Неизвестно - Огненный ручей
В кабинет Матвея Никитича постучали.
— Войдите! — Парторг оторвался от газеты.
На пороге стоял Афоня. В правой руке он держал гирю, в левой — небольшой ящик, в котором что-то двигалось. Че¬рез плечо, как солдатская скатка, было перекинуто одеяло.
— Афоня? Да ты, никак, в поход собрался?! — удив¬лённо сказал Матвей Никитич.
— Як вам.— Афоня поставил гирю и ящик.— Я о жиз¬ни хочу поговорить. Меня только что из трубы выселили.
— И тебе негде ночевать?
— Почему — негде? Я в трубу-то только на лето пе¬реехал. Я про другое хочу спросить. Как вы думаете, меня сейчас примут в ремесленное училище?
— Поступить туда хочешь?
— Хочу.
— А школа как же?
— А я всё равно инженером стану. В школе буду ли учиться или в ремесленном.
— А может бь’ть, подумаешь?
— Я уже подумал и твёрдо решил. Мне давно туда хо¬телось. Только не знаю, примут ли сейчас: ведь набора ещё нет.
— А мы можем узнать.— Матвей Никитич снял теле¬фонную трубку.— Алло! Дайте ремесленное… Это кто? Григоренко? Здравствуй, Рубцов говорит. Ты чего домой не идёшь? Тут к тебе хочет один паренёк поступить — Афа¬насий Завьялов. Как там, найдётся у тебя место? Он парти¬зан, бойкий мальчишка… Работать? Работать он любит!.. Хорошо, спасибо. Я завтра его к тебе и пришлю. Ну, будь здоров! — Матвей Никитич щёлкнул Афоню по носу: — Всё в порядке! Ну, поговорили мы с тобой о жизни?..
В эту ночь Матвей Никитич уложил Афоню у себя в ка¬бинете.
Глава XX ОПОЗДАВШЕЕ СПАСЕНИЕ
Майка стояла с веником возле дверей, читала и перечи¬тывала несколько раз найденную записку и ничего не по¬нимала.
«Дорогой папочка! Я улетел в Москву. За меня не беспо¬койся. Я не хотел тебя обманывать, а всё так получилось из-за одной ошибки.
Андрей».
«Что за ерунда? — подумала Майка.— Шутит, что ли?» Но всё-таки записка была необычайная. О каком обма¬не он тут пишет? Почему написал «папочка», а записка под её дверью?
Майка осторожно подошла к Андрюшиной комнате и за¬глянула в замочную скважину. Ключа внутри не было,
— Андрюша! Никто не отозвался.
— Андрюша, открой! — уже громко сказала Майка и постучала.
В комнате было тихо.
Тогда она выбежала во двор и по пожарной лестнице, что стояла рядом с Андрюшиным окном, взобралась на вто¬рой этаж.
В комнате был беспорядок. Дверцы шкафа были раскры¬ты, на кровати лежала рассыпавшаяся стопка белья. На полу валялась Андрюшина тюбетейка. Записка, оказывает¬ся, была не шуточная.
Надо было что-то предпринимать. Но что?
Вчера вечером Андрюша топал по коридору, а сейчас его нет. Значит, он ушёл ночью. До аэродрома далеко. А на какие деньги он полетел? Ой, что будет, если об этом узнает Семён Петрович! Вот Андрюшка дурак!
Майка живо спустилась с лестницы, минутку постояла в растерянности, а потом побежала к Витахе. Она понима¬ла, что теперь дорога каждая минута и надо действовать решительно. «Какой позор! Начитался разных книг и убе¬жал. Нашёл время… Погоди, будет тебе баня!»
Витаха, недавно вставший с постели, выслушал Май-кин рассказ и отнёсся к Андрюшиному побегу спокойно.
— Не может быть, чтобы он убежал! — сказал он, про¬читав Андрюшину записку.— Это раньше бегали, а сей¬час не бегают. Пугает тебя нарочно — и всё, а ты нюни рас¬пустила.
— Но я в комнату заглядывала. Его же нет там! Всё пусто!
— Неважно. Может быть, он под кроватью сидел или в трубе у Афони ночует.
— А зачем ему меня пугать?
— Помириться, может, хочет.
— Значит, не бояться? А то, знаешь, как бы мне не по¬пало от Семёна Петровича. Скажет — не уследила.
— Конечно, не бойся. А для полного спокойствия хо¬чешь ещё разок проверим комнату?
— Пойдём, Витаха…
По дороге они зашли к Миколке и взяли его с собой. Ребята по очереди приложились к замочной скважине и снова с пожарной лестницы оглядели комнату.
— Наружный осмотр не даёт никаких подтверждений,— заявил Миколка.— Такое состояние квартиры могло быть и без удирания.
Но и у Витахи начало закрадываться подозрение.
— Майка,— спросил он,— а ключ от комнаты он пря¬чет где-нибудь или с собой носит?
— В коридоре прячет.
— Надо вскрыть комнату…
— А если Семён Петрович узнает?
— Ну что ж, мы ведь не жулики.
— Акт! — вдруг обрадованно закричал Миколка.— Мы составим письменный акт; «Комиссия в составе таких-то произвела вскрытие. При вскрытии обнаружено…»
— Вот бумажная душа! — сказала Майка.— Что же, нам без акта не поверят?
