Alphard Македонская) - Неделя — и ты моя
— Почему я могу тебе доверять?
— У тебя нет причин мне доверять… — задумчиво произнесла Катя. — Но и нет причин, чтобы не доверять.
Кареглазая только вздохнула:
— Я не знаю, сколько я могу рассказать тебе, и имею ли я право вообще говорить об этом. Я уверена только в том, что сама она тебе точно вряд ли расскажет. И если ты действительно волнуешься за нее, то тебе я скажу только одно: она больна. Врачи не знают, что с ней происходит, что с ней произойдет. Никто даже не думал о том, что она очнется…
— Очнется? — безжизненным голосом переспросила Катя на автомате.
Светловолосая даже забыла о том, что нужно двигаться, дышать, моргать. Как только Глафира сказала о том, что Карина больна, словно несколько тысяч вольт прошло сквозь тело девушки. Если бы она стояла, то почувствовала бы, как почва уходит у нее из-под ног. Все стало каким-то невероятно тяжелым. Катя быстро опустила чашку с чаем на стол так, что несколько капель оказались на этом самом столе, но девушка не обратила на это внимания. Она чувствовала, что за словом «больна» кроется что-то гораздо серьезнее обычной простуды. Теперь головные боли Карины воспринимались иначе. Девушка побледнела и в ожидании продолжения слушала Глафиру.
— Она была в коме несколько лет… — нехотя произнесла кареглазая. Не потому, что не желала об этом рассказывать, а потому, что чувствовала, каким взглядом на нее посмотрела бы синеглазая, если бы узнала, что Глафира рассказала обо всем Кате.
Сероглазая молчала.
— Ей осталось… врачи говорят, что… — Глафира делала паузы. Спокойно говорить о том, что Карине, в лучшем случае, осталось жить несколько недель, она не могла, было невыносимо тяжело.
— А давай, когда она проснется, сделаем ей сюрприз? — неожиданно произнесла Катя.
Глафира подняла полные слез глаза на светловолосую.
— То есть?
— Давай испечем ей торт! — волнующимся голосом прошептала Катя.
Голос сероглазой дрожал.
— В магазин нужно сходить… — в задумчивости протянула Глафира. — Знаешь, а это ведь идея.
Кареглазая улыбалась. Она не ошиблась в том, что решила рассказать девушке правду. Встав со стула, она медленно подошла к Кате и, не говоря ни слова, молча обняла ее. Медленно, вкладывая в это всю душу, всю благодарность. Светловолосая тихо обняла в ответ. Никого из девушек в тот момент не волновало, что они знают друг друга всего-то от силы пару часов. Когда две души страдают, на такие мелочи не обращают внимания. Катя почувствовала, как ее плечу стало подозрительно мокро. Грустно улыбнувшись, она и сама попыталась сдержать слезы.
Когда Глафира разжала объятия, светловолосой удалось незаметно смахнуть с глаз кристаллики слез, которые так и не скатились вниз.
— В магазине сейчас очередь будет большая. Такое время все-таки… — Глафира взглянула на настенные часы. — Уже почти девять. Если ты останешься готовить торт, то я тебя домой не отпущу, поздно будет. Места у меня в квартире немного. Поспишь рядом с Кариной, — где-то в глубине души что-то тоскливо кольнуло, но тут же исчезло.
— А ты?
— А я на полу, — улыбнулась кареглазая так добро и искренне, что Катя не могла не улыбнуться в ответ.
— Ну уж нет! В таком случае я буду спать в кресле. Все-таки не дело, чтобы ты спала на полу!
— Тш, — предупредительно поднесла палец к губам Глафира, а затем, заглянув в комнату, проверила, не разбудили ли девушки своими разговорами Карину. Она все так же продолжала сопеть в обе дырочки. — Если тебе нужен душ, он там, — Глафира указала рукой на дверь ванной комнаты. — Полотенце бери любое. И еще… у меня замок там очень странный… В общем, я его недавно сломала. Дверь не закрывай на него, ладно? А то потом не откроешь. Не бойся, я тебя не потревожу в душе, — сказав это, девушка почувствовала, как ее щеки начинают наливаться румянцем. — Все, я ушла в магазин.
— Спасибо, — прошептала Катя, но Глафира уже не услышала.
Быстренько собравшись, взяв кошелек и пакет, кареглазая почти бесшумно вышла из квартиры.
Светловолосая неторопливо поднялась с места, потом помыла за собой чашку, вытерла ее и поставила на законное место. Выключив свет на кухне, она хотела было сразу же направиться в ванную, но, проходя мимо комнаты, в которой тихо посапывала Карина, не удержалась и пошла в сторону кровати девушки. В комнате приглушенно горел свет, достаточный, чтобы не споткнуться обо что-либо, но его явно не хватило бы, чтобы спокойно читать книгу.
