Время шакалов - Станислав Владимирович Далецкий
Пожалуй, всё. Как видишь, и в Израиле умная женщина может устроиться при муже достаточно комфортно.
Целую. Инночка.
P.S. Часто вспоминаю, как мы кувыркались у тебя в квартире: ты с Ильей, а я с разными, пока не появился Изя. Помнишь, как Илья привел с собой друга: такого здорового, звали Саша? Ох и здоров он был до секса! Я иногда вспоминаю его – так даже стонать хочется, как под ним.
Пока, пока».
Михаил, прочитав письмо, хотел устроить скандал Сане, но передумал: Сана устраивала эти свидания ещё до него, подруга Инна была далеко в Израиле, там же был и прежний любовник Саны – отец её ребенка, а потому, всё это в прошлом и его не касается. Но часто потом, страдая от зверского темперамента Саны, он вспоминал это письмо и понимал, что его жена Сана такая же неутолимая в сексе, как и её далекая и развратная подруга Инна.
XIII
Прошло два года. На работе у Михаила случились давно ожидаемые перемены. Начсектора Раков ушел на пенсию вместе со своим приближенным сотрудником и Михаил, при поддержке профкома, занял должность начальника сектора с окладом в 240 рублей. Конечно, не бог весть что, но ему едва минуло тридцать лет, и это был хороший результат для приехавшего на учебу из провинции в столицу и не имеющего связей, одинокого молодого человека.
На освободившиеся в секторе вакансии, он пристроил своего сослуживца Николая. Взял молодого специалиста – выпускника академии и взял переводом, по протекции директора, сотрудника соседнего отдела, хотя такие переводы внутри НИИ не поощрялись и даже запрещались: легче было перейти в другое подразделение через увольнение, чем переводом по согласию начальников отделов.
Хорошего и грамотного сотрудника его начальник не отпустит, а плохого никто не возьмет в другое подразделение. Цена каждого сотрудника была хорошо известна в НИИ всем начальникам.
Проведя комплектацию и подбор сотрудников, Михаил имел теперь возможность заняться написанием своей диссертации: не самому, конечно, а с помощью сотрудников, которым можно было поручить разработку темы, подбор материалов и их оформление взамен на данное им повышение в должностях и зарплатах. Такая практика была принята в столичных НИИ: заняв начальствующее место заставить своих подчиненных работать на себя за счет государства.
В каждом столичном НИИ ответственность за работу и её результаты возлагалась на исполнителей, которые так и назывались: ответственный исполнитель, а если результаты работы оказывались удачными, то поощрения в виде премий и наград доставались директору и начальнику ответственного исполнителя, хотя кое-какие крохи перепадали иногда и рядовым работникам, обеспечившим успех дела.
Михаил с помощью тестя, который наконец-то решил помочь зятю в науке, составил план своей диссертации и, распределив задания между своими подчиненными, уехал в отпуск на родину к матери, одиноко проживающей в поселке.
Отца не было в живых уже много лет, сестра, которая и позвала мать сюда на жительство, умерла тоже одинокой, а больше никаких родственников у матери в поселке не было.
Решение Михаила съездить к матери было связано с его повышением в должности. Теперь можно и прихвастнуть среди знакомых посельчан своим московским положением, конечно, без подробностей. Как и все посредственные люди, Михаил был тщеславен, но скрывал это.
Сана, как всегда, в отпуск с ним не поехала, да он и не предлагал. К этому времени, они окончательно обособились в личной жизни – даже перестали вступать в отношения: по-видимому, Сана нашла утешение где-то на стороне, что при её занятиях репетиторством учеников английскому языку было совсем нетрудно.
Она говорила, когда считала нужным, что идет на дом давать уроки, а если ученику лет сорок, то это детали и ещё вопрос: кто из них и чему учит на этих уроках. Но Михаил и не интересовался такими подробностями – положение брошенного мужа его вполне устраивало, и он надеялся, как и Сана, завести связь на стороне, но так, чтобы не узнал тесть.
Однако, и для тестя у него теперь были аргументы: с год назад, Сана вступила в переписку с отцом своего ребенка, который проживал в Израиле. Михаил случайно увидел письмо, вынимая газеты из почтового ящика, и догадался, что это тот самый Илья, о котором писала Инна, боевая подруга Саны по московским годам их разгульной жизни.
С тех пор, он неоднократно видел письма из Израиля в почтовом ящике, но не забирал их, а обыскав квартиру в отсутствие Саны, нашел целую пачку этих писем и узнал, что отец ребенка Саны приглашает её приехать: погостить вместе с сыном или, если это невозможно, то пусть она даст ему вызов и он сам приедет в Москву, чтобы увидеть своего сына и обговорить своё участие в его судьбе.
Михаил знал, что тесть ничего не ведает об этой переписке Саны с Израилем, потому что у него могли быть из-за этого неприятности на работе. В те годы, евреям разрешалось уезжать на постоянное жительство за границу с лишением их советского гражданства, но связь с уехавшим наказывалась, особенно в научных учреждениях и, особенно, для руководителей, а тесть был и ученым и руководителем.
Поиски разумной женщины для постоянной связи на стороне, Михаил отложил на потом – после отпуска.
Поселок встретил Михаила привычной тишиной и размеренным образом жизни его обитателей. Внешне, поселок сильно изменился: построили новый кинотеатр в центре, главные улицы покрылись асфальтом, хорошие дороги связали поселок с райцентром и далее, а потому, жители поселка могли легко добраться на автобусе или личном транспорте и в район и в край, как здесь говорили.
Из благоустройства, новым было наличие канализации, благодаря чему в центре построили несколько пятиэтажек, да и в домах на две квартиры – подобных квартире матери, их жители стали обустраивать ванные, приспосабливая и утепляя для этих целей чуланы или делая пристройки к дому.
Одинокой матери Михаила, сделать подобное благоустройство было не по силам, и Михаил твердо обещал, через год – два сделать матери ремонт квартиры с обустройством ванной и, конечно, не исполнил своего обещания.
Его мать – Мария Ивановна, год как вышла на пенсию и одиноко коротала время: зимой у телевизора, а летом копаясь в огороде, разбитом на небольшом приусадебном участке, где, бывало, любил поработать и отец.
В первые дни приезда, мать сводила Михаила на поселковое кладбище, на могилу отца. Могила отца была тщательно ухожена, с железной пирамидкой, вместо памятника, крашеной суриком, которую