Ей не терпелось заглянуть в Андрюшину комнату. Под дверью она нашла ключ. Щёлкнул замок.
— Только ничего не трогайте руками,— предупредил всех Миколка.— При первом осмотре никогда не трогают.
Но Витаха сразу потянулся к лежавшей на столе акку¬ратно свёрнутой бумажке.
— «Майка,—вслух прочёл он,—не считай меня курорт¬ником. Я всё время думал о тебе и о твоём поступке. Я ви¬новат…»
Он взял у Майки другую записку и, опять прочитав её, сказал:
— А курортник-то, кажется, взаправду убежал! Торо¬пился и записки перепутал.
У Майки опустились руки:
— Что же делать?
— А какой ты, Майка, поступок совершила? — спро¬сил Витаха.
— Не знаю. Я ничего не делала.
— Наверное, что к нам перешла! — гордо сказал Микол-ка.— А курортник тоже признаёт свою ошибку.
— Одну признал, а другую сделал,— сказал Витаха.— Значит, он пошёл на аэродром. А когда от нас самолёт уле¬тает? Успеем мы? Быстрее в гараж!
Когда они подбежали к гаражу, из ворот, как на сча¬стье, выезжал грузовик со знакомым шофёром Сашей. Он привозил на спортплощадку брёвна.
— Саша, курортник убежал! — выпалил одним духом Витаха.— Надо скорее ехать на аэродром!
— Какой курортник? — Саша остолбенело посмотрел на запыхавшихся ребят.
— Сын Семёна Петровича,— сказала Майка.— Помните, вы нас с аэродрома привозили?
— Это такой чернявенький? — спросил Саша.— Чего это его дёрнуло?
— Ой, мы не можем больше говорить! — воскликнула Майка.— В общем, надо спасать!
— Э-э, я так не поеду,— вдруг воспротивился Саша.— Что же, я буду тратить государственный бензин, а на что, и сам не знаю! Не поеду!
Пришлось ему наскоро всё объяснить.
Саша почесал затылок. Ему надо было ехать совсем в другую сторону.
— Ладно, садитесь. Закрутил ваш курортник кару¬сель! — Он тряхнул головой.— Спасать так спасать!
Машина выехала на шоссе.
От скорости ребят бросало из стороны в сторону, но они крепко держались друг за друга.
Ветер надул Миколкину рубаху, и он стал похож на горбуна. Ребята били по Миколкиному горбу и смялись.
— Вперёд, за курортником! — кричал Витаха, прости¬рая руку по направлению к аэродрому.
На полпути в небе послышался нарастающий гул.
Вдали низко над землёй шёл, набирая высоту, пассажир¬ский самолёт. Он наискось разрезал воздух и лёг на курс. Он проплыл почти над самыми головами и оглушил сво¬им рёвом. Были совершенно отчётливо видны его окошеч¬ки, красный номер «1256», серебристые круги его пропел¬леров.
— Опоздали! — крикнула Майка, грозя самолёту кула¬ком. — Улетел! Вот история начинается!
Витаха постучал по кабине. Машина остановилась. Саша вылез на ступеньку.
— Эх, что ж вы раньше ко мне не прибежали! — укориз¬ненно сказал он. — Мы бы его в два счёта сцапали!
И если минуту назад у всех было хорошее настрое¬ние, то теперь оно сразу испортилось.
— А может быть, поедем на аэродром? — предложил Миколка. — Зайдём в радиорубку, ну и скажем, чтобы этот самолёт вернули,
— Кто тебя послушается! — безнадёжно сказала Май¬ка. — Станут они из-за какого-то мальчишки целый само¬лёт возвращать!
— Станут, — уверенно сказал Миколка. — Надо обяза¬тельно заехать в радиорубку. — Там дадут телеграмму, и курортника на парашюте выбросят.
Майка засмеялась. Но Витаха сказал:
— Миколка прав! Надо ехать на аэродром. А вдруг он туда и не приходил?
Саша нажал на газ. Но теперь он уже не гнал машину: гнать было поздно.
Саша подъезжал к лётному полю и вдруг резко затор¬мозил. По обочине шоссе, бодро размахивая руками, с рюк¬заком на плече шёл Андрюша.
Внезапной встречей были ошеломлены все: и ребята, стоявшие в кузове, и Андрюша. Они смотрели друг на дру¬га и не знали, что сказать.
— Бежал? — наконец поборола оцепенение Майка.
А куда?
— К вам.
— А дальше пешком пойдёшь или на автомобиле по¬едем?
Андрюша стоял в нерешительности.
— Полезай к нам, курор…— сказал Витаха и поправил¬ся: — Полезай, Андрей!
— Давай руку,— подошёл к борту Миколка,— а то о рюкзаком не заберёшься.
Андрюша молча протянул Миколке руку…
Саша подвёз ребят прямо к спортплощадке. И вот самое странное и удивительное было то, что они здесь застали Афоню. Зелёной масляной краской он красил качели. Тур¬ник был уже выкрашен. Заметив ребят, он воткнул в банку кисть, поднял с земли свою полупудовую гирю и пошёл им навстречу.
— Витаха! — сказал он.— Вот я сдаю свою гирю в фонд спортплощадки… И ещё мы с Андрюшкой дарим заводу танки. Мы их там не Днепре нашли. Пусть в переплавку пойдут!
