Романтические приключения Джона Кемпа - Джозеф Конрад
"Вывернул носки! Боже мой, что за выстрел! — восхищался он. — Прямо в лоб угодил, как и метил. А он, значит, зашатался, рухнул на спину — и готов".
И он смотрел, смотрел, не двигаясь, с благоговением, чуть ли не с жалостью. Но нет, ни за что в мире не отказался бы он от этого выстрела! "Какой выстрел! Боже мой, какой выстрел! Рухнул на спину — и готов!"
Несомненно, беспомощная поза лежавшего на спине человека казалась генералу Феро неопровержимым доказательством. Ему, конечно, никогда не могло прийти в голову, чтобы живой человек мог умышленно принять такую позу. Это было совершенно невероятно, противно всякому здравому смыслу. Зачем, для чего? Догадаться об этом не было никакой возможности. И правда, надо сказать, что торчащие носками вверх ноги генерала д’Юбера выглядели точь-в-точь как у мертвеца. Генерал Феро уже набрал воздуху в легкие, чтобы изо всех сил крикнуть своим секундантам, но какая-то, как ему самому казалось, излишняя щепетильность удержала его.
"Пойду-ка я посмотрю, может быть, он еще дышит", — подумал он и вышел из-за своего прикрытия.
Это движение было немедленно обнаружено изобретательным генералом д’Юбером. Он решил, что это еще шаг по прямой к другому дереву, но когда оказалось, что сапоги исчезли из поля зрения в зеркале, он почувствовал некоторое беспокойство. Генерал Феро просто отошел от дерева, но противник его никак не мог предположить, что он двигается теперь совершенно открыто. И тут-то генерал д’Юбер, уже несколько обеспокоенный исчезновением своего противника, был пойман врасплох. Он обнаружил опасность только тогда, когда длинная утренняя тень неприятеля легла на его вытянутые ноги. Он даже не слышал шагов, когда Феро вышел из-за деревьев.
Это было слишком даже для его хладнокровия. Он сразу вскочил, а пистолеты остались на земле. Непреодолимый инстинкт любого обыкновенного человека (если он только не совсем растерялся от страха) заставил бы его нагнуться за своим оружием и тем самым подставить себя под выстрел. Инстинкт, конечно, не рассуждает. Это, так сказать, входит в его определение. Однако стоило бы заняться вопросом, не влияет ли у мыслящего человека привычка думать на механические движения инстинкта. В дни своей юности Арман д’Юбер, рассудительный, подающий надежды офицер, высказал однажды мнение, что во время боя никогда не следует исправлять свою ошибку. Эта мысль, которую он неоднократно высказывал и защищал, так глубоко засела у него в мозгу, что стало как бы частью его сознания. Проникла ли она так глубоко, что обрела власть управлять его инстинктом, или просто, как он потом сам говорил, он слишком испугался и забыл об этих проклятых пистолетах, но генерал д’Юбер не сделал попытки нагнуться за ними. Вместо того чтобы исправить свою ошибку, он обхватил широкий ствол обеими руками и юркнул за него с такой быстротой, что, вынырнув по другую его сторону в тот самый момент, когда раздался выстрел, очутился лицом к лицу с генералом Феро. Генерал Феро, совершенно обомлев от такого необыкновенного проворства мертвого противника, задрожал с головы до ног. В легком облачке дыма, повисшем в воздухе, его физиономия, у которой как будто отпала нижняя челюсть, представляла собой поразительное зрелище.
— Мимо! — хрипло вырвалось у него из пересохшего горла.
Этот зловещий голос вывел генерала д’Юбера из остолбенения.
— Да, мимо, а стреляли в упор, — услышал он свой собственный голос, прежде чем успел окончательно прийти в себя.
Внезапный переворот, совершившийся в самоощущении генерала д’Юбера, вызвал в нем бешеную ярость. Столько лет его мучила, унижала, преследовала эта чудовищная нелепость, дикое самодурство этого человека! И то, что ему на этот раз так трудно было решиться пойти навстречу смерти, сейчас тоже разжигало в нем одно непреодолимое желание — убить.
— А за мной еще два выстрела, — безжалостно сказал он. Генерал Феро стиснул зубы, и на лице его появилось отчаянное, бесшабашное выражение.
— Стреляйте! — мрачно сказал он.
И это были бы его последние слова, если бы генерал д’Юбер держал пистолеты в руках. Но пистолеты лежали на земле, под сосной, — и вот тут-то оказалось, что достаточно было одной секунды, чтобы генерал д’Юбер понял, что он боялся смерти не так, как может просто бояться человек, а как влюбленный, и что смерть стояла перед ним не как угроза, а как соперник, не как непримиримый враг, а как помеха к браку. И вот теперь этот соперник сокрушен, разбит, уничтожен!
Он машинально поднял пистолеты и, вместо того чтобы выпустить заряд в грудь генерала Феро, сказал первое, что пришло ему в голову:
— Больше вам не придется драться на дуэли.
Эта фраза, произнесенная невозмутимым, увереннодовольным тоном, оказалась не по силам генералу Феро, стоически глядевшему в глаза смерти.
— Да не тяните вы, черт вас возьми, хлыщ проклятый, штабной шаркун! — рявкнул он, не изменяя выражения лица и продолжая стоять неподвижно, вытянувшись.
Генерал д’Юбер не спеша разрядил пистолеты. Генерал Феро смотрел на эту операцию со смешанным чувством.
— Вы промахнулись дважды, — спокойно сказал победитель, держа пистолеты в одной руке, — и последний раз — стреляя в упор. По всем правилам поединка, ваша жизнь принадлежит мне. Но это не значит, что я воспользуюсь своим правом сейчас.
— Не нуждаюсь я в вашем прощении! — мрачно сказал генерал Феро.
— Разрешите мне довести до вашего сведения, что меня это нимало не интересует, — сказал генерал д’Юбер, осторожно взвешивая слова, которые диктовала ему его исключительная деликатность.
В ярости он мог бы убить этого человека, но сейчас, когда он был спокоен, он ни за что не позволил бы себе задеть своим великодушием это неразумное существо — товарища, солдата великой армии, спутника его в этой чудесной, страшной, великолепной военной эпопее.
— Надеюсь, вы не претендуете на то, чтоб диктовать мне, как распорядиться моей собственностью?
Генерал Феро смотрел на него, ничего не понимая.
— Вы в течение пятнадцати лет вынуждали меня предоставлять вам по долгу чести распоряжаться моей жизнью. Отлично. Теперь, когда это право осталось за мной, я намерен поступить с вами, следуя тому же принципу. Вы будете находиться в моем распоряжении столько, сколько мне вздумается. Не больше, не меньше. Вы обязуетесь ждать до тех пор, пока я не найду нужным воспользоваться своим правом.
— Да. Но ведь это же черт знает что такое! Бессмысленное положение для генерала империи! — воскликнул генерал Феро с чувством глубокого возмущения. — Ведь это же значит сидеть всю жизнь с заряженным пистолетом в столе и ждать вашего распоряжения! Это
