Александр Афанасьев - Врата Скорби
Но так - есть на острове Кипр и люди, занимающиеся относительно мирным промыслом. В основном это рыбаки, забрасывающие сети в это море вот уже несколько сотен лет, есть небольшая торговлишка и даже какая-то промышленность, в основном обеспечивающая нехитрые нужды жителей самого острова. Среди рыбаков - есть и коренные островитяне, и те, кто вынужден был стать островитянином в силу обстоятельств, о которых он инее хочет говорить. Жители острова дружелюбны и приветливы, они охотно выдают дочерей за таких (особенно если у них есть деньги) - и таким образом в жилы жителей острова постоянно вливается свежая кровь. От этого же - островитянки очень красивы, но среди тех пятерых, которые прибыли в это утро в Адану на рыбачьем баркасе - женщин не было.
Этот рыболовный траулер в прошлом был чем-то другим, и скорее всего - принадлежал британскому флоту, ибо серо-свинцовая окраска проступала через гораздо более небрежно наложенный белый колер. Сзади, довольно грубо, при помощи сварки - были приварены приспособления для рыбного лова сетью. В качестве холодильников - использовался небольшой рефрижератор, который замораживал лед, а лед ужен бросали в трюмы. Среди траулеров, которые прибывали в Адану каждый день были корабли и похуже и получше, и этот - ничем не отличался от других.
Капитаном и владельцем корабля был Сафар. Он был крещеный турок с северной части Кипра - на Кипре было много турок и некоторые из них приняли христианство, а некоторые - так и остались в исламе. Он не первый раз сюда заходил, привозил рыбу и пару раз - некие другие товары, провозом из Бейрута. Так делали все, даже самые честные. Жили здесь не сказать, чтобы богато и кто хотел жить - тот должен был вертеться.
По крайней мере - порт был знаком Сафару, он знал, у кого можно подзаправиться подешевле, сколько и какому таможеннику принести в конверте и в каком борделе - самые лучшие в городе шлюхи. Бордели здесь увы были, и в них в основном работали мусульманки, проданные с Аравийского полуострова на подпольных базарах. Так часто делали, чтобы поднять остальных детей: арабы были нищи как церковные крысы.
Первым на берег - сошел конечно сам Сафар. Полноватый, усатый, он посверкивал золотым зубом - признак богатства, его ставили даже те, у кого зубы были в полном порядке. Презрительно кривя нос о запаха солярки и рыбы - он дошел до портконторы, располагавшейся в недавно отстроенном, но уже пошедшем трещинами по штукатурке здании, поднялся на второй этаж, протолкался в толпе галдящих и что-то отчаянно выясняющих грузчиков и зашел в кабинет Боруха Шнеерсона, одесского еврея, которого судьба забросила сюда и который был одновременно и иудеем и мусульманином и христианином. По крайней мере, так можно было подумать.
- Салам
- Салам алейкум, дорогой Сафар... - полагалось бы отвечать "Ва Алейкум ас Салам", но Шнеерсон всегда отвечал именно так - какими судьбами, какими судьбами...
- Да вот... решил остановиться по дороге домой. Движок что-то барахлит.
- Вай, беда какая... перебирать бы не пришлось - Шнеерсон знал все и обо всех и мог поддерживать разговор на любую тему. Обратной стороной этого являлось то, что обмануть его по деньгам было почти невозможно.
- Бер с сыновьями еще работает?
- А как мне работает... на том же самом месте...
Бер - медведь - так звали грузина по национальности, бывшего трюмного машиниста русского императорского флота, осевшего на старости лет здесь. Точнее не совсем на старости... но тут тоже вопросов не задавали...
- Зайду к нему. Чего в городе слышно?
С этими словами - Сафар взял протянутый еврейским делягой стакан с кофе, отхлебнул. Поставил на стол со случайно прицепившейся к нему купюрой.
- Да тихо все. На таможне тишина. Беса нет.
Бесом - звали русского таможенного офицера, который пережил уже четыре покушения. К счастью - работал он не каждый день, да и начал понимать в последнее время, что против общества идти глупо. Глупо ломать систему, которая создавалась годами и в которой заинтересованы все. Гораздо проще - встроиться в нее.
- Ну, рахмат.
- Заходи дорогой, был рад видеть...
Да уж...
Так же не спеша - Сафар вернулся на корабль. Выкликнул человека, исполнявшего роль механика на его судне - мрачноватого верзилу, чьи повадки явно выдавали неблагородное происхождение и близкое, ближе чем хотелось бы знакомство с суровым британским или континентальным правосудием. Для остальных - а моряков было еще пятеро - он объявил выходной день, оставив на судне лишь одного, для присмотра...
