Гусейнова Ольга - Сумеречный мир
После обретения второй сущности у меня изменилось соотношение сил: внутренняя эмпатия уменьшилась, зато внешняя трансляция усилилась, поэтому приходится контролировать себя. Часть меня, натренированная за двадцать с лишним лет защищаться от посторонних, теперь, вне зависимости от обстоятельств, оберегает окружающих уже от моих эмоциональных скачков, спасая от новых неприятностей и излишнего внимания к моей светлейшей персоне. Так что, я больше чем уверена: ни амулетов, ни какой-либо защиты в ближайшее время не сможет придумать ни один серый маг. Тем более, они практически не встречались со светлыми эмпатами.
Вынырнув из своих нерадостных мыслей, поймала подозрительный задумчивый взгляд Келя. Сердце пропустило удар; захотелось дать себе подзатыльник. Рядом с жителями Сумеречного мира нельзя впадать в прострацию, нельзя раскрывать рот, пока не спрашивают, нужно постоянно следить за своим лицом, чтобы на нем ни одной мысли не проскользнуло. А я, домашняя девочка, папина балованная любимая дочка, ценный аудитор небольшой компании, привыкший, что ее мнение выслушают и примут к сведению, совершенно не привыкла к такому. А здесь как на войне.
— Приехали, господин Кель, — негромко известил водитель. Сноровисто выскочил из машины и ринулся открывать дверь, в первую очередь хозяину, затем — мне.
К моему изумлению, Эрик подошел ко мне и, не прикасаясь, вежливо сказал:
— Ксения, следуй за мной.
Шел он не торопясь, давая мне возможность не бежать, а чинно идти рядом и заодно осмотреться. Зеленый городской парк с каруселями, на которых катались малыши, а их мамочки, разбившись на группки по интересам, оживленно разговаривали. Яркие детские колясочки, воздушные шарики и тележка со сладкой ватой. В душе защемило, будто я вернулась домой, на светлую сторону. Но не успела расчувствоваться от умиления, как вместо не поделивших что-то мальчишек лет пяти-шести, через мгновение шипели друг на друга лисенок и волчонок. Иллюзии быстро развеялись.
Кель привел меня к небольшому фонтану, с расставленными возле него лавочками. Рядом, под сенью черемухи, напротив большой шахматной доски с фигурами высотой до колена, наверное, приготовившись сыграть партию, стоял, заложив руки за спину, невысокий жилистый брюнет. Вокруг него рассредоточились еще пятеро мужчин суровой наружности, надеюсь, добрых внутри. Очень надеюсь! Потому что, если меня раскроют, мало нам не покажется. Особенно мне.
Пока оборотень и маг сквозь зубы приветствовали друг друга, я, рассматривая главу одного из городских ковенов, начала транслировать заявленные Келем эмоции и чувства, стараясь делать это незаметно. Вспомнила ставших родными ежей, заботившихся и опекавших меня. Замечательных, добрых, веселых приемных родителей, которым можно довериться целиком и полностью. Сидеть за столом по вечерам, пить чай и обсуждать прошедший день, сплетни или городские новости. Вспомнила пугливую Настеньку — добрейшей души зайчиху, которая никак не решится завести отношения с рыжим лисом, а ей очень-очень хочется. Надо только сделать маленький шажок навстречу счастью, удаче и любви...
Обстановка у фонтана стремительно менялась. Сначала настороженные, готовые в любой момент применить убийственную силу, маги и несколько минут назад замершие позади своего хозяина буки-оборотни улыбались. Почему-то их улыбчивые физиономии казались мне чуточку глуповатыми. Видимо, снова перестаралась со счастьем и любовью...
Главные действующие лица этого представления степенно ходили по шахматной доске, передвигали фигуры, перекидываясь шутками. Всем было хорошо, даже мне, ведь обратный позитивный фон заражал и меня тоже. Я присела на лавочку, сложила руки на коленях и безмятежно наблюдала за происходящим, заодно — за серыми облаками, плывущими по синему небу, к которым постепенно привыкла. За птичками, носившимися между деревьев. Но не забывала, что я на работе, все-таки. Вскоре Эрик подозвал жестом одного из своих сопровождающих, тот достал из солидного портфеля папочку, потом несколько листочков и протянул Воронову вместе с ручкой.
Между тем маг пришел в легкое недоумение от своего настроения и попытался опомниться. Замер, держа руку на весу, задумчиво разглядывая текст перед собой. Кель бросил на меня незаметный другим мрачный взгляд, давая понять, чтобы я усилила воздействие. Пришлось послать концентрированную, направленную волну расположения и доверия Михаилу Воронову. Тот сдался и подписал бумаги. Прощались они как закадычные друзья.
