудим детали.
И Эваалел протянул руку в приглашающем жесте, вот только для Хаджара та выглядела едва ли не как змея.
Глава 1843
Одного взгляда на пуфики было достаточно, чтобы определить в них хорошо знакомые Хаджару предметы быта Моря Песка. И, если принять во внимание внешний