У самого порта - они поймали таксомотор, роль которого исполняла трехосная моторикша ДКВ, отчаянно стреляющая мотором - и тронулись в город. Город был - не восточным и не европейским, что-что среднее, причем не разделенный по кварталам - а странным образом единый. Много торговали - лавки и недорогие ресторанчики были везде. Немало было зелени - полноводная река и озеро давали возможность ее поливать. Дома были в основном на арабский манер, без стекол, с причудливыми решетками вместо них, но встречались и европейские. Машин было немного, по тротуарам - фланировали женщины, в чадре были очень немногие, да и те - оставляли открытым лицо. Было почти по-летнему, отчаянно жарко.
На окраине города - рикша свернул на грязную, разбитую колесами большегрузов и неловко залатанную улицу, в конце которой были какие-то склады, вроде тех, какие строят за казенный счет - но заброшенные. Забор был высоким и в полном порядке, на территории - было немало остовов легковых машин, еще какой-то металлической дряни. За приоткрытой воротиной высокого цехового здания - тяжко бухал паровой молот, который в таком месте не ожидаешь увидеть. И все это - навевало мысль о месте, где можно пристроить или разобрать на запчасти угнанную машину: машин было меньше - но угоняли их и тогда. Восток то рядом...
Сафар - под неожиданно острым взглядом пригревшегося на солнышке неприкаянного работяги - поднялся к выстроенной прямо на крыше цеха из местного, желтоватого кирпича пристройке по темной, чуть тронутой ржавчиной, гремящей под ногами лестнице, постучал в дверь. Ответа не было, он постучал сильнее - наблюдательный человек отметил бы, что дверь с глазком и издает необычно солидный при стуке звук. Выждал... за дверью раздалась возня, потом приглушенные шаги, ругательство... лязгнул засов, дверь открылась. На пороге - во всем своем величии едва ли не двух метров роста образовался Бер. Он и в самом деле был похож на медведя - густо поросший черным с проседью волосом, небритый и с виду неуклюжий - но на самом деле быстрый и опасный в драке как кулаками, так и на холодном оружии. Когда вы выясняли это - обыкновенно, было уже слишком поздно...
- Салам.
Бер почесал грудь. Мрачно посмотрел на белобрысого детину не уступающего ему ростом.
- А это что за хрен?
- Друг.
- Выбирай выражения, папаша... - угрюмо сказал светловолосый
Бер еще раз смерил здоровяка взглядом - и ничего не сделал. Просто отступил. Или сделал вид, что ничего не услышал.
- Проходите.
Они прошли в примитивное помещение, которое выполняло роль и рабочего кабинета, и места обитания. Стол, который то ли самодельный, то ли просто сколочен очень недобросовестно относящимся к делу столяром, в углу здоровенный лежак, накрытый чем-то вроде шкуры. Пахло потом и неистребимым запахом обрабатываемого металла.
- Чего?
- Купить надо... - сказал Сафар
- Тебе?
- Им.
Бер пристально посмотрел на капитана.
- А кто они такие?
Верзила хотел что-то ответить, да Сафар осадил его взглядом
- Какая тебе разница - кто. Я их привел.
- Да есть разница. Ты пришел - и ушел. Они пришли и ушли. А меня потом спрашивать будут - кому продал да зачем.
- Не будут.
Говорил один Сафар. Здоровяк знал правила - говорят старшие.
- Отвечаешь?
- У них не здесь дело. Далеко отсюда. Я их просто привез...
Бер раздосадованно покачал головой
- Сколько тебя знаю Сафар, ты в блудняки тяжелые не лез. Нахрена тебе это? Тише едешь...
Сафар ничего не ответил
- Ладно. Чего конкретно надо?
- Одна винтовка. Желательно, глухая. Два - три автомата.
- Платить?
- Проблем нет. Сейчас и заплатим.
Бер тяжело вздохнул. Он уже давно занимался этим промыслом. Его специализацией было серьезное оружие, не просто револьвер с обрезанным стволом.
- Автоматов нет столько, дефицит. Ладно, пошли...
Они вышли на крышу. Пекло солнце - несмотря на весну, уже ощутимо, по-летнему припекало. Спустились по другой лестнице, точно такой же, приваленной к зданию с краю, застонавшей под тяжестью Бера, в котором было килограммов сто тридцать, не меньше.
Переваливаясь, Бер прошагал в свои владения, коротко кивнув сидевшему у самых ворот рабочему - а то ли и не рабочему вовсе. В цехе - был неожиданный порядок и чистота, двое - возились у парового молота, ныне остановленного. Как положено, на бетонных ложах - постаментах стояли три станка, два токарных и фрезерный. Они тоже были в порядке, хоть и старого образца. На одном из них даже отсюда был виден год выпуска - одна тысяча девятьсот десятый...