В машине Эрик, с немалым облегчением, откинувшись на спинку кресла, выдохнул:
— Ну вот и хорошо, ну вот и славно. Значит, завтра можем назначать встречу хмурым.
— Кому? — не удержалась я.
Мужчина посмотрел на меня уже совершенно другими глазами: алчно, по-собственнически, пристально изучая. Через минуту, наверное, соизволил ответить:
— Завтра узнаешь, Ксения. Сегодня у тебя мало времени остается, чтобы подготовиться к встрече.
— В каком смысле? Нам далеко ехать? — уточнила я.
— Нет, в Нижний город. Сейчас сходи в хороший магазин и купи подходящий случаю наряд.
— Зачем? — я невольно сжала кулаки.
— Потому что никто не поверит, что ты моя пара.
— Но... я не твоя пара и не...
— Хмурый — не тот оборотень, к которому можно явиться с кем попало и без предупреждения, — оборвал мой лепет волк, как обычно, бесцеремонно. — Это тебе не заносчивый Воронов, считающий себя всезнайкой и великим магом, — помолчал с минуту, потом продолжил неохотно, мол, у него еще полным-полно дел, а я отвлекаю: — Нужно продумать все детали. И первая — причина твоего присутствия на деловой встрече. Другого варианта, кроме как представить тебя моей парой, не вижу.
— Никаких меток и вязок! Я не позволю! — злобно рыкнула, отшатнувшись к двери. И с облегчением отметила, что Кель поморщился, у него судорожно дернулся кадык в рвотном позыве.
Затем он молча достал чековую книжку, расписался и, выдрав чек, кинул мне на колени.
— Влад отвезет тебя куда надо, выберешь одежду, чтобы выглядеть сногсшибательно. Но главное — достойно. Помни, ты пара верхового, это обязывает. Особенно, когда дело касается моего имени!
— Подозреваю, что у нас разные понятия о сногсшибательности и достойности, — я позволила себе капельку сарказма и иронии.
— Думаю, ты ошибаешься, — неожиданно весело усмехнулся Эрик. — Если бы не обстоятельства, вынудившие меня форсировать события, я бы с легкостью доказал тебе.
Я приподняла бровь якобы в удивлении, копируя его манеру, и припомнила:
— А кто-то совсем недавно обещал вырвать мне ноги...
Мужчина коротко хохотнул, затем, поправив пиджак на животе, снисходительно произнес:
— Ты красивый добрый котенок, просто наивный очень и слишком ершистый. Такого либо терпеть и любить, либо сразу к ногтю, чтобы хозяина знал.
Я, что называется, держала лицо, стараясь не выдать, насколько меня этот дрессировщик задел. Перечить не стала — бесполезно и на очередную грубость нарываться не стоит. Отвернулась к окну и следила за домами, мимо которых проезжала по незнакомым улочкам. На одном из перекрестков Эрик пересел в другую машину, а меня повезли отовариваться «сногсшибательным, но солидным».
«Куда надо» оказался внушительных размеров «Салон красоты», где, при наличии открытого чека, меня постригли, обновив прическу, сделали маникюр-педикюр, выкрасив ногти в бледно-розовый цвет. Пока сушился лак, мне предложили губную помаду в тон. Шелковый костюм персикового цвета я выбрала сама. К моей неимоверной радости, похожий на оставшийся дома, в прошлой жизни: юбка в складку, длиной до колен, с нижней юбкой, кокетливо выглядывающей наружу и придающей объем; приталенный жакет с небольшим отложным воротничком и яркими перламутровыми пуговичками на манжетах. Затем пришел черед белья, чулок, сумочки и обуви.
Как же давно я не крутилась в красивых дорогих обновках перед огромным зеркалом! С удовольствием во всех ракурсах оглядела себя, оценив насколько хорошо этот чудесный костюм сидит на моей стройной ладной фигурке, придавая одновременно и невинности, и женственности. И прекрасно идет к моим блестящим шоколадным локонам. Надо же, серые мастерицы тоже умеют преобразить женщину. Наряд завершили изящные бежевые туфельки, традиционно на низком каблучке. Требование Келя я выполнила: выгляжу достойной молодой леди, за которой стоят немалые деньги. Даже поймала себя на том, что на некоторое время забыла, по какому поводу наводила красоту.
Домой я ехала, испытывая двойственные чувства: с одной стороны — облегчение, потому что сделка у фонтана прошла нормально, и сама жива-здорова, а с другой — тяжесть на душе. Завтрашний день начал пугать уже сейчас. Словно кто-то холодными ладонями сжал мое сердце. Что за Хмурый, перед которым придется разыгрывать спектакль и одновременно воздействовать? И прозвище у него слишком красноречивое.