Присев на край кровати, Катя с грустью взглянула на синеглазую — та чуть морщила во сне лоб, ей снилось что-то малоприятное. Пользуясь тем, что никто ничего не видит, светловолосая дрожащими руками дотронулась до лица спящей девушки. Карина едва заметно дернулась — руки у Кати были поразительно холодные, синеглазая почувствовала их даже через сон. Очертив кончиком пальца линию по скуле, светловолосая не отрывала взгляда от девушки. Проведя по границе черного и кремового цвета, Катя не выдержала и ласково взъерошила девушке волосы — та лишь что-то тихо простонала сквозь сон и впервые за несколько часов перевернулась на бок, тем самым давая понять, что нечего ее трогать. Катя улыбнулась и, довольная сама не зная чем, направилась в душ.
***
— Труля-ля, труля-ля, украду ля-ля коня!
Катя любила петь в душе. Более того, она любила петь в душе странные песни. Впрочем, выла, по-другому и не назовешь, девушка не настолько громко, чтобы пересилить звук льющейся воды. Смыв с себя всю усталость, накопившуюся за день, девушка уже собиралась было отодвинуть занавеску, как это сделал кто-то другой.
— Что за! — Карина от неожиданности отскочила назад к самой двери.
— Ты что тут делаешь?! — закричала Катя.
— Это ты что тут делаешь? — уже более тихим голосом спросила синеглазая. — Погоди… или я не у Глафиры? Стоп… занавески ее… все ее… так, а ну выметайся отсюда!
— Сейчас! Уже выпрыгнула! — огрызнулась Катя, прикрываясь занавеской, которую она успела выхватить из рук опешившей поначалу Карины.
— Что ты здесь делаешь?
— Я не могу с тобой говорить, когда я не одета!
— А… не одета, значит, — заключила синеглазая.
Карина, для которой потрясением обернулась девушка в душе, уже пришла в себя — Туман была человеком отходчивым — и пыталась сообразить, что светловолосая забыла в квартире у Глафиры. Поняв, что лучше обо всем спросить кареглазую, девушка хмыкнула в ответ на возмущенное лицо Кати, и собиралась было открыть дверь, да не тут-то было. Она отказывалась отпираться. Замок, как оказалось, работал лишь в одну сторону. Кара от досады пнула дверь.
— Мы заперты, — спокойно заключила девушка и облокотилась на дверь. — Теперь ждем, пока придет Глафира.
— Она в магазине… — робко ответила Катя, в голове просчитывая, за сколько шагов она сможет добыть себе хотя бы полотенце. — Слушай, дай мне полотенце хотя бы, пожалуйста.
Карина неторопливо повернула голову в сторону девушки. В голове уже начал рождаться коварный план, а на лице — играть улыбка, не предвещающая ничего хорошего. Они же заперты с Катей, и никого, кто мог бы им помочь, рядом нет. Если Туман и так все спросит у Глафиры, то зачем безрассудно терять время, когда план можно воплощать в действие уже сейчас? Наоборот, это только на руку синеглазой. Взяв в одну руку полотенце, Карина картинно вздохнула и спросила:
— И что мне за это будет?
— Ну ты вообще! — начала Катя. — Я тут стою вся такая никакая, а ты вся вот такая, что не даешь мне полотенце!
Мозг Карины хотел сделать кульбит, но передумал. Когда человек отдается воле коварства, он мало обращает внимание на то, что его не волнует.
— Отдай полотенце, или я за себя не ручаюсь, — хрипло произнесла Катя, которая, не отрывая взгляда от девушки, следила за каждым движением Карины.
Она прекрасно понимала, что значит этот взгляд, хитрая улыбка и неторопливость в движениях. Самым ужасным для нее было то, что сама Катя безумно хотела этого. Если бы это было простое любопытство, она бы могла избежать всего, потому что на пути между ней и Кариной стал бы Арсений. Но теперь, сколько бы про себя девушка не повторяла его имя, все убеждения неумолимо рушились — желание уже ничем невозможно было остановить.
Поэтому Катя предприняла то, что посчитала необходимым в данной ситуации. Направив душ на Кару, она упрямо посмотрела на нее. Карина, понявшая, что сейчас произойдет, угрожающе произнесла:
— Ты не посмеешь.
— Еще как посмею.
— Только попро…
Синеглазая не успела договорить, так как ей в лицо ударила упругая струя воды. Отплевываясь, и пытаясь смахнуть с себя воду, мотая головой из стороны в сторону, Карина постепенно приходила в ярость. Когда Туман залезла в ванную с явным намерением придушить Катю, светловолосая опять включила воду — на соседей, живущих снизу, было плевать.
Выхватив из рук девушки душ и кое-как выключив воду, очень медленно, с проскальзывающей угрозой, Карина вернула душ на место, а затем, выпрямившись перед Катей и нависнув над ней, так же не спеша двинулась навстречу. Отступать сероглазой было некуда и она, прислонившись к ледяной плитке спиной, тихо вскрикнула от неожиданного холода.
